— В Начале не слово, но Образ.
И образ воплотился в Творение.
И у всякого творения — своя тайна в Имени.
И тайна имени стала Словом,
и за словом в мир пришел Человек.
А мир смотрится в зеркала сознаний и видит там свои отражения, как идеи — отнюдь не только человеческие.
... И у отдельной личности, и для жанра и даже вида искусства значение любого авторского произведения характеризует лишь срез или момент конкретного периода в творчестве. Но как через траекторию изменений всех работ проступает панорама открытия мира каждым художником, так и просторы разрабатываемых всеми старателями направлений в искусстве приумножают соборной мир воодушевления. Перекатываясь во времени, сами собой трансформируются авангардные и модернистские течения в русле их прикладных значений и применения с претензией созвучий если ни в чьей-то, то хотя бы — в душе созидателя. Одиозные и эпатажные формы претерпевают достойные изменения, наполняясь уместным содержанием, а вымысел замещается на безыскусную реальность, по которой выравниваются и дух, и буква постижения все того же грациозного мира.
Красота самой реальности безусловно превосходит все мыслимые потуги воображений, в которых так нуждается блуждающий ум. Инструментарий всех видов творчества ему в помощь, как и само многогранное искусство — становлению человечества. Поскольку обитель муз есть храм души и смысл жизни известного меньшинства, то и все науки, и технические уловки — ей в помощь на том Олимпе. Сады Эдема, оказываются там же, и наполнены ароматами задушевности. Аки пчелки, собираем всю жизнь нектар с полей возвышенного. Этика духа, воплощенная в искусстве, способствуя становлению ума, — да сохранит, если ни весь мир человеков, то хотя бы толику от недостижимого. Не красота спасет мир, но мир — красоту! Только бы они, боги нашего торжества, подружились с нами! — Мечтать полезно, но поздно! Например, Гойя своими полотнами с «порожденными химерами» вслед за страшилками средневековья выпустил и своего джина уродства из «бутылки» воспаленного сознания. Образные метафоры в искусстве должны быть тщательно цензурированы, — именно здесь «лучше пересть, чем недоспать», ибо тиражированные, они массово оседают в представлениях других, повреждая и их нервные структуры патологическими связями. И Дали, и Пикассо не избежали сей участи, да сами приумножили вред. Вообще, для всех и каждого древнее табу: даже случайный вид уродливого - приобщает и уродует! Для критиков напомню, - искусственное безобразно тем, что нежизнеспособно. Шовинистические, милитаристские идеи — те же искусственно обезображенные образы, и несут смерть не только лишь на ментальном уровне, но и в злобе дня. Даже неловко себе же напоминать, что и детский пистолетик в руках ребенка шлет пули не только во взрослую жизнь, но и в досель невинное сердечко. Забвение табу допускают и верования, где джихад, где "святое" воинство из ложных побуждений низвергают духовные достоинства своих носителей на мирской уровень распрей и впадают в состояние разносчиков гибели... Героический пафос батальных сцен, представленный словом, на полотне, в скульптуре или музыке, созидает те же красноречивые коварства и угрозы.... Кровь несмываема и с души Понтия Пилата, руки которого условно чисты. Римский дух язычника императора Траяна вероятно ликует над водруженной на колонне триумфатора статуей св. Петра, ибо апостолу до врат рая уже не дотянуться, благодаря благочестивому папе из Ватикана, между прочим. Все это было бы смешно, но скорее обидно... Метод борьбы с такой напастью один — полное забвение. Увы, из культурной ткани цивилизации пряди не вытравить, но знать свои метастазы осознавания уже небесполезно. Наш доморощенный прагматик Никита Хрущев, будучи убежденным профаном на выставке авангардистов, по сути ангельски прав с державным указом «...выметайтесь из страны!», хотя адресаты его гнева вполне невинны — усмешка истории. Как тут не вспомнить и разгневанного торгашами Христа в храме. Кстати, запрет изображения людей в культовых украшениях мечетей оберегает взоры верующих в должной мере...
«ИДЕИ ПРЕБЫВАЮТ В ПРИРОДЕ КАК БЫ В ВИДЕ ОБРАЗОВ, САМА ЖЕ ПРИЧАСТНОСТЬ ВЕЩЕЙ ИДЕЯМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В УПОДОБЛЕНИИ ИМ» — отмечал не только Платон. Спаситель уверенно вторил ему: — «ИСТИНА НЕ ПРИШЛА В МИР ОБНАЖЕННОЙ, НО ОНА ПРИШЛА В СИМВОЛАХ И ОБРАЗАХ» — Здесь штрих свидетельства самообразования кумира. И, коль скоро «голых» истин не бывает, то мы по одежке их (её) и воспринимаем — сугубо персонально и по-разному. Речь может идти об умении отрешения от символов и образов до уровня просветления, а затем и веры — вполне конкретный медитативный путь после закрепления на этапе молитв и очищений, а далее — до состояний бессловесных или сердечных молитв в потоках Света, Любви и благодарности. В том восприятии весь мир становится иным, и ни на шаг, ни на мгновение уже не гаснет робкий зов от сердца своего.
Если Слово есть производное от человека и создание искусственное, то образ — это проекция реального мира на атом жизни (их взаимная реакция), в полноте недоступной Слову оформляющий все живое. Искусственный образ человека (и Человека в образе!) деформирует мир — противоестественный, искаженный самовольным воображением, однако не высказанный, он куда более емок и точен нежели трансформированный и облаченный словом. Поэтому слово всегда ущербно и апеллирует к чувству, а образ иерархически во всем главенствует над смыслом.
— Мысль есть лишь комментарий к образу, текучий слепок с него.
Жизнь и не надо осмысливать, ее следует одухотворять — классика заповеданного жанра, увы, многими забытая. Обнаженная истина бежит слов, но приоткрывается взору целомудренному и прекрасна неописуемо. Удостоенных благости просветления ждет дар сотворчества, а по делам — и вечность. Слово и образ — две стороны одной медали: меняется слово — меняется и образ, порой вне согласия друг с другом, но в полной зависимости от метаний человеческих. А с ними и Бог — наше достоинство и достояние. И нет Бога вне Образа, Слова и Человека — волшебное сочетание!
Бог не существо, а коллективное производное, уникальный шедевр творения, желаниями людей воплощенный к особой форме жизненного участия.
... Млечный путь для всех лежит,
к сердцу каждого бежит
звездная дорожка.
Мы уже не малыши:
— «правда» — слово для души,
для ума — все ложно!
- Ангела нам за трапезой смыслов!