(Записки седого Бобра)
Бобриков Игорь Борисович.
Только в Боге успокаивается душа моя; От Него спасение мое. (Пс.61, ст. 2.)
БОРОДИНО НА КАМЫШОВОЙ ДУДОЧКЕ
И вот, иду к командиру. Около домика нет никого. Вопрос. С чего бы это? Обычно крутятся два три человека. Порой совсем «загорелых». А тут — никого. Чуть подождем. Ведь не приказано: зайди немедля, а просто зайди. Посидим, понаблюдаем.
Он, командир, хороший человек, но... посидим. О!
Вот летит Стас-шифрун. Это уже не кое-что, а большая удача охотнику. Значит, разговор высокой крупности. И завяжется на этажи выше. Тут бошку снесут и не успеешь охнуть. Посидим еще. Стасик выскочил. Ишь, как галопирует в свой закуток. На ходу шифры лепечет. Спец золотой. Есть ли равные?
Дело делает свое четко, правильно и красиво - красиво. Нравится он мне. И рыбак заядлый.
Двадцать четыре комара пили кровь с него - не шелохнулся. Весь в поплавке был. Нам считать было больно, а он - статуй.
Ну, а вот и командиры повалили. И крупные, и помельче. Что-то на мелкие звездочки спрос поднялся. Совсем серьезно.
Рассыльный, как пробка вылетел. Осмотрелся, увидел и - остыл. Кашлянул в кулак.
-Там срочно командир вас кличет.
Надо идти.
Зашел. Народу битком. Но, как всегда, полный порядок, тишина. Помалкивают и не ломают зазря голову. Еще наломаешь, когда задачу поставят.
- Пришел?
И ни слова, спокойно и по-деловому.
- Садись ближе. Тебе дело делать. Остальные на обеспечении. Смотри... Здесь наша зона кончается, а аж сюда надо выбраться. Там встретить четверых, если придут, и доставить сюда. Не придут - жди. Не дождешься - найди и сюда. Сроки такие: до места встречи - восемь дней, ждать десять, искать - пока не найдешь. Круг вот такой. Все.
А кружок обвел км на пятьдесят радиусом. Оно, вроде, и не много, да ведь и не в родных рязанских краях. Где хоть и свой говорок, а все родной - русский. Да и с охотой помогут. А тут чужбина, однако.
- Их знаешь только ты один. Саша М., Витя С., Ваня Б., Володя С. Они пошумят немного вот здесь, и пройдут к месту встречи. Места для них незнакомые, но к точке проберутся. Далее до дома твоя задача. Путь выбирай любой. Смотри и действуй по обстановке. Рядом никого не будет. Сам.
Вот теперь и ясно, что сие – зайди - означает. А ребята свои. Вместе учились ходить в строю, петь Бородино, насквозь протирать на брюхе гимнастерки, разрезать носом водоросли по болотам, ходить по карте, рвать мосты и всякие объекты, вертеть на допинге, конечно, прыгать с парашютом и долго добираться до дома родного. То есть, всему, чему учил нас отец родной Василий Филиппович Маргелов, медаль с изображением которого всегда лежит в моем рабочем столе.
О Бородино как не вспомнить. Запевала наш - Саша Искрин. Подпевали еще человек пять. Рота замирала. Шагом марш! Десять - пятнадцать секунд и команда - запевай!
Высоко и чисто, под глухой удар сотни сапог о грунт, Саша запевал:
- Скажи- кА, дядя, ведь не даром, Москва спален...
РОТА
- Москва спаленная пожа-а-ром.
САША
- фра- а-нцузу,
РОТА
-Французу отдана,
САША
- фраанцузу,
РОТА
- французу отдана.
-Да, были схватки
- БЫЛИ СХВАТКИ БОЕВЫИЕ.
-да говорят
-ДА, ГОВОРЯТ ЕЩЕ КАКИИЕ,
И ДАЛЕЕ ВСЕ:
- недаром помнит вся Россия про день Бородино-о-о
- Не даром помнит вся Россия про день Бородино.
Душа пела. А когда ходили в город на парад. То весь батальон давал такое Бородино, что на тех улицах, где мы шли - было не протолкнуться. Стекла дрожали от шага и слитых голосов. Ох, и пели же. Народ плакал от гордости за свою армию. А уж мы-то старались. И получалось!
