В нашей стране большинство граждан уверены, что с проблемой сиротства эффективно справляется система детских домов. Но по статистике 10% выпускников детских домов кончают жизнь самоубийством, 40% попадают в места лишения свободы, 40% становятся алкоголиками и наркоманами. Высок процент вторичного сиротства (когда приемные родители возвращают ребенка в детдом). Становятся успешными в обществе и выживают только 10% сирот.
Государство потеряло не одно поколение выпускников детских домов. Многочисленные спонсоры и добровольцы помогают детским домам, дарят дорогое оборудование, различные гаджеты и развлечения. Это способствует развитию у сирот потребительского отношения к миру. После выхода из детского дома выпускник не знает, как ориентироваться в новом мире, как обращаться с деньгами, как себя прокормить. Чем больше материальных ценностей ребенок получает в детдоме, тем сложнее ему будет адаптироваться во взрослой жизни.
Пожалуй, единственный вариант решения проблемы адаптации сирот – это воспитание в семье, где ребенок может получить пример, увидеть устойчивую картину семейной жизни.
— Есть благополучные истории среди выпускников детских домов, — говорит эксперт Александр Гезалов, выпускник детского дома. — Но есть и неблагополучные истории, это говорит о том, что каким образом отправляют ребенка в открытое плавание, и он просто не справляется с жизнью. Он выходит из детского дома, для него все новое, он не знает, как себя прокормить, одеть, обуть. Один знакомый мальчик в Питере запросто отдал 400 тыс. таксисту за проезд, это все что у него было. Другой съездил в Италию, выучил итальянский, не понравилось, пошел учиться в ПТУ. Что это за траектория? В детском доме нет задачи хорошо учиться, потому что непонятно для чего. В детском доме нет загруза, но есть праздники, спонсоры и балалайки. Уровень танцевально-песенных выступлений ниже плинтуса. Вопрос качества учреждения зависит от персонала. И тогда возникает вопрос, кто работает с детьми? Выпускник ответит, сколько стоит айфон, а как пойти заплатить за ЖКХ – нет.
«И что ты будешь делать дальше?» Истории выживших выпускников детдома
Наталья, выпускница
— Родилась в Казахстане, росла в разных детских домах с самого детства и до 16 лет. В школе училась плохо, ленилась, — никто не заставлял. Помню, как в 11 лет меня обрили наголо, несправедливо. Плакала, но что сделать. Потом выпустилась, отучилась на штукатура-маляра, получила 4-й разряд. Когда нас выпустили, дали только подушку и одеяло, жилья у нас не было. До 20 лет скиталась по общежитиям, по друзьям. Устроилась дворником и получила квартиру, 4 года проработала. Мой выпуск —30 человек, многие уже погибли: кто от наркотиков, кто спился, кого убили, кто в тюрьмах. Есть и положительные ребята: замуж вышли, женились. В детском доме нам всем поставили диагноз олигофрения в степени дебильности. Когда же я пошла учиться в автошколу, меня сразу не приняли. Тогда прошла психиатра в 27 лет, с меня сняли диагноз, и я все-таки получила права. В детстве я мечтала иметь семью.
Евгений, выпускник
— Большинство наших либо спились, либо снаркоманились. Многих из нашего выпуска уже нет, друг сидит. Я сам на зону попал в 16 лет. Скажу честно, если б я тогда не своровал, — бомжиком был. А так, пусть криминал, но хоть как-то выбраться. У меня был выбор: либо сесть, либо отработать в лесу. Я выбрал отработать в лесу, так за два месяца с бригадой сработался. Потом я сказал: либо я остаюсь работать на лесоповале, либо пойду опять воровать. Много где работал, несмотря на слабое зрение. Потом сын родился. Ни с кем из выпускников сейчас не общаюсь. Квартиру не дали.
Как бы ни старались, детдом – это два режима: армия и понятия, как на зоне. И ты стоишь между двух огней: быть хорошим, слушаться воспитателей, но получать «пинка» от ребят, или драться за свое достоинство, но каждый раз лежать в психушке.
Сания, выпускница
— Родилась в Москве, с рождения попала в детский дом. Была в 4-м доме ребенка. Я закончила колледж на дизайнера, сейчас учусь на ландшафтной архитектуре. В нашей группе было 11 ребят. Трое ребят не учатся, не работают. В детском доме многому учились, но мы не умеем готовить. Я была положительной, и мне приходилось посещать все кружки. При выходе у многих есть сберкнижки, на которых лежат деньги, и все хотят свободы. У меня есть друг, который 150 тыс. потратил за три часа. Я его спрашиваю: и что ты будешь делать дальше? Я же на свои деньги обустроила квартиру, поставила окна. Еще я очень боялась, что не смогу полюбить своих детей, потому что у меня не было этой любви. Нас били, могли не кормить. Был опыт жизни за границей в семье, но с Италией не сложилось. Позвонили нашим взрослым, сказали, я плохо себя вела. Потом работала в лагере, смогла за три лета накопить на телефон.
«Они всегда наши дети, и мы всегда рядом…»
Возможность добиться социальной адаптации ребенка, его способности организовать собственную жизнь и будущее – это воспитание в семье. Приемные мамы рассказали о своих детях, трудностях и радостях воспитания.
Юлия Ставрова-Скрипник, приемная мама
— Два года я приемная мама, и то с чем мне за это время пришлось столкнуться, особенно в Московском регионе, поразило. Свою первую приемную дочь забрала из Челябинска, у меня было только письмо, что могу быть волонтером, и мне разрешили познакомиться с ребенком, Ангелиной. Пока там находилась, слышала от педагогов такие фразы: «Вот, вы сейчас всех заберете, а чем мы будем кормить своих детей?»
Затем привезли 10-летнего мальчика, в которого из пистолета целился папа, что нанесло ребенку психологическую травму. Он сидел, его трясло, он прижался ко мне.
Мы, приемные родители, понимаем, что мы должны дать им образование, устроить в жизни и т.д. Специалист же всегда может уйти домой и переключиться, или уйти работать в другой детский дом.
Самый большой страх у приемной дочери, что ее вернут в детский дом.
Сейчас появилось еще два подростка в семье, я не была к этому готова, хотела маленькую голубоглазую девочку. У приемного сына Федора стоит диагноз олигофрения в стадии дебильности, после приема психиатра поняли, что через год снимут диагноз. У другой девочки слуховые аппараты были настроены так, что вызывали интершумы и головные боли.
Мы нацелены на то, чтобы наши дети были полноценными.
Дети выходят из детского дома в семью упакованные, с айфонами, планшетами, в дорогих кроссовках. Но это отсутствие духовной связи с близким взрослым замещают на материальное.
Наталья Городиская, приемная мама, председатель Совета представителей общественных объединений семей, воспитывающих детей, оставшихся без попечения роди
Мы вывозили 40 детей в лагерь «Китеж-град». Нам воспитатели говорили: «Что вы делаете? Они ненормальные! Вы с ними не справитесь!» Но ни разу не было случаев, чтоб дети убегали или воровали. 15-летние подростки бежали к нам, потому что мы видели в них людей. Каждый из них, даже самый отпетый, хотел в семью. Мы их берем не для того, чтоб после 18 бросить, они всегда наши дети, и мы всегда рядом.