Либеральные СМИ продают смену власти уже 15 лет
Каждую неделю я нахожу в своем почтовом ящике свежий номер «Российской газеты» и выбрасываю его в коробку в подъезде, даже не читая заголовки. С «Новой газетой» еще проще: мне никто ее не присылает, и чтобы ее не читать, нужно лишь не заходить на сайт издания. Чего я и не делаю, поскольку через неделю будет ровно четыре года, как я перестал читать новости. А если вдруг что-то и читаю, то только для того, чтобы написать очередную колонку.
По сути, в своем отражении реальности оба издания неотличимы друг от друга. Если почитать «РГ», то создастся впечатление, словно протестов в стране нет, а все россияне только и делают, что собирают грибы и варят варенье. Если почитать «НГ», то мы получим обратное: никто ни ест и не опорожняется, потому что некогда, надо идти на баррикады; каждый второй Нечаев, каждый пятый ночью тайком ведет революционный телеграм-канал.
Цель «Новой» – продать протест. Каждый материал издания содержит одну из двух тем: или протесты уже идут по стране, причем с неслыханным масштабом, или они вот-вот начнутся, тоже с неслыханным масштабом, и уже точно приведут к смене режима. Последняя тема особенно актуальна, поскольку она продает будущее не только «революционерам», но и читателям, им сочувствующим. Только подождите до понедельника, и тогда уж очередной протест принесет желаемое. Режим падет, и возглавите его вы, «оппозиционеры». Ну а мы, «Новая газета», тогда станем «Российской газетой». (А «Российская», видимо, станет «Новой». Это имеется в виду, когда говорится о цикличности истории?)
Для успешной продажи будущего «НГ» привлекает футурологов и экспертов, которые предскажут, что «народ» уже не может больше терпеть и вот-вот взорвется. На сайте «НГ» висит очередное интервью с таким провидцем, социологом Михаилом Дмитриевым, который говорит о «радикальном переломе в настроении россиян». Нынешний радикальный перелом отличается от предыдущих только тем, что он свежий. Ведь только свежую мечту можно продать. Однако даже в этом фэнтезийном интервью можно найти крохи рационального.
Дмитриев говорит, что «появился Ельцин, которому население в целом было готово делегировать эти полномочия. Он оказался харизматическим лидером, который правильно уловил момент. Сейчас такого рода фигур нет даже близко, по крайней мере, мы не можем идентифицировать их в своих обследованиях». Далее в интервью социолог указывает на западные примеры, где как раз-таки у многих текущих лидеров стран харизма есть, но проблема в том, что харизмой все только и ограничивается (про Найджела Фараджа и его партию LRB недавно писала, что «У них нет даже идей» – это можно отнести к Трампу, Макрону etc etc). Харизма не имеет ничего общего с политическими взглядами; это инструмент маркетинга и пиара. У современных российских оппозиционеров нет ни харизмы, ни политики (и тут гораздо страшнее отсутствие последней).
Харизма не имеет ничего общего с политическими взглядами; это инструмент маркетинга и пиара. У современных российских оппозиционеров нет ни харизмы, ни политики (и тут гораздо страшнее отсутствие последней).
Дмитриев продолжает ту же тему: «Главная проблема в том, что реальных решений они не знают. И толком предложить никто ничего не может. Отсюда возникают нереалистичные, непоследовательные решения, такие как региональный сепаратизм». Это и называется отсутствие политических программ, взглядов и убеждений. Когда выход на улицы заменяет поход в лес за грибами, это говорит о политической пустоте протестного движения.
И это подводит нас к самому парадоксальному. С одной стороны, социолог отмечает, что недовольство населения переходит с экономического поля в поле нравственное. Люди готовы протестовать не за повышение зарплат, сокращение пенсионного возраста, увеличение пособий, а за повышение уважения к себе, за повышение уровня свободы etc. Что вновь уводит нас от политических программ к борьбе за «совесть и нравственность».
Что вновь уводит нас от политических программ к борьбе за «совесть и нравственность».
С другой стороны, от экономического благосостояния тоже никто не отказывается. В начале правления Путина многие были готовы терпеть что угодно, имея желаемый уровень доходов. Несложно предположить, что если и сейчас вернуть экономическое положение страны к уровню начала 2000-х, то «революционеры» и им сочувствующие немедленно успокоятся. Если современные американские «революционеры» бредят «социализмом» (как бы они его не понимали), то для российских оппозиционеров «социализм» даже не стоит на повестке. Как только на карте Visa каждого будет желаемая сумма, даже такая «революционность» вообще будет снята с повестки.
Ray Garraty