1.
Вы знаете, каково это - быть ангелом хранителем? Наверно знаете, если вам приходилось нести за кого-либо ответственность. Такова моя работа. Моя работы - непосильная ноша для меня. Одно скажу - неблагодарная это доля!
Неудачный я, конечно, ангел, да и хранитель тоже. Несу свой осточертелый крест! Э… С кем бы поговорить? Эй, черт, налей мне еще зелья и я расскажу тебе что-то интересное. Почему право на исповедь имеют только люди? Может, я тоже хочу исповедаться. Не слушаешь? Да и не надо! Я буду так рассказывать. В пу-с-то-ту!
2.
Годков этак двадцать шесть назад подходит ко мне Верховный, значит, ну главный среди нашего подразделения Хранителей? Не помню точно как его там… Эх, адское зелье когда в тебе бурлит – все забываешь… Итак подходит ко мне и говорит, значит:
- Через девять месяцев должна будет родиться особенная девочка! Тебя назначают ее охранять.
- А в чем особенная? – промямлил я, чувствуя, как остатки адского зелья раздаются в моей голове обжигающими языками пламени.
- О-со-бе-н-на-я! – процедил он, взглянув на меня как на последнего тупицу.
- Особенная! – произнес я, будто знаю, о чем идет речь. В общем, мне было все равно. Только удивился: почему мне? Среди ангелов-хранителей всегда числился в отстающих. Три человека подряд промохал – все покончили собой, пока я с дружком чертягой придавался распитию адского зелья. Ах, да! Адское зелье – это такая убойная штука, что производится в Аду для высших чинов и в никакое сравнение с райским божественным нектаром не идет (состав у манны небесной, из которой и делается нектар, слишком пресный). Друг мой закадычный чертяга, - тайный, хороший поставщик зелья. Сдружились мы земные тысячелетия назад, но об этом… молчок, иначе разжалуют – и сразу в низшие чины… в Аду. А как-никак ангел-хранитель – должность приличная! Но я отвлекся.
Итак, говорю:
- Особенная.
- Имей в виду, про твои наведывания в чистилище, сам знаешь зачем, Ему известно! – ошарашил меня Главный.
«Все, - думаю, - несдобровать теперь»
- Но Он готов закрыть глаза на это и милостиво простить!- процедил Главный, высокомерно уставившись на меня. – Если, конечно, особенная девочка успеет родиться в срок и выполнить свое предназначение. До того, конечно, как ты ее загубишь! Лично я б тебе не только особенную, ну и падшую душу бы не доверил. Но Он такой странный бывает. Поди пойми Его логику!
После окончания разговора я прибывал в прострации. Как это так, получается? Откуда Он знает? Чертяга проговорился? Ну да, Он же Всевидящий! Тогда почему же я еще в Раю и мне доверяют ответственную миссию? Миссию! Может и я какой-то особенный?! Только об этом не знаю?!
3.
Через пару дней наведался в дом матери моей подопечной. Взглянув во чрево женщины, увидел маленькую горошинку! Вот оно что! Что в этом драже арахиса – а выглядела она так, на мой взгляд,- что такого особенного? Нет, ничего не вижу. Ни особенного свечения ауры, ни святости… Обнадежив себя мыслью, что в ближайшие месяцы ей не понадоблюсь, решил, что новое задание необходимо как следует обмыть.
Отправлюсь, значит, в чистилище к чертяге, там у нас особое место, где мы изрядно набираемся и предаемся задушевным разговорам, в общем, все как у людей: в чем смысл этой растреклятой жизни?
Гляжу, чертяга в не настроении. У него, оказывается, тоже особенная миссия! Но она его не вдохновляет.
Ну и распили мы с ним на двоих адское зелье. Сразу заплясали в голове языки пламени, впрочем, приятные и заставляющие забыться.
- Вот, - пожаловался чертяга, – Через девять месяцев… Или около того, по земному времени, ты знаешь… Должна будет родиться особенная девочка, которая должна будет сделать что-то особенное. Так вот, мне надо сделать что-то, чтобы она этого особенного не сделала! Убить, значит….
- Так в чем же дело? Тебе не привыкать.
- Не привыкать то не привыкать, но пока я это не сделаю, не видать мне больше адского зелья! Эх, жизнь паршивая штука. У меня блестящий послужной список, столько душ загубленных! А если эту не загублю, ждет меня понижение до низших чинов. Черт побери! Какая несправедливость!
- Так и действуй по накатанному!
- Эх, да я бы и действовал! Но говорят к ней приставили какого-то мощного хранителя! А кого – держат в секрете. Вот бы вычислить этого крылатого урода! Может ты узнаешь?
- Отчего бы не узнать, – произнес я, опрокидывая в себя залпом очередную порцию зелья.
- А самое главное, был я дома у ее матери. Приглядывался к эмбриону – ничего особенного не увидел. И погубить эту душу просто, раз плюнуть… Какой-то в этом подвох! Проклятый кусок арахиса! Несколько дней отраду – а из-за нее уже такие проблемы!
- Арахиса, говоришь… - звучно брякнул я кубком о стойку, так что чистилище содрогнулось. – Так ты небось на мою деваху позарился! Мою миссию хочешь провалить! – тут я осекся, так как понял: только что выдал тайну вселенской важности и осложнил свою дружбу с другом-чертягой.
- Так это ты! – расхохотался чертяга. Затем раздался возглас удивления: - Ты тот мощный Хранитель?
- Ну я, - приосанился я, так как только сейчас понял какого обо мне большого мнения Всевышний.
- Да дай тебе волю, ты весь Рай заложишь за Адское зелье! – тут он притих. После некоторой паузы предложил:
- Послушай! Мы ведь друзья!
- Не проси!
- Махнемся. Тебе безлимитный доступ к зелью, а я сделаю так, чтобы эта треклятая не родилась. И мне хорошо и тебе неплохо!
- Так, по-твоему, я должен вечность в чертях ходить! Я из касты Хранителей! Да мне сам Всевышний доверил ответственную миссию! Да я Избранный!
- Ой как мы заговорили! Значит, зелья больше не увидишь, – и он выхватил из моих рук бутылку.
Я невольно потянулся за ней!
- Да ты ничтожество! Ничтожный хранительнишка! Да мне раз плюнуть будет обойти тебя!
Тут гордость во мне возобладала:
- Да это уж лучше, чем чертягой быть на побегушках! С миссией я справлюсь.
4.
С тех пор я бдил и за матерью и за еще не родившейся крохой. Наблюдал, как девочка росла, как появлялись ручки, ножки и она все больше начинала походить на человечка. Чертягу я к ней не подпускал. Открыто вредить в моем присутствии плоду он не мог, все-таки я Хранитель и по статусу выше буду. Вот будь он не чертягой, а бесом, сложностей было бы больше. Но и бес мне был сейчас не страшен – во чрево матери он попасть не мог, чтобы загубить еще маленькую, но душу. И в тоже время к матери девочки я никаких темных сущностей не подпускал: кто знает, какие мысли они могут внушить беременной женщине.
(продолжение следует)