Я и сейчас нередко, во все легкие, выдаю нашу полковую песнь. И чуть молодею.
Вот теперь такое дело. Надо ребят найти и вывести. Бородино споем уже дома. Двое суток на подготовку. Все стрясти, согласовать, оприказиться. Отдохнуть. С людьми обо всем перетолковать. Дорога длинная, а от дома сразу испариться. Глаз много, да не все свои.
А про язык трепливый и говорить нечего. Так что прямо с порога исчезнуть. Уходим по одному. Кто куда, в разное время. За 20 км встречаемся, передыхаем. Намечаем маршрут и тихим шагом начинаем свой 150 километровый «выход в люди». Не сказать, что по «своей» территории ходить просто, но как-то чуть менее тревожно. Но эту сотню надо отшагать без лишних глаз. Времени хоть и достаточно, по чужбинке совсем немного топать, но могут быть и сюрпризы. Поэтому идем так, что бы был хороший запас. Тридцать километров в сутки. Совсем неплохо, если учесть скрытность, очень приличную жару днем, отсутствие столовой с поваром Сашей, который по молодости лет готовил, наверное, самому Семену Михайловичу Буденному, большому любителю до разносолов, да и всего того, что в обыденности не замечаешь, а в автономном варианте жития сваливается горой на твои плечи.
Но вот, что это мелькнуло в редких кустиках? Лиса, однако. Днем? Очень необычно. В это время надо спать, а судя по наружности, детей кормить и воспитывать. Что прогнало животину от норы, от детей. Да вон и еще пара. Одна малого в зубах тащит. Явно бегут от чего-то. Вот и птиц поприбавилось. Явно, где то их согнали. Но птица гнездо покинет и улетит далеко, если гнездо погибло. А так, по мелочам если, то будет крутиться рядом. Вопрос?
К вечеру, совсем еще по-светлому два тихохода - ежики. Фырчат, оглядываются и лапами шустро перебирают. Все в одном южном направлении. Тут сам головой завертишь на 360 градусов. Включаем нюх, на полную, глаза, уши, кожу и все, что есть. Шутки плохи. Кто-то гонит животных. Это не зверь, не человек. К этим все привычны. Огонь, вода или еще что- то. Но запаха нет. Ветра нет. Смотрим внимательно под ноги. Скоро должны шипящие появиться. 15 километров прошли, их нет. 30 прошли - нет. Что такое?
Значит эта заморочка им не опасна? Или погибли все.
А что нам будет? Так и торчит в голове вопрос. Но надо дальше продвигаться. Идем по холмику, чуть по склону. Однако что-то трава помягчала. А вот и захлюпало под ногами. Вода. Сроду здесь такого не было. Нам еще километров пятьдесят на север. А водичка идет точно на юг. Ладно, Вася, карту вертеть. Вася- это топограф. Каждую ямку знает, как свою квартиру. Ищем, братцы, подручные плавсредства, пока не поздно. А тут, как назло одни кустики, да еще с колючками. Колючка, как у нашей ожины, «ежевики дикой», крючком и с вывертом. Насадишься и не соскользнешь. А вода прибывает серьезно. Хорошо в сапогах, а не в новомодных башмаках. Хоть и по воде, а ноги пока сухие. Вот приличное дерево. Надо валить. Не лесорубы, но завалили, разделали, перевязали лентами. Барахлишко с плеч сняли и на плотик. Даже лучше, чем посуху. Бредем, плотик толкаем. Течения не чувствуется, плечи не давит. Ну, почти хорошо. А вот стволик трухлявый, словно пирога индейская, плывет покачивается. Сейчас укрепим наш флот.
- Миша с Колей давай к стволу и сюда его.
Оба двинулись наперерез. Уже заходят к месту встречи. Вдруг стали и ни с места. Что такое? Вся пирога облеплена разной животиной. Зайцы, ежи, пара шакалов.
И… змеи. Всякие и разные. Тут не только на абордаж, самим не принять на себя эту шипучую армию. Но выхода нет. Пассажиров Титаника надо менять.
- Гони, Коля, всю шваль и захватывай кораблец.
