Вместо предисловия.
В сети, в среди многодетных и в Церкви идут постоянные и очень острые дискуссии про многодетность, правильно ли это, можно ли и что делать, если нельзя, как справиться с проблемами, и всем ли она подходит. После нескольких попыток принять участие в них, я больше не участвую никогда. Только потому, что мне кажется важнее не решить, что правильно\неправильно, можно\нельзя, что делать\что не делать, в конце концов, всегда есть суждения Церкви или на решении часто просто сумма всего духовного устроения человека и тогда он сделает, как сделал, как думал, как смог, как на самом деле сам хотел… А правильнее проследить за собой: как я откликаюсь на каждое событие своей жизни, на каждого ребенка, на этот путь, на свои мысли, вопросы и ответы Богу, на свои действия и внутреннее устроение и самоощущение. Ежедневно, ежесекундно. Хорошо ли мне? Понимаю и принимаю ли я Самого Бога? Что происходит у меня внутри, когда внешне для всех – просто располневшая молодая женщина, часто в окружении малолетних многочисленных детей? Если мне ужасно плохо, плохо семье, плохо детям, в душе и мыслях - мрак непонимания и растерянность – может уже это самое страшное? И это нужно срочно преодолеть? Может, преодолев это, не потребуется и сама дискуссия о многодетности? Ведь если я все внешне делаю правильно, дети рождаются, семья растет, но мне при этом плохо, плохо детям, страшно и безнадежно жить, а я закрыта от Бога и понимания происходящего – может в этом нет ничего хорошего и самое необходимое – обратиться к священникам, духовникам, себе, близким, опыту других, прошедших через это, чтобы найти тот изъян и то препятствие в своем устроении души, которое мешает принять многодетность, трудности, решимость, любовь? Найти и преодолеть? А не заменять одну проблему на другую и вместо занятия своими реакциями на то, что посылает Бог и поиск слабых мест заняться решением вопроса «деторождения»? Ведь количество детей и любое учение менее важно, чем происходящее на практике в каждой конкретной семье, в каждой конкретной душе. Может задача христианина – не решить, что делать, а достигать любви и найти радость? А пока не получилось – достигать и искать, тогда не будет времени и желания на дискуссии. Кажется, на четвертом ребенке мне удалось частично приблизиться к такому устроению, может быть, в качестве дара, а не результата. Просто потому, что давно очень хотелось этим заняться. Ну или просто так, по щедрости Бога.
Итак,
Моя самая легкая четвертая беременность.
На шестом месяце третьей беременности во время помазания елеем на всенощном бдении в православном храме я встретила Владыку, с которым по разным причинам мы давно не виделись. На вопрос как дела он получил подробный и эмоциональный ответ, что беременность проходит крайне тяжело, крайне рано после первой и второй, с крайне непонятным исходом и моим отношением ко всему происходящему. Ответ мне запомнился неожиданно надолго: "Ну, значит, четвертая будет самой легкой".
Мой третий сын угодил в реанимацию с низким весом и врожденными пороками, а заодно подарил маме столько опыта приятия, такую историю отношений с ним, что сейчас, совершенно почти липово имея статус ребенка-инвалида, стал бойким, любимым, очень смешным и умненьким маленьким мальчиком – просто чудом, таким, какого не бывает и быть, наверное, по всем законам логики и природы было не должно. Но по закону любви – вышла совсем другая история. В ее продолжение мы с мужем успели закончить школу приемных родителей и даже получить заключение о возможности быть ими, тяжело и долго проболеть, получить запрет рожать следующих детей, потерять две машины, пережить сложный переезд и обживание на новом месте, получить травму спины, влезть в большие долги, раздать большинство малышковых вещей, забыть слова о том, что четвертая беременность будет самая легкая, как вдруг – она самая. В терминологии женской консультации – нежеланная, но на самом деле, которую может на минуточку и захотелось... И ужас осознания того, что роды опять, опять, третий раз в феврале, а значит – токсикоз в жару и последние неповоротливые месяцы – в гололед и снега. Не то, что мой благословенный октябрь, меланхолично думала я, листая календарь и мысленно возвращаясь к золотой второй беременности и родам. А вообще я же всегда мечтала о родах в мае-июне и вот снова здравствуйте …А заодно с улыбкой вспоминала слова о легкой четвертой беременности и прикидывала, как же она может быть легче той октябрьской второй. Так прошел первый месяц, счастливый и теплый май.
