В послесловии к своей книге "От Руси к России" Лев Гумилёв написал: "Евразийские народы строили общую государственность, исходя из принципа первичности прав каждого народа на определенный образ жизни. На Руси этот принцип воплотился в концепции соборности и соблюдался совершенно неукоснительно... Исторический опыт показал, что, пока за каждым народом сохранялось право быть самим собой, объединенная Евразия успешно сдерживала натиск и Западной Европы, и Китая, и мусульман. К сожалению, в XX в. мы отказались от этой здравой и традиционной для нашей страны политики и начали руководствоваться европейскими принципами — пытались всех сделать одинаковыми. А кому хочется быть похожим на другого? Механический перенос в условия России западноевропейских традиций поведения дал мало хорошего, и это неудивительно. Ведь российский суперэтнос возник на 500 лет позже".
Интересно, Гумилёв вынес за скобки обсуждение вопроса, являлся ли советский народ новым суперэтносом или же продолжением российского. При этом про отличие Московской Руси от Киевской он высказался однозначно: "События этногенезов народов нашего Отечества составляют историческую канву жизни по крайней мере двух разных суперэтносов. Поэтому необходимо различать историю Древней Киевской Руси (с IX до XIII в., включая и историю Новгорода до его падения в XV в.) и историю Московской Руси (с XIII столетия до наших дней)". В неявном виде из последней цитаты следует, что Гумилёв не считал революционные события 1917-го рождением советского суперэтноса.
Но такой подход нужно если не оспорить, то хотя бы обсудить.
Отказ от принципа первичности прав каждого народа на определённый образ жизни в XX веке выразился, в первую очередь, в насильственной коллективизации крестьян в 30-е годы. Колелктивизация была проведена в том числе в регионах, где её необходимость с экономической и культурной точек зрения вызывает серьёзные сомнения - в областях проживания казаков на Дону, Кубани, в Запорожье; в кавказских и среднеазиатских республиках.
Если рассмотреть задачи, которые решало советское руководство путём коллективизации, на различных уровнях важности, то на тактическом уровне путём раскулачивания решался вопрос устранения потенциальных очагов контрреволюции в перечисленных выше регионах.
На оперативном уровне обеспечивался, с одной стороны, источник материальных и человеческих ресурсов для проводившейся параллельно индустриализации, а с другой - потребитель промышленной продукции на селе. Разрывался порочный круг, в котором низкая товарность отдельных крестьянских хозяйств не позволяла кормить достаточное количество рабочих в городах и обеспечивать платёжеспособный спрос на производимую рабочими сельхозтехнику, которая бы могла повысить производительность труда этих самых хозяйств и их товарность. Но, впрочем, это тема для отдельного обсуждения.
А вот на стратегическом уровне советская власть в 30-е годы начала решать задачу формирования новой общности - советского народа, по сути, нового суперэтноса на новом идеологическом базисе. И слом старого образа жизни народов Российской Империи был в этом смысле неизбежен. Но эта стратегическая задача наложилась на другую - обеспечение в кратчайшие сроки модернизации страны и её безопасности в условиях приближающейся новой войны. В такой ситуации "ликвидация кулачества как класса" в казацких, кавказских, среднеазиатских и других регионах в краткосрочной перспективе решила проблему тыла, но стратегически была заложена бомба замедленного действия на будущее. При первом же серьёзном кризисе советской власти в 80-е годы вспомнили и о красном терроре, и о раскулачивании, и о репрессиях, депортациях и т.п. И казалось бы уже сформированный советский суперэтнос рассыпался на старые этносы, сохранившие, как оказалось, в том или ином виде своё самосознание, сменился идеологический базис...
Так или иначе, с 1917 до 1991 года прошло слишком мало времени, чтобы можно было говорить о новом суперэтносе, учитывая характерное время жизни этнических систем. Но если бы Советский Союз смог бы преодолеть кризис и сохраниться в истории хотя бы на сотню-другую лет, то XX век уже никак не мог быть назван продолжением жизни дореволюционного российского суперэтноса, это бы уже точно был новый советский суперэтнос.