Журналисты и руководители НКО встретились, выпили и поспорили, как профессионально рассказывать о тех, кому нужна помощь
Текст: Елена Ожегова
«Лениздат», сообщество «МедиаФан» и «Новая газета в Петербурге» в минувший четверг собрали журналистов и представителей благотворительных организаций в баре. Мы назвали наше мероприятие «ЭмПати». Это была вечеринка про эмпатию. В неформальной обстановке мы поговорили о том, как нам «не причинять добро» друг другу. Спасать, если не мир, то отдельных людей, весьма заманчиво, лишь бы не навредить им при этом и не перессориться.
⠀
ФОНДЫ — ПОСТАВЩИКИ БЕЗОПАСНОГО КОНТЕНТА
Признаемся, поводом для нашей ЭмПати стал уже позабывшийся скандал, который произошел из-за текста «Медузы» про подопечного центра «Антон тут рядом» — того самого Антона, с которого фактически и началась деятельность фонда «Выход в Петербурге» и основанного им центра абилитации для взрослых людей с аутизмом. Руководству организации не понравился получившийся материал. В издании остались верны «редакционной политике» и не стали принимать все правки, которые просили сделать представители центра. Разбирать, что случилось, уже нет смысла — все заявления и обвинения с обеих сторон прозвучали.
Хотелось узнать, какие выводы сделаны, тем более после ситуации с «Медузой» было заявлено, что в фонде разработают собственные правила работы со СМИ.
— Адекватной моделью взаимодействия НКО и медиа было бы партнерство, когда третий сектор имеет право голоса не на основании того, что это рекламный материал и за него заплачены деньги, а на основании того, что третий сектор является поставщиком экспертизы, — отметила на нашей ЭмПати исполнительный директор центра «Антон тут рядом» Зоя Попова.
По ее словам, когда НКО настаивает на согласовании материала с журналистом, то речь не идет о давлении на прессу, но только о желании проследить, чтобы те тонкие нюансы, которые определяют жизнь человека, оказавшегося в трудной ситуации, были учтены, и чтобы был соблюден принцип «не навреди».
— Нам кажется, что нужно заключать четкие письменные договорённости перед тем, как будет создаваться материал, условия, регламентирующие порядок взаимодействия автора материала с сотрудниками, экспертами, и главное — с благополучателями, с которыми работает фонд, — заявила Зоя. — Мы говорим про письменную фиксацию порядка взаимодействия между фондом как поставщиком контента и журналистами, если фонд, грубо говоря, продюсирует материал. Это право фонда — согласовывать текст, причем не только прямую речь, но и сам повествовательный текст.
Столь жесткий вариант работы со СМИ вызвал у журналистов как минимум удивление. Дело, скорее, не в неготовности сотрудничать с фондами. Просто не ждешь от тех, кто помогает людям, требований заключать договора, соблюдать условия, согласовывать не только цитаты, но и авторский текст. Будут ли иметь такие «договора» юридическую силу? Скорее, нет. А если будут — то согласятся ли СМИ на подобные условия?
С другой стороны, возможно, и журналистам пора снять розовые очки и принять тот факт, что НКО не просто компании блаженных, творящих добро, а серьезные экспертные организации. И к их мнению по работе с медиа стоит по крайней мере прислушаться, осознать их претензии и пожелания.
— Когда медиа рассказывают о ядерной физике, балете или войне в Сирии, то считается, что журналист должен быть в теме. Относительно тех сюжетов, которые связаны с деятельностью НКО, есть заблуждение, что это часть нашей общей текущей жизни, у всех есть подобные проблемы и любой может в них разобраться, — говорит Зоя Попова. — Но третий сектор (благотворительные организации — ред.) — это не прибежище восторженных любителей, это вполне значимый сегмент, который является двигателем важных изменений в стране и который взял на себя работу с теми категориями граждан, которые оказываются в ситуации социальной уязвимости.
Исполнительный директор центра «Антон тут рядом» отметила, что сегодня НКО являются для СМИ поставщиком ценного — популярного и привлекательного, и одновременно безопасного контента.