Июнь. Месяц второй. Я решила наслаждаться жизнью, растить сыновей, а малыш пусть растет внутри, скрываясь от всех, пока мы отдыхаем летом и вообще уезжаем в отпуск. Все это получалось, даже, несмотря на сильную жару. Но почему-то все окружающие начали спрашивать, не ждем ли мы пополнения. Думая нечто вроде «то ли возраст, то ли двойня», я отвечала нечто невразумительное и продолжала планировать поездки, прогулки и лето.
Июль. Месяц третий. Наконец-то мы на отдыхе, пусть это даже подмосковная дача, но дети счастливы, мы сменили обстановку, почувствовали себя белыми людьми и большой семьей, как вдруг... меня не миновал токсикоз. Подумав нечто философское вроде "начинается" и очередной раз помянув прекрасную вторую бестоксикозную беременность, я решила отдыхать дальше. Но меня пришлось срочно увозить с отдыха домой, а заодно и всю семью. По приезду в Москву выяснилось, что токсикоз начался у всей семьи, с температурой и всеми клиническими проявлениями отравления или кишечной инфекции. Так я оказалась на узи, где диагностировали отслойку, угрозу, острое состояние и все еще нехороший для всех этих приключений 3-й месяц. А через неделю – двойню, из которой к тому времени осталась уже вовсе не двойня. Эту кровиночку маме было велено сохранять на гормонах, без разъездов, в квартире с мужем и тремя шустрыми малышами, с жарой и длинными прогулками на свежем воздухе. Вернее созерцанием бесконечного копания трех погодков 1,5, 2,5 и 4 лет в песочнице на площадке в шаге от подъезда.
Август. Месяц четвертый. Кишечная инфекция июля плавно перешла в августовский токскоз, а мы на режиме сохранения собрали все документы на очередное переосвидетельствование инвалидности, получили заветные ИПР и розовый талончик, отправили папу по мытарствам переоформления всех выплат и пенсий, собрали мнения всех соседей и мамочек с площадки о решении рожать четвертого погодка, после чего зареклись сообщать об этом родственникам. К концу четвертого месяца на режиме псевдолежачего образа жизни, мы поняли, что весь год всем нашим трем птенцам будет необходимо посещать нужные дефектологические или логопедические занятия. Осталось то всего ничего – решить, кто как и на чем будет их туда возить. Без автомобиля в семье.
Сентябрь. Месяц пятый. Мы ищем няню и покупаем авто в долг. А заодно начинаем возить всех малышей на занятия. В центре педагогической и психологической коррекции мы ловим многочисленные взгляды педагогов и родителей и отвечаем на многочисленные вопросы о нашем нестандартном репродуктивном выборе, о воспитании погодков, о конфессиональной принадлежности, об уровне моего образования, и о ужас, о возрасте, к которому я невольно прибавляю год, все-таки 28 звучит солиднее, чем 27, но чтобы не врать, отвечаю либо "28-й идет", либо "28 скоро", заодно мысленно рассуждая на тему, скоро ли это - 9 месяцев. Папа притягивает просто абсолютное большинство взглядов... Но спрашивают у него всего и всякого разного почему-то гораздо меньше. В поликлинике нашу "необычную" семью воспринимают примерно так же, а мы активно вживаемся в роль «иных». Я все время мысленно возвращаюсь к словам о легкости четвертой беременности, пытаясь осознать и принять факт токсикоза на четвертом, пятом и шестом месяце. На его фоне, а также свежих воспоминаний о предыдущей беременности, учитывая запрет носить и рожать, неполную ремиссию болезни и подозрения о том, что история с неврологией всех троих детей случилась неспроста, а деятельность женской консультации сводится к выписыванию анализов, которые потом не обязательно трактуются, рецептов на молоко и направлением в стационары, мы находим одного из лучших врачей Москвы и принимаем решение вести беременность платно, параллельно с женской консультацией. Ну и что, что на работе меня отправили в отпуск на два месяца с потерей денег, машина съела огромную часть бюджета и вогнала в долги, а пенсии ребенку-инвалиду и все социальные выплаты задерживаются на несколько месяцев из-за переоформления инвалидности, переезда и перевода личных дел в другой округ Москвы? Делать-то нечего…
Чтобы смочь мне помогать, муж остается работать на полставки, что тоже не улучшает ситуацию. Он же параллельно сетует на дороговизну приема моего гомеопата и стоимость лекарств, которые уже грозят прорехой семейному бюджету, не считая платного ведения беременности, а я виню объемы бюджета, аргументируя примерами и предположениями, что и как может быть хуже, и повторяя шутку о самой легкой беременности, пытаясь вселить в родную половину веру, надежду, любовь и оптимизм… Но кажется, не совсем удачно. От гормонов и витаминов, как ни странно, жутко хочется спать, сутками. Няня не находится. Дети радуют многочисленными потребностями, но спят неплохо. Только вот у меня не получается, притом не получается совсем. Сначала не получалось на фоне токсикоза, потом – на фоне ринита беременных, ведь не дышать – не вариант, а если