Маленький домик, русская печка,
Пол деревянный, лавка и свечка,
И ребятишек в доме орава.
Вот оно – счастье!...
А если без домика, вместо него одно непригодное жилище сменяет другое? А для печки все равно нет угля, так что лучший способ согреться холодной зимней ночью – это поближе прижаться к теплому собачьему боку. Деревянный пол, правда, есть, но весь изъеден жучками и плесенью, поэтому регулярно приходиться забивать чем попало образующиеся в нем дыры, а лавка – один из редких элементов интерьера, свечка же – основной способ получения света в результате отключения электричества за неуплату. В таких вот условиях и проживает орава ребятишек Уоллс: Лори, Жаннетт, Брайан и Морин. А вот о том, насколько они счастливы, судить сложно.
С одной стороны, детство – благодатная пора, оно легко принимает все на веру, с радостью адаптируется, благодарно за малое. Вот и главная героиня Жаннетт обожает «путешествия» из штата в штат, которые устраивает всему семейству его глава Рекс Уоллс, скрываясь от кредиторов. Она счастлива получить на Рождество вместо настоящего подарка право выбрать звезду с неба на свой вкус, гордиться тем, что одна посвящена во все подробности плана постройки Хрустального дворца, главного прожектерского проекта ее отца. Но, как и все хорошее, детство обязательно кончается, а сразу вслед за ним приходит отрочество с неудобными в своей откровенности вопросами: Как долго мы будем жить хуже всех, выставляя себя на посмешище даже в неблагополучных районах? Почему вместо того, чтобы трать доходы на еду, каждый доллар стараниями отца пропадает на игровом столе или на дне бутылки, а если и скроется от его бдительного ока, то тут же пойдет на художественные принадлежности для творческой мастерской матери? Сколько времени мы еще проживем в городе перед очередным отчаянным бегством?
Вновь и вновь предаваемая родителями Жаннетт вынуждена не только без их помощи, но при их активном противостоянии, пробивать себе и своим сестрам и брату дорогу к нормальной жизни. Переезд в Нью-Йорк, учеба, работа, горячая вода (столько, сколько хочешь) и еда вдосталь – вроде вот он забрезживший хэппи-энд этой истории. Однако воссоединение семьи было бы неполным, если бы в Нью-Йорк вслед за детьми не перебрались бы и непутевые родители. В очередной раз поражая своей безответственностью и инфантильностью, в новом месте они могут найти себя лишь одну роль – роль бездомных, роющихся в мусорных баках в поисках пропитания, но не забывающих при этом и о пище духовной: бесплатных концертах и государственных библиотеках. Так и продолжает течь жизнь этой странноватой семейки: дети барахтаются, как могут, в бурном течении взрослой жизни в большом городе, родители меж тем бороздят своим судном под названием «Эгоизм» мутную заводь маргинального общества.
Казалось бы, все просто: кесарю – кесарево, однако, Жаннетт не прекращает своих попыток помогать родителям, сплачивать очевидно развалившуюся семью, соединять отдельные осколки, выдавая их за целую чашку.
К концу книги мы приходим к странным (учитывая описанную реальность) выводам главной героини. Она полностью принимает свою семью, с ностальгией вспоминает, что батя то был отличный парень, только непонятый своим поколениям да увлекающийся чуток, а мама и того лучше: художественная натура, не терпела и все тут пут официального трудоустройства и оков материнских обязанностей. На этой позитивной ноте семья счастливо объединяется, источая любовь, терпение и всепрощение.
В общем, книга, на мой взгляд, представляет собой далеко не самый лучший образец автобиографического повествования о жизни в токсичной семье и о том, что бывает после. Та же «Ученица» Тары Вестовер намного сильнее, а главное конструктивнее в своей позиции. Поэтому для тех, кто хочет окунуться в атмосферу нездоровой семьи могу порекомендовать ее, или Селесту Инг с пронзительной историей «Все, чего я не сказала» или, на худой конец, Кристин Ханну с «С жизнью наедине». Все они на порядок лучше того, что вышло у Джаннет Уоллс, а главное, лишены этой виктимности и оперативного подставления второй щеки вместо первой сразу же после очередной родительской оплеухи.