Дело было в конце 90-х. Устроился я тогда работать матросом на рыболовецкий траулер «Николай Куропаткин» в Мурманске. Ныне это судно называется «Сиглан» и приписано во Владивостоке. В море я на тот момент никогда не был. Романтика и жажда приключений, переполняли мою двадцатилетнюю душу. А как же. Суровое Баренцово море, возможность побывать за границей и испытать себя на прочность после унылой службы в армии. В общем я был счастлив.
Вышли в море 30 декабря ночью, когда я спал. Первые ощущения от качки умиротворяли, но уже через сутки, начало мутить, а потом и откровенно тошнить. Еду заталкивал через силу, да ещё и сосед по каюте не смог себя перебороть и его выворачивало каждые пол- часа. В общем. стало не до романтики. Через трое суток должны мы были прибыть для пополнения горючего и пресной воды в норвежский городок Хоннингсвог. Успокаивала и радовала возможность встать на твёрдую землю и посмотреть, как живут люди за рубежом. 31 декабря вечером началась суета в столовой. Народ встречал Новый 1997 год. Был довольно сильный шторм. Пол ночи в столовой играла музыка, слышались пьяные крики. Правда, мы с соседом по понятным причинам в этом деле не участвовали. К 2-м часам ночи всё затихло, люди разошлись по своим каютам.
Я уже начал дремать, как вдруг сильный удар в борт, метнул меня с дивана, на котором я лежал, и только стол, закреплённый около дивана, не дал мне улететь до другого конца каюты. Затем меня забросило обратно на борт, так что я успел заглянуть в иллюминатор, который находился у самой потолочной переборки. Погас свет и наступила кромешная темнота и полная тишина. Судно выровнялось. Около минуты мы сидели в этой темноте. Затем загорелся слабый свет, заработал двигатель, и включилась сирена, сопровождающаяся красным мигающим светом. По инструкции мы должны были взять в рундуке спасательные жилеты и отправится на вторую палубу. Вот только жилет там оказался один. Делать нечего. Поднялись мы с соседом на вторую палубу. Там уже стояло несколько человек и что то бурно обсуждали. Из всего многоголосья я услышал слово «пробоина». Подойдя ближе, я спросил, что нам делать. Боцман отправил нас обратно в каюту. Когда спускались, сирена уже перестала выть, из кают стали появляться пьяные физиономии. Нас спросили, что случилось. На что я даже не задумываясь ответил: - Да, говорят пробоина! Физиономии зразу стали трезвые и несколько человек с прытью обезьян, похватав жилеты, понеслись на вторую палубу.
Как потом выяснилось, никакой пробоины, слава богу, не было, а случилось вот что: Во время шторма у судна отказал главный двигатель, поскольку перед рейсом проверяли его спустя рукава. Главный механик, который был ответственный за его проверку, впоследствии сошёл с ума или симулировал его, чтоб избежать суда. Точно сказать не могу, не видел его больше. Из за остановки двигателя, судно стало неуправляемым и его развернуло бортом к волне, случился сильный крен и только грамотные действия второго помощника, который успел развернуть пароход носом к волне при помощи вспомогательного двигателя, спасли нас от крушения.
Шторм закончился и нас с соседом отправили скалывать лёд с палубы и счищать мазут из перевернувшейся во время ЧП бочки. Спрашиваю боцмана: -Когда Норвегия? -Какая на фиг, Норвегия? –отвечает: -Домой идём. На ремонт.
Пятого января были в Мурманске. Как то старпом спросил меня: - Ну, как? Страшно было? – Да, нормально. –говорю. – Нормально? Мы тогда, чуть не обделались! А ему нормально! И в самом деле, я тогда испугаться толком не успел, не понимал всей серьёзности ситуации, да из за самочувствия плохо соображал. Вот так закончился мой первый рейс. После ремонта, который длился неделю, мы снова вышли в море и выловили много сельди, было много приключений, и на этот раз я побывал в Норвегии. Но это уже другая история…
Подписывайтесь на мой канал. Напишу ещё что нибудь. Удачи Вам! Живите без катастроф!