КОНЕЧНО, ПРОЩЕ СДЕЛАТЬ ХАЙПОВЫЙ ТЕКСТ, А ДЛЯ ОСТАЛЬНОГО НУЖНО РАБОТАТЬ
— Для журналиста безопаснее написать историю человека или семьи, социально уязвимых, чем сделать глубокое многосоставное расследование с разоблачением коррупционных схем, за что убивают или арестовывают. НКО — поставщик контента, которые позволяют решать как содержательные задачи, так и финансовые. Это кликбейтные материалы, соответственно повышающие рейтинги и инвестиционную привлекательность, — считает Зоя Попова.
При этом она не отрицает, что и самим фондам СМИ все еще нужны.
⠀
НУЖНА ИНФОРМАЦИЯ, А НЕ ПРАВДА
Но зачем СМИ фондам? И чего в идеале благотворители хотят от журналистов?
По мнению административного директора фонда AdVita (Ради жизни) Елены Грачевой, сегодня тем, кто помогает, необходимы «длинные истории» в СМИ. То есть перенос акцента работы журналистов с рассказов про «уникальные случаи» на аналитику, объяснение того, откуда берутся проблемы и как их можно решить.
Как объясняют в «АдВите», еще лет 10-15 назад фонды не знали, как пробиться в СМИ. И любое упоминание в любом виде было за радость, так как привлекало внимание и к частной проблеме, и ко всей НКО. Сегодня же репортеров часто бросает в две крайности — «токсичную журналистику» и «игры в правду».
В первом случае речь идет о жалостливых материалах, когда в минутном ролике несчастная мать шесть раз успевает смахнуть слезу, когда показывают деток или котиков, замотанных в капельницы, когда «еще можно спасти», «подарите детство», «умирающие малыши». Основной мотив таких текстов — пройдете мимо, и человек умрет. Автор провоцирует у читателя ощущение, что тот немедленно должен расстаться с деньгами, чтобы не быть подлецом. При этом утверждается, что это обязательно спасет жизнь и приведет к полному выздоровлению, других вариантов просто нет.
— Человек устроен так, что ему правда свойственно желание откупаться деньгами от стрессовых историй — отправить смс и считать себя молодцом. В этом ничего плохого нет, это нормальная реакция, и мы благодарны жертвователям, — объясняет руководитель pr—отдела фонда AdVita (Ради жизни) Юлия Паскевич. — Но в такой ситуации фонды в какой—то момент перестают получать помощь. Читатель не может реагировать на каждую просьбу и спасать всех. Каждый раз, публикуя такой текст, вы расходуете его эмоциональный опыт.
Да, журналист получает «кликбейтный» текст, но уже должен понимать, что своему герою он не всегда помогает, а часто просто эксплуатирует его несчастье. И в этом кроется еще одна опасность. Желая помочь, СМИ «причиняет добро» — вредит человеку.
— Тут можно вспомнить хрестоматийную историю с текстом безусловно профессионального журналиста Валерия Панюшкина «Половина девочки». Он рассказал жуткую историю про ребенка, который обгорел, перенес несколько ампутаций, без слез этот текст читать невозможно. И тогда удалось собрать денег, которых хватило на лечение и той девочки, и еще десяти. Но после публикации материала маме с дочкой пришлось уехать из родного города, где их затравили, — рассказала Юлия.
В случае «игры в правду» журналист допускает, по мнению представителей НКО, другую ошибку.
— При таком подходе мы не объясняем аудитории, что мы видим, — говорит Елена Грачева. — Именно это произошло в тексте «Медузы» об Антоне. Автор рассказала, как работают тьюторы в фонде, но не объяснила, зачем: зачем они отклеивают жетончики с доски и дают их Антону, зачем не дают ему пить чай и, конечно, совершенно непонятно, зачем на это жертвовать деньги. Проблема в том, что люди не получили информацию. Информация — это не фиксация того, что мы видим. Это то, что мы понимаем. То, что видим — это правда, но не информация.
Фонды хотят от журналистов профессионализма, который, по их мнению, должен проявляться в глубоком понимании темы. Если понимания нет — готовы помочь.
— Мы готовы сколько угодно отвечать на ваши вопросы, объяснять, слушать вашу точку зрения, но наша задача — не подставить тех людей, которые нам доверились, — объясняет Грачева. — Обращайтесь к нам, врачи уже запуганы и боятся говорить. А у нас экспертный опыт таков, что мы можем объяснить на пальцах.
