Наталью Александровну положили в больницу на операцию. Врачи определили у нее варикозное расширение вен. Отец мне сказал, что это из-за нас у нее такая болезнь, потому что поднимала тяжести. Каждый новый элемент проходил через ее руки: и фляки, и сальто.
Из секции «Динамо» отец решил меня перевести в ЦСКА, потому что чужие тренеры не хотели с нами заниматься.
Мы сидели с папой в метро. Папа на лавочке, а я у него на коленях. Он меня спросил, хочу ли я заниматься гимнастикой. Я сказала, что не хочу. Я боялась чужих тренеров. Я хотела заниматься только у Натальи Александровны. Но отец решил по-своему. Шли мы мимо елок вдоль забора. Папа у прохожих узнавал дорогу. А я думала, здорово было бы потеряться и не дойти. Но скоро мы дошли до спортивного зала, и я прочитала буквы Ц.С.К.А.
Тренер в синем костюме взял меня за руку, довел до бревна и сказал: «Походи». А сам ушел на дорожку. Я не поняла, как это «походи». Мне еще никто так не говорил. Я стояла на краю бревна и думала, что бы сделать. Я развела руки и пошла на мысочках. Но потом подумала, а вдруг не правильно. Тогда я стала делать кувырки, перекидки и перевороты. Потом постояла, постояла и прыгнула фляк. Вдруг ко мне подошел тренер и стал учить.
Теперь я тренировалась у Владимира Васильевича. Только я все время забывала, как его зовут. Стояла у брусьев или бревна и ждала, когда кто-нибудь из девчонок его позовет. Уже две недели прошло, а я никак не могла запомнить.
Как-то раз прихожу на тренировку, снимаю верхнюю одежду, а сердитая вахтерша и спрашивает, у кого я тренируюсь. Я покраснела - стыдно сказать, что забыла. Стою и молчу. Вахтерша закрыла дверь и не пускает. А я тогда выпалила: «У Василия Владимировича». А та и говорит: «Не хорошо, девочка, обманывать, иди отсюда. Нет у нас таких». И вдруг дверь открывается и входит Владимир Васильевич: «А это ты, Аня! Что же ты стоишь? Проходи».
В женской раздевалке вещей было много: портфели, школьные вещи, пакеты со сменной обувью. Под лавочками - детские зимние ботинки. На крючках висели школьные коричневые платья, фартуки, спортивные кофты. Однажды, сидела на лавочке и кушала бутерброд. Рядом стоял чей-то открытый портфель. А на полу валялись в беспорядке учебники, тетрадки, шариковые ручки… Вдруг зашли какие-то девочки, подозрительно посмотрели на меня и спросили: «Чья это сумка?» Я пожала плечами. «А почему ты тогда ее открыла?» Очень удивилась - я ничего не открывала.
Девочки не верили: «А зачем я сижу тогда у чужого раскрытого портфеля? - Я растерялась. Мне было стыдно, что меня заподозрили. Как же я стану тогда заниматься в новом зале, если меня будут подозревать в воровстве?
Кто-то воровал в женской раздевалке. Из портфелей пропадали деньги, красивые ручки, продукты. Я была новенькая, и девочки решили меня проверить. Это было странно, что посередине тренировки я захотела съесть бутерброд.
Но это был мой бутерброд. Я не воровала. И девочки больше не обвиняли меня.
Однажды по ошибке я надела чужую форму. Приехала домой, а на вешалке висело мое школьное платье – забыла, что ездила в школу сегодня в спортивном костюме.
Какая-то девочка в раздевалке весь вечер искала свое платье среди огромного количества школьной одежды, плакала, и не знала, что же теперь ей делать, и как же она завтра без формы пойдет в школу!
Конечно, я вернула чужую форму. Извинилась перед девочкой. Но я не воровала. Я просто перепутала случайно.
Возле брусьев гимнастки ожидали своей очереди на снаряд. Перед подходом девочки натирали ладони магнезией и сосредоточено выполняли упражнения на брусьях.
Магнезия была кругом. На матах, на полу, на снарядах. Девочкам нравилось, когда высыпали из мешка свежую магнезию. Они погружали в нее руки, пальцами разминали мелкие катышки, превращая в белоснежную пыль, а потом растаскивали по снарядам, словно пчелки нектар с цветка.