дышать – то не вариант спать… А потом всем радостям на смену приходят странные ночные боли и прострелы в груди, которые переходят в дневные, а затем – в невозможность поднять руку, держаться за поручни в автобусе, боль, воспаление, странные анализы и результаты пальпирования. В общем, муж, сетуя на дороговизну узи и удаленность моих клиник, отпускает меня на многочисленные визиты к врачам и проверку на онкологию. В метро я замечаю закономерность, что все окружающие почему-то замечают мое положение на детской площадке, но в метро – не очень. Онкологии никакой не нашлось, токсикоз не прошел, зато потрачена куча времени и денег, а бонусом – прошли боли и чего греха таить, волнение на тему, "как же муж и дети, если я помру". Так на сохранении и бегая по клиникам одновременно, я встретила свой любимый октябрь.
Октябрь. Месяц шестой. Наш третий сын наконец-то пошел, в полтора годика, чем очень порадовал всех и вселил надежду, а заодно сильно освободил руки и нагрузку на малышку, ну а угроза и токсикоз как раз прошли. Отменив гормоны, груды витаминов и поддерживающей терапии, и очень устав от мнимой онкологии и наконец-то получив возможность спать и поднимать руки, а заодно выйдя в полную ремиссию по основному диагнозу, я решила бросить вообще всех врачей и наслаждаться своей наконец-то легкой беременностью. Через день вся семья свалилась с ротовирусом. День рождения второго сына в благословенном октябре пришлось отменить. Мне пришлось снова поопасаться за малышку, познать все прелести ротовируса у большого количества детей и себя непраздной одновременно, как вдруг все это закончилось и я поняла, что теперь можно вернуться к прежнему плану. Врачи не видели меня на приемах весь октябрь, тем более это был первый месяц из категории «ну-совсем-безденежный», а я упоенно занималась с детьми, писала проекты, реализовывала их, занялась шитьем, украсила дом, навела порядок в душе и вокруг себя, пока к концу октября не решила для приличия все же сдать те обещанные анализы, которые ждала моя врач. В последний день октября я получила даже на мой поверхностный взгляд ужасные анализы, и в первый день седьмого месяца уже летела на прием к врачу, ругая себя за безалаберность и «ура-беременность». Так начался седьмой месяц, самый безденежный, самый нервный и самый-самый запоминающийся.
Ноябрь. Месяц седьмой. Врач, подбирая слова и поджимая губы, намекнула на необходимость уколов до конца беременности и контроля анализов каждые две недели. Ночью муж выслушал сумму затрат на ее рекомендации, которые за месяц равнялись его или моей зарплате, и, не выходя из шокового состояния, поскольку эта же зарплата была предназначена для выплаты долга, поинтересовался, как же нам совместить две эти необходимости и стоит ли забыть о няне. О няне пришлось на время подзабыть, а заодно приобрести опыт сдачи золотых украшений, которые были подарены на свадьбу, но которые никто так и не носил, дополнительный опыт распродажи, а не отдачи, как раньше, детской ненужной одежды, заняться подработкой и обменом молока с молочки на подгузники для ребенка по объявлениям на авито. И конечно, незамедлительно мы отправились получать препараты бесплатно в женской консультации. Поход в ЖК вылился в полуторамесячную эпопею почти ежедневных разъездов по разным инстанциям и центрам планирования, обоюдных нервных выпадов, безжалостным отношением ко времени, силам и возможностям многодетной непраздной мамы и работающего папы, недоумения мужа о необходимости постоянно сидеть с детьми в результате вечного отсутствия жены. А я тем временем: получала самые нелогичные направления к самым ненужным специалистам, проходила их, когда дойдет запись, заодно изучая форумы и алгоритмы чужих эпопей, пыталась найти поддержку у тех, у кого казалось, что можно ее получить, оценила возмущение знакомых непрофильных врачей о том, что при наличии заключения одного врача меня просят получить другое по причине того, что первый врач – платный и «негосудартсвенный», а в государственном центре дело затягивается больше чем на месяц, в течение которого я либо должна покупать препараты на сумму половины своей зарплаты (вторая половина уходила на контроль анализов после уколов и консультации), либо не получать лечения вообще. А между тем после покупки двух упаковок лекарства начались небольшие чудеса: 8 ампул нам отдала мама по имени Юлия, совершенно незнакомая, 4 передали в храме, еще 10 мы приобрели с рук всего за 1000 рублей, а еще 9 отдали в районе в обмен на детские вещи. Совершенно неожиданно помог и Владыка, который хотел помочь нам с покупкой лекарств, но все деньги ушли на срочный ремонт машины. К концу седьмого месяца организм решил сказать стоп активности мамы и перевести ее на постельный режим под предлогом отеков и предгестоза. Спасала маму конечно не женская консультация, а частный врач. Просто потому, что необходимо было вылечиться дома, а не в стационаре.
