Усиливающаяся миграция вологжан за пределы своего родного края вызывает все больше тревоги в обществе.
Две красноречивые цифры. По данным Вологдастата, в 2018 году наш регион покинули 2883 человека, а всего за три месяца 2019 года их примеру последовало примерно столько же – 2383 вологжанина. Можно не сомневаться, что сейчас, в августе, прошлогодний результат существенно превзойден.
Растет и внутрироссийская, и внешняя миграция. За весь 2018 год уехали на постоянное место жительства в другие страны 255 вологжан, а в первом квартале нынешнего года – уже 257.
Поневоле вспомнишь хрестоматийное стихотворение Лермонтова: «Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?»
Корреспондент «Нашей Вологды» с помощью соцсетей побеседовала с некоторыми нашими земляками, решившими сменить страну проживания.
– Переехать в Израиль на постоянное место жительства легче всего людям, имеющим еврейские корни. По израильскому законодательству приехать в страну и получить там вид на жительство или гражданство имеют евреи, их дети, жены и внуки. Я как раз отношусь к такой «счастливой» категории. В 2018 году вместе с семьей решили уехать. На богатство не рассчитываем, но мы и в России были небогаты, так что мало что теряем. Главное, что в Израиле очень высокий уровень медицины, о котором мы в России не могли и мечтать. Это стало для нас решающим фактором.
Для справки. Количество медицинских коек в больницах и роддомах Вологодской области с 2010 года сократилось на 123 койко-места, число закрытых сельских медпунктов достигло 49 единиц.
– Я – мать-одиночка, воспитываю двоих детей. В 2010 году ушла от мужа, поступила в вуз, получила высшее образование. Мне важно прежде всего адаптировать своих детей в стране, где есть надежная система соцзащиты граждан. А у нас государство почему-то помогает другим странам, а своим гражданам вечно не хватает. Я просто хочу, чтобы мои дети выросли в благополучной стране и ни в чем не нуждались. Конечно, здесь тоже не рай. С работой сложно, все дорого. Но я живу надеждой на лучшее. Голландцы – дружелюбная богатая нация, они никого не бросают на произвол судьбы.
По данным ВЦИОМ, доля россиян, желающих покинуть Россию, колеблется в пределах 10-13%. Прежде всего такое стремление выказывает молодежь 18-24 лет – 31%.
– Мы с мужем переехали после смерти новорожденного ребенка. Шок был настолько сильный, что понадобилось полностью перевернуть всю жизнь. Здесь я открыла фирму. В Черногории это сделать довольно просто. Нанимаешь юриста за небольшие деньги, он регистрирует фирму, и ты получаешь право жить безвыездно на территории Черногории. Можно и без этого. С мая по октябрь находиться на территории страны можно вообще без визы, а с октября по май каждый месяц приходится выезжать за пределы Черногории, в Албанию или Сербию. Потом въезжаешь обратно и можешь спокойно жить еще месяц. Это не очень удобно по двум причинам: дороги здесь преимущественно горные, довольно протяженные и небезопасные, и цена бензина «кусается». Сейчас она составляет порядка 92 рублей за литр в переводе на российскую валюту. Работы для эмигрантов в Черногории мало, но мы с мужем – фрилансеры. Я журналист и пишу для российских электронных СМИ, муж – программист и работает на американские компании. Еще одна особенность, непривычная для нас, северян: в Черногории отсутствует центральное отопление. За жилье платим довольно дорого: квартира с одной спальней, вроде классической российской «двушки», обходится нам примерно в 200 евро в месяц. В Россию я не вернусь. Учу местный язык и, честно говоря, дело идет с трудом. Все мои одногруппники на курсах уже заговорили, а я пока нет. Но уверена, что справлюсь и с этой задачей. Уж если психологически отважилась на эмиграцию из России, то все остальное проще…
Согласно статистическим исследованиям, большую часть сделок с недвижимостью, заключенных на территории Черногории иностранцами, совершили граждане Российской Федерации. Притом что недвижимость в этой стране недешевая – не менее тысячи евро (71 000 рублей) за квадратный метр, а в районе побережья Средиземного моря названную цифру можно смело умножить на два.
– У меня был бизнес в Вологодской области. Небольшой, касался строительства, ремонта, монтажа. Я не хотел бы говорить, на каких конкретно объектах работал, да и неважно это. Объекты были разбросаны по разным районам. До поры до времени все складывалось благополучно, но в 2016 году стали зажимать. Как? Да очень просто. Например, я заключил договор на покупку материалов с торговой фирмой. Материалы привезли, я рассчитался. Вдруг через некоторое время с утра пораньше обнаружил, что все мои счета заблокированы. У меня обязательства, контракты, штрафные санкции, а денег нет, потому что счета заблокированы. Выясняется, что та самая торговая фирма – мой контрагент – полгода назад не заплатила НДС. А я здесь при чем? Но по нашим дурацким законам связан с ней солидарной ответственностью. Потом друзья рассказали, что в Литве сегодня малый бизнес чувствует себя комфортно, созданы все условия. Там много бизнес-эмигрантов. Проблемы, конечно, тоже есть (как без них?). Главное – нужно преодолеть культурный и психологический барьер, и к русским в Литве относятся недоверчиво. Вся документация только на литовском языке. Но мне помогли друзья сначала зарегистрировать малое предприятие, встать на учет в налоговой. Переехал я окончательно примерно через полгода. Очень хорошо, что здесь открыты границы для бизнеса со странами Евросоюза. Может быть, в будущем я уеду из Литвы дальше на запад: в Польшу или Германию. А может быть, вернусь в Россию. Хочется верить, что у нас что-то изменится по отношению к предпринимателям. Нельзя же все время только душить и доить тех, кто пашет как проклятый!
В завершение – несколько цифр. В 2017 году предприниматели Вологодской области отметили ухудшение условий для работы малых предприятий. В числе неблагоприятных условий – слишком высокие тарифы на электроэнергию. Для наглядности: в переводе на доллары наш бизнес платит за электроэнергию в 15 раз больше, чем китайские предприниматели. Ставка транспортного налога в Вологде на 10 рублей за одну лошадиную силу дороже, чем, скажем, в Калуге. А стоимость автомобильного топлива – на 1,5–2 рубля выше, чем в соседней с нами Ярославской области.
Стоит ли удивляться, что отток вологжан из области нарастает, и значительная часть новой российской диаспоры за рубежом представлена предпринимательским сословием?
Анна Маслухина
Фото из личных архивов героев и yandex.ru