По-прежнему нахожусь в деревне, дождливой и пустой. Однако ветер-тепловей с юга, несмотря на дожди, несет уже настоящие грибные дни, когда и без солнца так парит и так душно, что невмоготу вдыхать сгустившиеся ароматы.
Тянет грибной прелью, скоро сопревшими травами, которые я скосил возле дома, свежим укропом с огорода, пряным запахом огуречника, выбросившего лиловые цветы.
Под мерную дробь дождя сонно и безмятежно вглядываюсь в серую наволочь, повисшую над лугами. Кажется, что мутной беспросветности нет конца. Только раз или два чуть обозначится солнечное пятно просвета, а потом снова всё небо заволакивает рыхлая пелена облаков, густой сумрак накрывает округу. Облака волоком низко плывут над шатрами ракит, верхушками осин, кленов.
А дождь всё моросит, шалит в травах, омывает теплыми струями всё, что ни есть на земле.
Выхожу, набросив дождевик на плечи, к березкам, выскочившим на обочине дороги лет десять назад. Под ними торчит в невысокой редкой травке подберезовик. Светло-коричневая шляпка его невелика, молода, упруга и свежа. Гриб мило глядит на меня, и я приглядываюсь к этому чуду природы. Как младенец, умоляюще светится он юной головкой, словно просит: «Не тронь меня пока! Дай я вырасту и попрошу рядом появиться другим…». Снял я его на «мобильный» - на память о первом вестнике грибных дней, об их благостном для меня начале.
Знаю: завтра утром над лесом, который сегодня почти не виден из-за дождя, поднимется дымчатая пелена. По приметам – это первый признак того, что там изобильно брызнет молодыми шляпками грибница.
Корзинка для леса давно готова и ждет меня под лавкой террасы. Лет десять назад подарил мне его замечательный корзинщик, дед Иван. Его уже нет, а корзинка, память о нем, целехонька, ждет своей привычной работы в лесу, когда в утреннем тумане, вымоченная росами и прилипшей листвой, она будет живо наполняться юным, скользким грибным «населением».
Завтра меня встретит здоровый лесной воздух, таинственно-задумчивый покой листвы и чарующие, завлекательные головки и шляпки грибного разнообразия, которое случается только в августе
Никогда не таятся, всегда на виду сыроежки. Они, конечно, хороши, красивы разнообразной окраской, но я их не стану брать: сохранить их в корзинке довольно сложно, раскрошатся на мелкие кусочки. Пусть растут и пестрят своими шляпками изумрудную зелень в светлом березняке, украшают темную пустоту под густым осинником.
Лучше всего ходить час-другой за «царственными» грибами, которые не всегда подвластны торопливому взору, когда есть настоящая «тихая охота», приносящая истинное удовольствие. Тут требуется терпеливая внимательность, «незамыленная» зоркость. Только в этом случае придут к тебе удача и радость!
Я уже представляю, как завтра буду измерять легкими шагами тишину лесных километров, плутать по сумрачным берегам впадин и лощин в поисках самого дорогого гостя для корзины - белого гриба.
А пока на террасе слышу одно и то же: мелкую россыпь дождя, как будто из безмерного мешка кто-то сыплет и сыплет сухой горох по крыше, шаловливую, почти детскую возню струй в ботве на огороде, в листьях одичавшего вишенника, в зарослях ежевичника, в листьях заброшенного соседнего сада.
В избу заходить не хочется: там телевизор, который не удержусь и включу, а в нём без конца и края информация о бедах народа и пошлости актёров и актёрок. Одни безобразия.
Утешаюсь строчками поэта Н.А.Некрасова:
... Нет безобразья в природе! И кочи, И моховые болота, и
пни — Всё хорошо под сиянием лунным, Всюду родимую
Русь узнаю...
Приходится душу «лечить» природой, которая бывает благосклоннее, добрее двуногих тварей, которых власть поощряет ежедневными показами на ТВ.