Декабрь. Месяц восьмой. Женская консультация. Наконец вожделенное лекарство получено. Правда не без «дня гнева», не без угрозы жалобы и привлечения высшего начальства. Да и честно сказать, получен российский аналог выписанного препарата. А если совсем честно, то не до конца беременности, а на месяц, а значит через две-три недели круг хождения по мукам придется повторить, чтобы получить запас на январь. Ах да, на время после родов по ОМС этот препарат не выдается, только в период беременности. Это о хорошем. А о плохом – пожалуй то, что вышла «небольшая» и «неувязочка» - мой специалист назначает фраксипарин по схеме 0,6 в первый день, 0,3 на следующий. Специалист в государственном центре – его же дозировку 0,3 каждый день, говоря о том, что схемы 0,6\0,3 не существует в природе. В аптеке ЖК, повертев оба заключения в руках, выдают в итоге российский аналог эниксум в дозировке 0,4, считая, что все делают правильно и «это вообще одно и то же». (Хотя действующие вещества разные, но опустим дискуссию).
Итого – я должна выбрать один вариант лечения из трех предложенных: моим врачом, не своим врачом и вообще фармацевтом по наличию в аптеке… Последнее хуже всего.
После повторного визита уже мужа (у него как-то лучше получается) в ЖК и объяснения того, что это не совсем одно и то же и требования выдать дозировку 0,6 и 0,3 фраксипарина согласно заключению, ему дают-таки две упаковки фраксипарина 0,6, сказав, что это только счастливая случайность, что он остался на складе в количестве двух упаковок, а 0,3 не было и не будет по договору, поэтому раз мы не хотим колоть эниксум 0,4 каждый день, то можно колоть фраксипарин 0,6, но через день колоть полшприца и выбрасывать остаток. На замечание моего мужа, что так получится 20 дней, а не 30 и не хватает одной упаковки, они решают, что можно вполне тогда колоть один день фраксипарин 0,6, а другой эниксум 0,4. От такой перспективы выбрасывать часть препарата или смешивать разные муж и моя врач приходят в тихий ужас и решают докупать все же фраксипарин 0,3 и чередовать его с 0,6 как положено. Выданный и добытый таким трудом эниксум 0,4 остается в запас – вдруг не будет сил ездить на все обследования для выдачи на январь. Соцзащита и пенсионный фонд между тем все переводят дела, а помощь из средств маткапитала задерживается где-то на четыре месяца вместо положенных двух… А значит, мы познаем все прелести полного финансового коллапса.
Перед мамой стоит сложная логистическая задача: добыть себе заключение государственного центра на январь о необходимости выдачи антикоагулянтов на последний девятый месяц так, чтобы вся схема не сорвалась по причине январских праздников и не обернулась тем, что «мы уже родились». В это же время частный врач, смотря очередные анализы, и выслушивая все, что наболело о ЖК, очень рекомендует сдать генетику и другие исследования, которые могут очень прояснить причину всего происходящего. Муж, узнав, сколько это стоит, кажется, передумывает узнавать и причину, и перспективу, и следствие, и, кажется, регулярно задумывается, не лучшей ли идеей было монашество. После жалобы в главное управление пенсионного фонда и немедленной выплаты части маткапитала мы сдаем генетику, получаем заключение о том, что имеется генетическая аномалия и диагноз, при котором антикоагулянты были и будут показаны всегда и должны выписываться при беременности и при необходимости всегда, без ежемесячного марафона по врачам. В ЖК и центре планирования между тем так и настаивают на том, что выдаются они каждый месяц после обследований. Фраксипарина на январь, кстати, тоже нет и не будет, а аналог пожалуйста – получите 2 упаковки, а 1 после январских праздников.