Ибо вода уже в сапоги льется, впереди то ли будет на оставшихся сорока километрах. Дал Коля немного газку слезоточивого, сам противогаз поплотнее натянул. Посыпалась с бревна вся братия и наутек. Коля зачалил «пирогу», Миша дочищает упорных и мы обрели уже приличный корабль. Так ко времени. Теперь, Василек, и картой пошелести. Что там? Откуда столь воды натекло? Да, мы на север в гору идем. Почти в конце пути озеро большое. Речка в него впадает, речка из него выходит. Подперто все приличной плотиной. Значит кто-то плотину прорвал. Вся вода вниз, да на нас. А впереди низинка километров на двадцать. Если сейчас по грудь, там будет метров семь-восемь. Думали, как бы не сгореть от жары, а получается, как бы не перейти в раствор. Крепенько! Можно и поверху обойти, это будет крюк в сорок километров. Крюк не страшен, да вот народишку может повстречаться много. Решаем идти прямо. Пока решали ИДТИ оказалось, что уже плывем. Плыть так плыть. Обсели свою пирогу, если так можно выразиться, когда из воды только голова видна. Гребем руками. Скорость никакая. Хорошо, в запасе четыре дня. Смотрим на всякие ориентиры. Может сносит куда. Вроде нет. Глазу скоро не за что зацепиться будет, так быстро прибывает вода. Вася советует забирать правее, подальше от главного потока. Плотина явно рушится. Уходим вправо. За сутки десять километров осилили. Только бы не мешал никто. Вечереет. Жары нет. Вроде аж холодно. Все в воде, а тут и воздух сочится влагой. Пить хочется, спасу нет. Как пить?
Совсем темнеет. Чу, шум. Свист резкий высокий. Головы в воду. Минуту терпим. Выглядываем. Во! Гости. Стая каких-то птиц, вроде нашей цапли. Сели на стволик. Прихорашиваются. Потом, не спросясь, клювом бац по голове. Ах ты. Ёлки палки. В гости и по голове таким клювищем. Потом еще и еще. И глотает что- то. Присмотрелись, а в наших венках, что на головах, какой только дряни нет. Лягушки, пауки. Ну, да ладно. Пугать их нельзя. Хорошее прикрытие. Почистились пернатые, угомонились и спят себе. Да и нам поспать пора. Да только спальню заняли гости. Плотик с вещами только держит вещи. Глубина приличная. Надо осваивать новый способ: спать подвешенным в воде. Два часовых. Коля с Мишей. Остальным спать. Как? Как можешь, но спи. Все. Провалился в сон. Руки на стволе, карабин тросика пристегнут на груди, ноги все норовят всплыть и тело косо торчит в воде. По голове, шее кто-то ползает и ищет место поудобней, или на охоту собирается. Провал полный. Вдруг мощный удар. Венок спадает в воду. Ловлю, а в нем кишит паучьем. Гости же хватают их, чуть подбрасывают и, не жуя, глотают. Совсем светло. Проверяемся. Все целы. Выспались. Часовые спали тоже. При такой птичьей страже это было и можно. Осмотрелись. Прилично сносит к берегу. Даже немного вперед, ближе к цели. Попробовали стать на ноги. Есть дно. Точно по грудь. Все легкие предметы нас обгоняют. Закручивает воду вдоль суши. Хорошо. Наши птички проснулись. Сделали утренний моцион. Почистились. Причесали каждое перышко и… приступили к завтраку. За ночь на наш ковчег поналезло столько дряни, что и держаться за него страшно. Шипят, хрипят, вопят по-всякому. А эти их лопают. Вдруг три самых больших насторожились, что-то своим крякнули и перелетели на наш плотик с имуществом. Он метрах в пяти на тросике. Ножинами на наши ранцы и давай клевать. Им хорошо, мы же второй день не евши. Сгонять птиц нельзя. Это опасно. Нам от них только польза. Бредем помалу. Птички поели и спать снова улеглись. На наши головы ноль внимания. Только если особо вкусное что на ней шевельнется, то сразу - тюк, как молотком, и вновь глаза свои розовыми пленочками закроют.
А вот это на берегу уже не зверюшки. Это похоже на минометную батарею. Народу человек восемь. Видно от воды убегали. Имущества нет. Только стволы торчат. Ну, птички, не выдайте. Посидите хоть часок. Не только кормитесь с голов, но своими руками наловим, с ложечки накормим. Только не слетайте. К обеду они и вправду проголодались. Давай клевать со ствола, а что на плотике, то в три горла глотают. Просто смотреть страшно. Не успеет одно скрыться в горле, как следующую хватают. Мы все с одной стороны. Прикрываемся стволом. Стараемся брести со скоростью несомого мусора. Да и минометчики заняты своими делами. Видно, у них потери большие. Но оберечься надо и мы, молчаком, гоним свой корабль. Ноги размокли. Тело ломит по всем суставам и мышцам. Все искусаны до последней возможности терпения. Какие-то водные жители теребят наши промокшие тряпки одежды. Что- то залезло в карман и там шевелится в поисках выхода. Вот положение. Даже этакую заразу нет возможности выкинуть. Да. Как хорошо дома-то!
