В 1914 году Модильяни, оставив эксперименты со скульптурой, возвращается к активным занятиям живописью. Именно в этот период его портреты обретают собственный легкоузнаваемый стиль.
Обнаженные Модильяни как тогда, так и сейчас, во многом воспринимаются в свете его репутации бонвивана. Розовые щеки его обнаженных неизменно трактуют как знак сексуального возбуждения, что в случае с большинством его "ню" вполне справедливо.
Тем примечательнее "Обнаженная, сидящая на диване". Красавица, сидящая на диване со скрещенными ногами в сползшей комбинации, посылает нам скорее дружескую, чем манящую улыбку. Ее кокетливый жест левой рукой в попытке скрыть от взоров свою наготу оставляет неприкрытым лишь часть левой груди.
Однако, настоящим центром композиции является линия левого бедра, образующая над ее правой ногой своего рода арку, придавая картине скорее интимности и человеческой теплоты, чем откровенной сексуальности.
Отличительной особенностью портретов Модильяни, безусловно, является его манера изображать глаза. В написанных им портретах глаза часто остаются пустыми, непроработанными, создавая впечатление темных пещер или же пронзительного взгляда. До Модильяни этим приемом не пользовался никто из современных художников.
Модильяни, посвятивший достаточное время искусству скульптуры, мог позаимствовать его у дошедших до наших дней образцов греческой бронзовой скульптуры с утраченными инкрустациями глаз или, например, "безглазой" кикладской скульптуры.
Однако целенаправленность, с которой Модильяни лишает многих героев своих портретов взгляда, вызывает определенное напряжение и беспокойство, а в "Обнаженной, сидящей на диване", улыбающейся так тепло и дружелюбно, этот диссонанс с пустыми глазницами и прерванной на уровне глаз линии носа становится особенно резким.
Глаза модели, если рассматривать их на близком расстоянии представляют собой как будто мозаику из зеркального стекла, некоторые фрагменты которой оказались утраченными.
Таким образом, глаза, обычно позволяющие заглянуть в глубины человеческой души, устанавливают на этом портрете непреодолимый барьер между нами и запечатленной на нем женщиной.