Январь. Месяц девятый. В новогоднюю ночь, подведя финансовые итоги всего пережитого и настроившись на финишную прямую, я с чувством о том, что «дорогу осилит идущий», начала принимать антикоагулянты, выданные бесплатно. Они дали большие гематомы, испортившиеся анализы, и, как следствие, отеки, плохое самочувствие, а заодно повод проверить печень и щитовидку и потом назначить сильнодействующую терапию еще и для них. Предрождественские дни прошли в поездках мужа за старым лекарством, которое подходило, и которое мне начали предлагать и отдавать бесплатно совершенно незнакомые люди, всего лишь потому, что я сделала несколько объявлений в интернете с предложением поменяться препаратами или купить чуть дешевле нужный мне.
Рождество Христово. До конца пути и начала новой жизни осталось всего-то 1-4 недели. То, что это совсем новая жизнь, особенно остро ощущается при воспоминании о Рождестве. Но и за все прошедшие месяцы – мы прожили целую маленькую жизнь, вероятно, «подготовительную» к большой и более чем насыщенную. Внешний сюжет ее безумен. Ведь всего меньше чем за год мы:
- стали специалистами по войнам с жк и минздравом
- разобрались со всеми причинами предыдущих проблем вынашивания
- нашли прекрасных врачей и новых друзей
- превратились из добровольцев с многолетним стажем в самых настоящих подопечных
- а заодно уже успели дать страшную клятву, что «больше никогда, больше ни за что»
- научились проявлять чудеса экономии и смекалки, а также терпения друг ко другу и юмора (или нетерпения и совсем не юмора)
- потратили на медицину столько денег, что при оформлении возврата 13% расходов через налоговую перевалили максимально допустимую сумму
- приняли столько препаратов, что, наверное, мне грозит всю жизнь звенеть при проходе через металлические рамки
-научились практически виртуозно ссориться и мириться, доходить до высшей точки отчаяния или надежды, требований и благодарности
- успели довести всех родственников до состояния страха и ужаса за их будущее (даже тех, кто с нами почти не общается и никогда не помогал) и перевели в категорию нелояльных большинство из них, прежде сохранявших ну хоть какую-то лояльность
- собрали миллион взглядов прохожих и соседей, а также ответили на миллион вопросов о своем мировоззрении, мироощущении, быте, воспитании наших детей, при этом были вынуждены всем без исключения раскрыть тайну пола, ведь всем невыносимо любопытно, сменится ли он на четвертом ребенке
- а также старательно делали вид, что мы еще живы и вполне так счастливы
- научились более или менее адекватно реагировать на вопрос «как справляетесь» и даже отвечать что-то вразумительное
- приучили младенцев и дошкольников убирать за собой и помогать маме в 80% ее дел
- получили столько необходимой помощи и поддержки, что кажется, будто такого и не бывает.
После такой маленькой насыщенной жизни, вспоминая каждого человека, который нам повстречался, глядя на мелочи для малышки, которые мы смогли бы выкрутиться и купить, но нам их подарили, думается, что дальше будет только радостнее, и главное – дожить до срока. Ведь новая жизнь и происходящее после родов – это совсем другое, это поздравления, это радость, это часто передумавшие родственники, это уже одобрение окружающих, которым просто нравится новый младенец и спокойнее от того, что мать справилась и еще и улыбается. Так уж выходит, что внутренний сюжет во время самой беременности знает только мама, и, если повезет, папа. А если повезет очень сильно, несколько близких людей. Даже выплаты и пособия будут после, хотя нужны были до, подарки тоже, если будут, будут после. И, кажется, что ждать нужно именно этого и просто дождаться. И Бог даст, будет счастье (а может и горе… но в любом случае новая жизнь).
Но если подумать о том, зачем все это, то хочется написать не потом, а сейчас. В конце девятого месяца (пока еще не пришла относительная легкость и огромная радость) - о настоящем смысле и настоящей радости. Настоящей в смысле той, которая сейчас или которая более истинна.