Сиди, Ванька, на печи, ешь со смаком калачи.
Помельчало. Уже по пояс. Идем-плывем полулежа. Скорость приличная. Осталось пять километров. Птицы начали вечернюю кормежку. Хватают больше со спины. Там площадь больше головы, корму больше и голова отдыхает от тычков. Клюйте, птички, клюйте. Вот за лесочком палатки стоят. Стекла бинокля посверкивают. Стой, гвардия. Не греби. Мусор не идет. Все стоит. Мы - тоже. Птицы кормятся, до бинокля километра полтора, есть хочется, смыться с глаз этого любознательного нельзя. Замерли. Сидим. Молчим. Хоть бы скорее стемнело. Эти цапли начали причесываться, чистить перья, гладить друг друга своими толстенными клювами. Солнце остановилось и не хочет прятаться в свою спальню. Команда:
- Всем спать!
Так и задремали потихоньку. Через пару часов дунул крепкий ветерок. Корвет качнуло и, на наше счастье, понесло в нужную сторону. Везет же людям.
Три часа и мы у точки. До берега метров сто. По колено. Ила нет. Грунт твердый. Ползем на брюхе, как в учебке по болоту. Все, корабль на мели. Птицы не полошатся. Дремлют спокойно. Легли на грунт. Подтянули плотик. Сняли груз. Все на сухом. Ноги не держат. Лежим. Отходим. Вновь привыкаем к земному тяготению. Запас времени двое суток. Два часа отдыха. Грузимся и уходим к месту встречи. Хорошее место. Лесок средней густоты, в кронах птиц нет. А вам, длинноносые, за прикрытие наша благодарность. Выставили наблюдение. Спать. Как же хорошо на твердой земле. Люди, вы не цените блага. Утром будем вычищать одежду, осмотрим ноги, руки, пока - спать. За ночь одежда не высохла нисколько. Ночью влага в воздухе большая. Утром сменили
часовых и начали чистку. В моем кармане оказалась рыбка, как щучка, худая и живучая. А остальная тварь расползлась сама, оставив приятные воспоминания о совместном путешествии. Весь день чистились. В ручье все перестирали, отоспались и, о молодость, как ничего и не было.
Не ползали змеи по шее и голове, не залепливало грязью глаза, не горело все тело, не пухли, особенно уши, от укусов насекомых. Золотая молодежь! Всё, - как с гуся.
Теперь спать в запас. Ждать десять дней. Опухнешь. Что ж будем пухнуть. День прошел, второй, пятый. На седьмой услышали дудочку. Тихо! Все в уши. Ва! Да это кто- то на дудочке камышовой пытается на местный манер выдать Бородино. Сашка. Он! Откликнулись уточкой. Музыка стихла. Дали еще пару «уточек». Дудочка ответила. А через десять минут мы уже во всю глотку, но МОЛЧА, орали нашу любимую песнь о славе Отечества. И, наплевать, что так далеко от дома, начихать на ссоры местных, мы снова вместе. Нам хорошо. Все целы. Задачу выполнили. Можно идти домой.
Обратный путь был спокойный. Выбрали на сто километров дальше, но без опаски на не нужные встречи. Через две недели доложились командиру. Неделю бездельничали. А потом самолет увез друзей на север. Домой. Провожали всей группой. Когда гул утих, командир шепнул:
- Зайди...
Десантников бывших не бывает! Десантник-это состояние души! Десантник-это труженик. Не сидит без дела, все у него получается, везде преуспевает. За что ни возьмется, все получается.
Дух Святой почивает на нем!
Служба десантника тяжела и опасна. Выполняемые задачи самые разнообразные. Для десантника нет неисполняемых дел.
А если не мы, то кто? Да никто, кроме нас!
Господи, храни десантные войска!
Святой пророк ИЛИЯ, моли Бога о нас!
2011 год б\х. Рыбаловский