Как то приехал ко мне в гости друг и коллега. Это была самая середина 90-х, когда начал потихоньку снова возрождаться интерес к таежным местам и дарам. Илья приехал на ток, и помочь занести мне в избу железо и топливо. Цель его была взять пару глухарей на чучела. Время было небогатое в их городке. Но кто-то все- таки покупал странные вещи.
Ток в предгорьях тогда я знал единственный. Около базы. Нашел его случайно.
Ток был на сухом месте, по нему можно было ходить в тапочках. Этот массив из редких деревьев на вершине невысокой плоской сопки напоминал парк.
До 1930-х годов на этой возвышенности стоял, предположительно, сосновый лес. Под подстилкой постоянно присутствовал уголь, из чего следовало, что эту площадку очистил интенсивный пожар. Пожар дошел до склона и остановился – вниз не пошел – под горкой сохранился кедр.
В пожаре выжило пару сосен, которые к тому времени, как я поставил избу, стали уже мощными сушинами. Остальной редкий лес состоял из матерой березы, пихты и елей одинакового возраста. Березы даже выпадать еще не начали.
Вот на одной из этих сосновых сушин, на краю склона, впервые и встретился поющий глухарь. Время было не особенно раннее. Где птицу не тревожит, она долго поет. А где людей не знает, там и не боится их.
Я шел в конец восточного путика ставить следующую избу. В марте по насту бегал, выбирал. С горы осмотрел распадки, сопки, лога – чтобы угадать, как будет ходить соболь. Сейчас нес пилу, бензин и что-то по мелочи – плоскую лопату лес шкурить, веревку лес таскать и поднимать, два топора без топорищ – зачинать колоть плахи и т.д. - нагружен был изрядно, поэтому ружье не взял. Да и стрелять бы не стал. По весне и крохаль хорош – хоть как его ешь.
Подошел я к токовику случайно. Эту сушину выбрал ориентиром еще зимой – дальше путь шел по излому склона и ориентиров не требовалось. Остановился когда вокруг меня стали подлетать глухарки. Они подлетали и садились под ноги. Стал, и сразу услышал точение. Глухарь ходил по горизонтальной ветке, крутился и точил.
Я тихо ушел. В отдалении от этого сидели другие петухи, половина на полу. Эти от меня поднимались на ближайшие березы. Остальные не реагировали.
Задуманную избу срубил. Место под нее было на сухом коренном берегу. Хлама и сушин вокруг было очень много. Отдельные деревья были очень высокими. Что живые, что сухие. Подрост был крайне густой. Обычный разновозрастный лес. Который ни разу не горел.
Сюда и надо было занести печь, топливо и железо для следующей избы. Заодно решили поискать ток. Как я понял, что ток должен быть тут – скорее оттого, что по осени было много выводков. И глухарки по зиме. Чертежей на снегу по зиме-весне, кстати, здесь не видел, хотя в марте на учет заходил.
Как искать – решили разойтись с Ильей по массиву пошире и от реки подальше - и послушать вечер. Вроде услышали подлеты. Вернулись в избу, стали ночевать.
Наутро, потемну, Илья ушел туда, где слышал хлопки крыльев. Я стал варить чай на печи и кашу.
Заварил чай, сижу в проеме, на пороге, пью, каша преет. В избе душно. Вдруг из леса в сторону берега идет глухарь, хвост распустил, крылья опустил. Не помню уже – какие звуки издавал. Глухарь прошел. Покосился. Следом крадется Илья. Тоже покосился. Прошли они метрах в 5 от избы. Труба дымит. Печь потрескивает.
Что оказалось. Илья вышел на остатки снега, которые были все истоптаны и завалены ровным слоем помета. Мощный ток. Опять на сухом. И от избы метров пятьсот, только от весеннего шума воды слышно было птиц в упор. Но и птицам ничего не было слышно. Но горные реки большую воду держат не долго – успели бы глухарки наслушаться песен в тишине.
Своего глухаря он увидел, где то с краю и стал к нему красться. Глухарь шел, прятался от него за деревьями, и не давал выстрелить. А выстрел должен был быть полузарядом и чистым. Чтобы перьев поменьше потерялось. Так они заложили круг и вышли к избе.
Затем я поставил третью избу, и она снова оказалась у тока.
Итого трем токам в предгорьях сопутствовали: плоские обширные участки леса с высокими деревьями. Минимум 2х3 км каждый. В двух случаях – полное отсутствие подроста – как бы парковый лес. Предположим – врагов дальше видно – все-таки большую часть тока птица на полу. Расстояние от реки по 500-1500 метров. Признаками тока могут быть – выводки по осени, глухарки постоянно зимой. Чертежи – не факт. Уже в феврале глухарь начинал подчерчивать где угодно. Весною, в токовое время, днем глухарки с тока не уходили. Вот и все явные признаки.
Тока из года в год перемещались, максимум на пол км - км.
Песня глухаря, конечно завораживает. Потому что все читали романтические описания с мраморными шарами на мраморных столешницах, завораживания ожидая, наверное. Однако окружение – весенний ор птиц, рев вод, запахи и звуки – все это действо усиливает.
И действует оно втрое в диких предгорьях, где птица не знает человека, но она знала мамонта. И вроде как зовет его, из глубины веков. Шариками мраморными неловко жонглируя.