В одной семье родилась волшебная девочка. Волшебной она была такой же, как и любой другой ребенок. Когда ее любили, она наполнялась светом, и этот свет делал ее волшебной. Конечно, она не становилась каким-нибудь фонарем или лампой. Это был свет совершенно другого рода. Свет, который позволял видеть в мире волшебство и тайну, говорить с котами и собаками, если те были дружелюбно настроены. Обычно с такими детьми хочется посидеть подольше, послушать, что они болтают, можно даже не особо вслушиваться, хотя дети обычно этого не любят, а просто сидеть и согревать свое сердце. Девочку растила кормилица, естественно у нее были мама и папа, но они были слишком заняты и все время спешили. Наверное, они еще были слишком молоды и беспечны, что бы понимать, как важно, что бы их ребенок постоянно пополнял запасы света. Но кормилица была мудра и почти стара, она знала законы, по которым рождались и гасли звезды, да и просто полюбила девочку всей душой.
И долгое время кормилица и девочка прожили, наполняя друг друга. Кормилица девочку любовью, а девочка, наполняясь любовью, щедро расплескивала вокруг себя с каждым днем все больше волшебного света, наполняя смыслом жизнь кормилицы. Последняя, хоть хлопот было с ребенком великое множество, стала часто и звонко смеяться, почти как в далекой молодости, которую теперь уж и не упомнить, так истерлись страницы тех историй. Но волшебство девочки, каким-то образом вернуло кормилице смех тех далеких времен. Иногда к вечеру они обе падали и засыпали, едва голова коснется подушки, а девочка так и раньше. А бывало и так, что девочка уснет, а кормилица тихо гладит ее по голове, волосам и щекам, любуясь, как девочка светится в темноте, будто светлячок или другой диковинный огонек. И станет у нее так тепло на душе и даже сил прибавится, можно и одежку поштопать, вплести серебряные нити лунного света в девочкину одежду, на всякий случай, от дурного глаза.
Только вот однажды заглянули к ним нечастые гости — родители девочки. И поняли они, что такая волшебная девочка им самим нужна. Так светло, так хорошо было рядом с ней. И не успели кормилица и девочка опомниться, как жить им пришлось порознь. Кормилица наставляла маму девочки: «Ты люби ее, иначе она погаснет!». Да что там! Разве мать не знает лучше других как будет хорошо ее ребенку? Да только вот в чем дело, только тот может быть хранителем волшебного света ребенка, кто сам, когда-то был ребенком, свет которого хранили. Мама девочки к таким либо не относилась, либо она просто забыла, как это было. Для начала она решила, что любовь — баловство, она со всем усердием, на которое была способна, стала готовить девочку к «настоящей» жизни. И первое, что она решила сделать — это как можно меньше встреч с кормилицей. «Только, морочит девчонке голову всякими сказками, балует ее, до сих пор держит на коленках, кормит с ложечки (не всегда конечно, но бывает)!» – думала она. «Нет, — рассуждала мама — пора научить ее всему, что необходимо для нормальной взрослой жизни!»
Порой мама заходила пожелать девочке спокойной ночи и задерживалась посмотреть на то, как мягкий свет заполнял темную комнату. От чего-то, в такие моменты ей становилось тоскливо, как будто у девочки было то, что она сама давно утратила. Но разум подсказывал ей – «Все в порядке, все идет по плану». Однажды вечером мама заметила, что свет от девочки значительно меньше и день ото дня он стал угасать. Пока однажды, пожелав девочке спокойной ночи и выключив свет, мама не поняла, что в комнате абсолютно темно. Как и в ее комнате, когда она ложится спать. Но на душе у мамы стало очень спокойно. Больше не мучила ее тоска, которая наваливалась, как только она оставалась один на один со спящей светящейся девочкой. И, наконец, она признала в ней свою дочь.
Девочка росла, она часто вспоминала свою кормилицу, хотя та давно умерла. И все время ей не давало покоя, что она забыла, что-то очень важное, будто ее заколдовали. «Что это? — порой думала она — Какая-то закрывшаяся дверь или дорога, которую я никак не могу отыскать?» Иногда она бродила по улицам, и ей казалось, что вот-вот в шепоте ветра, знакомом запахе цветов или музыке, долетающей из открытого окна, ей откроется то, что она забыла. Это было такое щемящее чувство в груди, и почему-то наворачивались слезы. Хотелось прислониться к кому-то теплому и съесть блинчик с медовой сметаной. В один из таких моментов она и встретила его. Бандитского черного кота, который видно был не чужд сострадания и, увидев на лице незнакомки слезы, прислонился к ней теплым боком и предложил остатки своего ужина — обглоданную рыбью голову.
Так они стали друзьями. Кот не сильно любил нежности. Но он как-то чувствовал те минуты, в которые должен был поделиться своим теплом с девочкой. Обычно это случалось вечерами, зимой так чуть ли не каждую ночь. Он ложился ей на грудь и грел, грел, пока она не засыпала. Однажды ночью, он увидел, как под его роскошным, с боевыми шрамами телом, начало что-то слабо светиться и незаметно, даже для себя, улыбнулся и подумал: «Ну, наконец-то может понимать начнет, о чем я ей толкую битый месяц! Что молоко со сметаной надо брать на рынке у третьей бабулечки от входа. Старушка добрая, молоко у таких всегда удается.» На утро девочка открыла глаза со словами — «Я все вспомнила!»
Ей приснился сон, как она жила с кормилицей и в этом доме всегда было место любви и котам:)