Жизнь в гимнастическом зале текла, как бурливая, взъерошенная речка. На тренировке я не чувствовала усталости. Бегала, кувыркалась, лезла без остановки на снаряд.
А в метро засыпала как сурок. И если меня не будила какая-нибудь тетя, то проезжала свою станцию и просыпалась только на конечной. А потом ехала в другую сторону. И старалась больше не сыпать.
Так и ехала с тренировки домой вся в магнезии. Однажды в автобусе мне какая-то тетя сказала, «что же ты, деточка, не умываешься, у тебя вся шея белая!» «Это не грязь, тетенька. Это магнезия!»
Руки у гимнасток, как у верблюда колени, в мозолях, шершавые, желтые, пропитанные магнезией. Мне казалось, что такие руки должны быть у всех. Мне нравились мои мозоли. Но обычные люди почему-то думали, что мозоли бывают только у строителей. И когда видели у маленькой девочки шершавые, как у рабочего, ладони, почему-то начинали жалеть, будто бы я в гимнастическом зале таскала кирпичи. Это было смешно и все-таки немного приятно, что кто-то тебя жалеет. Но тренер не жалел, потому что все понимал. Без мозолей ладони на брусьях можно было сорвать в кровь. По требованию тренера каждый вечер мы парили руки, чтобы мозоли были мягкими и не трескались. Перед брусьями тренер всегда проверял наши мозоли. И обмануть его было нельзя. Он видел, когда мы парили их, а когда нет. И очень ругался, если мозоли были не пропаренные, жесткие.
Во сне я тоже занималась спортивной гимнастикой. Мама говорила, что я брыкаюсь, как лягушка. Мне снилось, будто я падаю с бревна. Тренер ждет от меня сложных элементов, а я не могу даже устоять на бревне, меня сносит, как под порывами ветра.
Ощущение темноты – как фон, воспоминание о спорте в темных тонах со вспышками яркого света. Видимо, потому, что на гимнастику ездили к шести часам после уроков. Темные снежные сугробы, сверкающие при свете уличных фонарей, огромные, пышные голубые ели на территории спорткомплекса ЦСКА. Мечтала укрыться в белых сугробах под мохнатыми колючими лапами, будто бы внутри был сказочный мир, и меня ожидало там удивительное приключение.
К новому залу и к новому тренеру я скоро привыкала. Владимир Васильевич увидел, что я сильная, растянутая, легко учила новые элементы, и стал со мной заниматься, восхищенный, что нашел способного ученика. Я выжимала двенадцать спичагов подряд, пролезала по канату несколько раз без ног. Но ведь это была заслуга Натальи Александровны, потому что я любила ее, и делала все, чтобы ей угодить. А Владимира Васильевича я не любила. Он был некрасивый и старый. Никто из девочек его не любил.
Владимир Васильевич говорил родителям, что из меня выйдет настоящая гимнастка, что я сильная и способная. И другие тренеры с неподдельным интересом присматривались ко мне. Но первые соревнования показали, что я не умею выступать. Я умудрилась упасть даже с самых простых элементов. Было не все так просто. Появился страх, ощущение, что я опозорила своими падениями тренера.
Мне было девять лет. Я подавала надежды, как начинающая. Я выступала по первому разряду, и у меня было еще все впереди. Не беда, что первые соревнования не удались. Я верила, что смогу добиться хороших результатов. Сам тренер говорил, что я стану чемпионкой.
Как было бы здорово, если бы не было этих дурацких соревнований. Я же не могу, как робот, делать один и тот же элемент одинаково хорошо. И кто меня убедит, что именно на соревнованиях я не упаду? Получается наоборот. Я волнуюсь и падаю, и не знаю, как сделать так, чтобы не волноваться.
Каждый вечер перед сном я улетала в мир фантазий, покоряя силой своего воображения гимнастические снаряды. Это были бесплодные мечты, далекие от реальности. Это был только мой, фантастический спортивный зал, в котором я прыгала самые невероятные трюки, и становилась настоящей чемпионкой.
Друзья, если вам понравился рассказ, буду рада видеть вас в числе моих подписчиков. Буду признательна за ваши лайки и жду ваших комментариев. Для меня очень важно ваше мнение и ваши мысли. Может быть, кто-то хочет поделиться своей историей, рассказать о том, что считает важным для себя. Я приглашаю в гости на свою страничку. Заходите, читайте, рассказывайте о себе. Буду рада общаться с вами.