НЕ НАДО ЗАВОДИТЬ В СМИ РУБРИКУ «БЛАГОЕ ДЕЛО» ИЛИ «ДОБРЫЙ ПОСТУПОК». ОТ СЛОВА «ДОБРО» УЖЕ ВСЕХ ТРЯСЕТ. ЭТО РЕЗЕРВАЦИЯ ДЛЯ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ
Юлия Паскевич добавляет, что фонды могут быть полезны для журналистов как источник качественных контактов и аналитических данных. Там уже знают, к каким врачам, экспертам, компаниям можно обратиться за комментариями, кто готов общаться со СМИ, быстро и адекватно отвечать на вопросы.
⠀
«СИРОТА» — ЭТО ЗВУЧИТ ОБИДНО
Журналисты на ЭмПати парировали представителям фондов. Корреспондент Metro в Петербурге Алёна Бобрович напомнила благотворителям, что в СМИ не всегда есть возможность реализовывать глобальные темы, хотя бы потому, что в новостных изданиях объем материала не позволяет расписываться. В 2,5 тысячи знаков, например, трудно уместить аналитику. А вот историю конкретного больного вполне реально. И, по мнению Алены, аудитория Metro очень хорошо воспринимает такие рассказы и вдохновляется помогать, хотя рубрике уже много лет.
Она же попросила фонды обращать внимание не только на смыслы, информацию, но и на иллюстрации, которые зачастую едва ли не важнее текста, привлекают внимание читателя, могут заставить его сопереживать.
К концу ЭмПати завязался еще один спор — про слова.
В Петербурге большинство СМИ уже не используют в текстах слово с явно негативной окраской «БОМЖ». Вместо этого есть слово «бездомный». Этому за несколько лет городских журналистов научил фонд «Ночлежка». Понемногу привыкли. А вот в Москве, где «Ночлежка» только начинает свою работу, люди еще не понимают, что в этом обидного.
Центр «Антон тут рядом» выдает журналистам вокабуляр, в котором описывается, как лучше писать и говорить. Например, в фонде рекомендуют: не «аутист», а «человек с аутизмом».
У AdVita тоже есть свои нюансы. Фонд очень долго согласовывал одному СМИ текст интервью с руководителем службы паллиативной помощи Екатериной Овсянниковой. Журналист вложил в уста спикера выражения вроде «умирающий человек», «человек перед смертью». Но в профессиональной среде такие слова не употребляются. Там говорят «человек в конце жизни». Такая формулировка считается более этичной по отношению к подопечному и его семье. Фактически журналист, который для краткости заменил слова в цитате и без согласования использовал при этом неправильную в данной ситуации лексику, мог дискредитировать Екатерину в сообществе.
— У вас своя мотивация, у меня своя. И если я начну насильно «кормить» зрителя так, как мне было сказано, то зритель плюнет и уйдет, — выразил мнение журналист интернет—телевидения Nevex.TV.
— Этично использовать лексику того сообщества, о котором вы пишете. И читатель к ней привыкнет, — парировала Ксения Морозова, редактор отдела «Общество» «Собаки.ру».
В этот момент для многих стало неожиданностью замечание руководителя петербургского филиала фонда «Старшие Братья Старшие Сестры» (межрегиональная общественная организация содействия воспитанию подрастающего поколения) Ануш Овсепян. Она сказала, что неэтично употреблять в текстах СМИ слово «сирота» по отношению к детям из детских домов, приютов и других социальных учреждений.
— YouTube постоянно ужесточает свою политику из благих побуждений. В начале июня они дошли до того, что там теперь нельзя ничего. Там, где люди борются за свои права, теперь любое высказывание может быть названо «чувствительным контентом», и его не пропускают в топ, в рекомендованное, никуда, — привела пример другой попытки быть максимально этичными руководитель Nevex.TV Татьяна Маршанова. — Будьте аккуратны в ваших ограничениях, иначе мы скатимся до таких же запретов.
⠀
КСТАТИ
Актуальный список «обидных» слов и их этичных синонимов составили журналисты «Таких дел». В нем собраны выражения по темам, связанным с острыми социальными проблемами.
Источник: Лениздат
Фото: Татьяна Кропотова