Из интервью Юнга 1945 года.
Не считаете ли вы, что окончание войны вызовет громадные перемены в душе европейцев, особенно немцев?
У меня лечатся два больных, явные антинацисты и, тем не менее, их сны показывают, что за всей их благопристойностью до сих пор жива резко выраженная нацистская психология со всем ее насилием и жестокостью. Когда швейцарский журналист спросил фельдмаршала фон Кюхлера (Георг фон Кюхлер (1881-1967) руководил вторжением в Западную Польшу в сентябре 1939 г.; он был осужден и приговорен к тюремному заключению как военный преступник Нюрнбергским трибуналом), озверствах немцев в Польше, тот негодующе воскликнул: «Извините, это не вермахт, это партия!» — прекрасный пример того, что деление на порядочных и непорядочных немцев крайне наивно. Все они, сознательно или бессознательно, активно или пассивно, причастны к ужасам; они ничего не знали о том, что происходило, и в то же время знали.
Вопрос коллективной вины, который так затрудняет и будет затруднять политиков, для психолога факт, не вызывающий сомнений, и одна из наиболее важных задач лечения заключается в том, чтобы заставить немцев признать свою вину.
Только когда пациент понимает и признает свою вину, можно применить индивидуальное лечение.
Признанием вины ничего нельзя искупить. В том и дело, что немцы давно её признали, пусть и не публично, но это никак не избавило их от комплекса вины. Кому вообще удалось таким образом избавиться от неё? Любой преступник, если он чувствует свою вину, скажет вам, что наказанием она не аннулируется. В этом и проблема психологии, они действуют не теми методами. Но, это только полбеды, правильный способ в нашем мире никогда никем не признается, а потому, вина всегда будет висеть тяжким крестом на груди любого признавшего себя виновным.
Но как оказалось возможным, чтобы немцы, весь народ, попали в эту безнадежную психическую ситуацию?
Возьмем за отправную точку небольшой пример из моей практики. Женщина рассказывает, что ее муж ведет себя по отношению к ней жестоко, что в него вселился дьявол. Откуда к этой женщине пришла ее безумная идея? Да просто в ее собственной душе живет тот дьявол, которого она проецирует вовне, перенося свои собственные желания и неистовства на своего мужа. Я разъяснил ей все это, и она согласилась, уподобившись раскаявшейся овечке. Казалось, все в порядке. Тем не менее именно, это и обеспокоило меня, потому что я не знаю, куда пропал дьявол, ранее соединявшийся с образом мужа. Совершенно то же самое, но в больших масштабах произошло в истории Европы.
Юнг говорит о некоем дьяволе, таким образом, перекладывая ответственность самого человека на внешние силы. Для меня такая позиция выглядит очень странно. По его словам, дьявол разгуливает по планете в поисках жертвы. И куда же он мог пропасть? Здесь психотерапия больше похожа на сеансы экзорцизма. Женщина просто изменила отношение к ситуации, т.е. поменяла убеждение, и «дьявол» исчез. Так может убеждения и есть тот самый дьявол?
Немцы проявляют особенную слабость перед лицом этих демонов вследствие своей невероятной внушаемости. Это обнаруживается в их любви к подчинению, в их безвольной покорности приказам, которые являются только иной формой внушения. Это соответствует общей психической неполноценности немцев, следствием их неопределенного положения между Востоком и Западом. Они единственные на Западе, кто при общем исходе из восточного чрева наций оставались дольше всех со своей матерью. В конце концов они отошли, но прибыли слишком поздно.
Так же довольно странный вывод. Получается, немцы виноваты только потому, что комплексы? Их коварно атаковал дьявол? А какие народы не подвержены внушаемости, подчинению? Уж, кажется, все знают предысторию второй мировой, почему немцы решились на подобный шаг. В общем, сомнительно как-то все.
Психологическая защита немцев и в целом запада - верна, переведя вину в разряд несуществующих, посредством переписывания истории, чем они активно сейчас занимаются, можно избавить потомков от чувства вины. Но этот метод сразу вступает в прямое противостояние с нашим нежеланием забывать о событиях той войны. И как быть? Нам необходимо убеждение, что мы народ победитель. Им, что они невиновны. Невозможная ситуация.
Таких событий в истории было много, однако все они стерлись из психологической памяти народов, потому, что восприятие изменилось, и вовсе не признанием, а напротив – забвением. История, это где-то далеко и неправда – так рассуждают причастные ко всякого рода зверствам, народы. И с точки зрения избавления от вины, это правильный метод. Забвение, а не признание. И тут, что называется, победа будет за победителем. Т.е. за нами, я уверена.