Новые виды искусства в эпоху позднего капитализма
Рынок букинистики (или, наверное, вторичный книжный рынок, но я ни разу не слышал, чтобы его так называли) продолжает скукоживаться. Мелкие лавочки закрываются, даже книг в них становится все меньше, и для покупателя из среднего класса (то есть для нас, 99%) не остается вообще мест, где можно было бы за разумные деньги приобрести старинные (и не очень) книги. Если опираться на слухи (а на них приходиться опираться, потому что никакой аналитики нет и не будет, учитывая рассредоточенность книжных продавцов в онлайне и оффлайне), то получается следующая картина: антикварные книги вообще не продаются конечному потребителю (то есть нам, 99%). Почти все продажи совершаются другим продавцам, которые книги или ремонтируют, или переплетают, а иногда не делают и этого, после чего книги продаются дальше, другим продавцам. В такой рыночной цепочке финальным потребителем должен стать некий Верховный Покупатель (или Сверхпотребитель), который единственный способен купить все редкое по ценам, намного превосходящим все разумные пределы. По сути, все антикварные салоны и аукционы существуют и живут только для этого Верховного Покупателя. Это такая сверхлогика капитализма.
Если спуститься на уровень ниже, к советским изданиям, редким или не часто встречающимся, то здесь ситуация не слишком отличается. На этом уровне часто нет даже такого Сверхпотребителя. Более того, здесь почти нет и просто потребителя. Если вновь прибегнуть к эмпирике, то будет ясно следующее. Букинистику просто никто не покупает. Продавцы – любители и полупрофессионалы – множатся, но их товар никому не нужен. Да и кому он будет нужен, если помимо себя я знаю только еще одного книжного коллекционера. Какой продавец – против логики капитализма – будет заниматься бизнесом, где быстрых продаж не бывает и где совсем не гарантирована даже будущая прибыль. В этом сегменте могут оставаться люди, которые совсем не торопятся распродавать свои книжные коллекции, а это чаще всего люди, имеющие доход от чего-то еще (постоянная зарплата, другой бизнес). В этом же секторе наибольшее количество любителей-однодневок, которые продают разово какие-то редкие книги, случайно им попавшиеся в руки; и среди таких любителей нередки филантропы, которым жалко выбросить какую-то книгу, и они готовы просто отдать ее за символическую сумму (такие филантропы действительно есть, и их не так уж мало: некий старичок когда-то поехал на нужную мне станцию метро, чтобы за 100 рублей продать редкий советский трехтомник, чтобы потом на эти деньги купить внучке «Сникерс», причем это был не бедствующий джентльмен).
Букинистику просто никто не покупает. Продавцы – любители и полупрофессионалы – множатся, но их товар никому не нужен.
И в условиях скукоживающегося оффлайн-рынка его место пытается занять рынок стихийный (даже лучше его назвать базар) – Avito. На нем представлены как все сегменты (антикварный, «советский» и «современный») и все типы продавцов. У книжного базара Avito есть два полюса: на одном – любители, продающие зачитанные книги (широкодоступные) по цене, в три раза превышающей рыночную; на другом – профессионалы, продающие не слишком редкий антиквариат, по ценам, доступным только Сверхпотребителю. (Видимо, в надежде, что Сверхпотребитель когда-нибудь снизойдет до Avito.) Между этими двумя полюсами – все остальные: люди, продающие дедушкины библиотеки по завышенным ценам; люди, продающие прочитанную позавчера книгу по 30 рублей; люди, продающие антиквариат и не знающие его стоимость. Книжный базар-поток Avito – это единственное, что может вывести меня из себя (прошу прощения за это личное отступление; однако это не значит, что я, чтобы избежать дальнейших «выходов из себя», перестал туда заходить). Глядя на людей, продающих уже раскрашенные раскраски, и на людей, продающих собрания сочинений Пикуля по 50000 рублей, хочется пойти по скользкой тропинке психологизации (а то и морализаторства) и просто спросить: «Зачем?»
Глядя на людей, продающих уже раскрашенные раскраски, и на людей, продающих собрания сочинений Пикуля по 50000 рублей, хочется пойти по скользкой тропинке психологизации (а то и морализаторства) и просто спросить: «Зачем?»
Вместо этого я предложу теоретическое «объяснение» ситуации с онлайн-базаром. Выставить товар на продажу на Avito – это новый вид искусства, отвечающий логике позднего капитализма. Писатель, художник, музыкант, авитопродавец – это все создатели объектов искусства XXI века. Продавец в домашних условиях создает пастиш продукта ремесленного труда. Авитопродавец берет некий предмет, уже вроде бы утративший не только прибавочную стоимость, но и стоимость вообще, и, как «артист», возвращает предмету прибавочную стоимость, а с ней и образ этого предмета. Если хотите, то авитопродавец возвращает забытому предмету беньяминовскую ауру, которой у этого предмета изначально не было; только теперь это аура в ее извращенном капиталистическом проявлении. Некий товар (в данном случае книга), никогда не бывший объектом искусства, внезапно им становится, хотя бы только в реальности книжного онлайн-базара. Объявление на Avito, таким образом, есть и форма, и содержание этого объекта искусства одновременно. Если изображение и есть финальный товар (для общества потребления), то объявление и есть объект искусства. Более того, объявление может быть идеальным объектом искусства для нашей эры только тогда, когда сам товар из объявления остается не проданным. Товар и его продажа никогда не смогут соответствовать тому образу, какой они имеют в объявлении. Так, покупатель лишь разрушит вновь воссозданную ауру. Чтобы сохранить искусство эпохи позднего капитализма, мы должны отказаться от покупок вообще. И это, по логике того же капитализма, должно привести к его уничтожению. Или все-таки нет?
Ray Garraty