Сейчас, когда писать о ней может быть нелепо, когда нет сил ни на что: ни ходить, ни спать, ни ловить разбегающихся детей и одевать их на прогулку. Да что детей, когда самой периодически требуется помощь в обувании, а между тем приходится обувать сопротивляющихся и смеющихся полуторогодовасика, трехлетку и четырехлетку. Искать новые методы воспитания и не сильно кричать на них, а говорить, даже если хочется только молчать и только спать. И совсем не гулять по глубокому январскому снегу и нечищеным детским площадкам Новой Москвы. Как и на руках укачивать младшего, как и поднимать среднего, если упал или устал, когда самой периодически нужна помощь при подъеме с кровати, просыпаться к малышам, когда тебе самой показан полноценный сон и днем можно просто не дожить до тихого часа, который дорогие сердцу малыши могут еще и запросто сорвать.
За всей этой внешней и почти смертельной усталостью будет покой и незаметная радость. Радость духа и мир, ощущение того, что все это правильно. Пусть даже непонятно почему.
Говорят, любовь рождается как следствие жертвы. Это опыт святых отцов, и, наверное, мы можем к нему только присоединиться, как лилипуты, которые сидят на плечах гигантов и поэтому способны увидеть то же самое, что и они. Почему-то Господь не дает любовь и радость автоматически, легко и без труда, без круговерти событий, душевных треволнений, суеты, преодоления маленьких житейских препятствий, которые, казалось бы, сыпятся на наши несчастные головы ежеминутно и неизвестно зачем, и конца краю этой суете и боли, дискомфорту, проблемам просто не будет никогда и ни за что.
Тогда оказывается, что главное – правильно все увидеть, правильно все понять, рассмотреть, уйти вглубь себя и понять, что у тебя есть сердце, которое взращивает и воспитывает Бог-Отец, который желает от нас возрастания в любви, видения, ведения и свободы. А научиться любить мы почему-то способны только так. Ведь иначе мы будем иметь любовь к детям только как низкопробную смесь умиления над их обаянием и гордости за «свои гены», ответственности за их будущее и одновременно чувство превосходства над ними и обладания ими. А так – они нас учат всему. Они и Бог. И тогда есть смысл и причина сказать: «Се аз и дети, яже ми даде Бог, яко с нами Бог». Тогда есть смысл и причина радоваться и служить новой жизни.
Тут смысл слов святых отцов, что никакой, даже самый незначительный труд для Церкви не пропадет.
И того, что в жизни нет ничего незначительного для духовной жизни, важно все, что посылает Бог и каждый наш ответ на Его действие.
И теперь есть причина ждать родов не с настроем отмучаться, чтобы все закончилось, а с благодарностью и терпением. С просьбой дать мне сердце. Поняв, что в каком-то смысле, беременность и правда выдалась самая легкая…
Ждать в молчании и приятии всего, чтобы быть способной заглянуть в новорожденные глазки, которые будут смотреть любопытно и не подозревая ни о чем, что ради них происходило… Ведь мы ни за что не расскажем. Поцеловать головку, которая не испытывает ни малейших угрызений совести и беспокойства за все, что семья вложила или потеряла в этой истории и без слов дать уверенность в том, что ее любят и она – не просто так. Ведь она – следствие любви Бога, родителей и братиков и всех окружающих, а не конец безумно проблемной истории. Она – начало новой жизни для душ многих и многих. И только пройдя такой путь ее встречи и ожидания, можно дать ей основу того, что она сможет когда-то кого-то полюбить и сама. Потому что это нельзя объяснить словами, это можно родить в своем сердце и вложить в чужое, невидимо, без слов, в действии, верой, делом и жертвой. Слова тут вообще не помогут, слова без любви просто звенят.
Ведь любить – это самое простое и сложное одновременно. Потому что надо… просто любить. По-настоящему и без подмен. А вот школа этой любви часто внешне напоминает безумие. Ведь Рождество Христово – оно ведь такое, безумное и странное, а романтики в нем – ровно столько, сколько мы сами стремимся ее создать.
Мир изменился в январе. Поэтому мы решили воспринимать ожидание в январе как повод и для нашего изменения.
Хотя конечно, больше в январе – «я никогда и я ни за что». То ли дело – май, правда?
П.С. Дочке, 2,5 года. А в мае 2019 у нас родился пятый ребенок.