(Записки седого Бобра)
Бобриков Игорь Борисович.
Только в Боге успокаивается душа моя; От Него спасение мое. (Пс.61, ст. 2.)
Десантников бывших не бывает! Десантник-это состояние души! Десантник-это труженик. Не сидит без дела, все у него получается, везде преуспевает. За что ни возьмется, все получается.
Дух Святой почивает на нем!
Служба десантника тяжела и опасна. Выполняемые задачи самые разнообразные. Для десантника нет неисполняемых дел. А если не мы, то кто? Да никто, кроме нас!
Господи, храни десантные войска!
Святой пророк ИЛИЯ, моли Бога о нас!
2011 год б\х. Рыбаловский
Описать все, что делают десантники совершенно невозможно. Дома, на большом удалении от дома, «там, где Макар телят не пас». По жаре, холоду, мокрени бесконечной. Везде, с достоинством и честью Мне повезло. Прошел эту школу. Закалку получил на всю жизнь. Благодарю тебя, Армия. Благодарю тебя, десант.
Эти маленькие, короткие истории посвящаются братьям десантникам.
А вы, люди, не думайте, что десантники только купаются в Московских фонтанах, пьют и шумят в свой праздник 2 августа.
КАРАВАН
Телефон скрипнул, как- то неуверенно. Но свое выполнил. Разбудил и поднял.
- Да!?
- Зайди.
Это командир.
Что значит зайди? Вчера в 10 позвонил:
- Доброе утро, как спалось, что снилось?
- Все хорошо, командир. Ничего не снилось. Позавтракали. Прибираемся. Парашюты уложили, тару увязали, кладь собрали. Все в комплекте. Нормально.
- Ну, вот и добре. Возьми Антошку.
Это АН-2 в нашем исполнении.
- Смотайся на 7 точку. Там кто-то караван треплет. Разберись и помоги.
Так обыденно и просто, как к соседу за солью или хлебом. Ну, 7 точка, это в конце зоны нашей ответственности. 150 км. Раз. Антошка - это 12 человек со всем имуществом и прочим. Кто-то треплет - это совсем серьезно, если просят помощи. Антошка у «крыльца» рвет эфир - это минута на все про все.
- Слушай меня: пятый вариант. Все в Тошку.
Вот так. «Доброе утро, как спалось, что снилось...» Сейчас приснится!
А тут просто «зайди» Да мне идти всего три минуты. Тут можно, за это время, такой огород в голове сгородить... Да и сказал, ведь, зайди, а не ко мне или еще как. В этом зайди обыденным тоном может быть такое зарыто, что и не выкопать просто. Но иду спокойно, как и положено старику. Смотрю по сторонам, воздух нюхаю. Уши, как у лайки, ловят шорохи. Хороший музыкальный слух - вещь совершенно полезная, а если и нюх... обоняние, значит, то, считай половину всего ты уже знаешь.
Как вчера. Пахнет дымовухой. Есть такое вонючее поддымливание. И не травит, но и не продохнешь. Да и видно плохо. Т.е. противогаз обласкай и поближе к лицу подвинь еще на взлете. Гудит тяжко, катится вперевалку - загружен сверх всякого, командир уже обо всем позаботился. Долго гудели-катились, уже хоть под крылья поднимай, но оторвались и поползли. По метру, два все выше и выше. На час лету. Тут не дремли. Собери все, что знаешь в нужную кучу, размысли, предусмотри и готовься к принятию новой информации и своего решения.
Ну вот и подлетаем.
Караван лежит. За животинами люди. Не так уж горячо в друг друга палят. Да чего им палить? Ведь в этих краях все родня, за сотни километров братья, сваты, кумовья. Но вот бывает, что и пограбить свояков случается. А при грабеже есть главные установы: родню не перебить - раз, животин оставить в целостности - два, ведь не на чем потом захваченное добро увезти. Да и само добро, из-за которого схватки, не испортить. Разумей! Но это до момента какого-то озверения. Тогда уже тормозов нет. Во все стволы льют. Свои, чужие, добро горит, животина неуправляема бежит куда попадя.
Вот тут надо успеть, не дать через порог переступить. Мы, по всему, успели. Миша, летун наш, присел рядом.
- Что. командир, зробым?
Он не с Украины, но в такие моменты, дабы скрыть волнение, а оно нормально и неизбежно хоть у кого, хохлачит.
- Да шо, Миша, полетай, что б не достали, а мы рассмотримся. Увидят, может и просто разойдутся.
Миша погудел туда, сюда. Картина ясна. Караван зажали с двух сторон. Ни вперед, ни к дому. Ну, это лучше, чем с боков. Давай, друг Миша, подымим по переду и заду, а потом за два захода, со ста метров по пол группы и просеем…
Миша ас, каких поискать. Он летает с раннего детства. Летает в удовольствие. Он никогда не работает - он летает. За ним иногда наблюдаешь: он от полноты чувств летит с закрытыми глазами.
- Миша, глаза - то открой.
- А чо глаза? я всем летаю.
Всеми чувствами, какие есть у человека. Самолет свой знает, чувствует его особое настроение, вот уж нераздельны. И когда бывает в машине дыру сотворят, так у него болит. Аж постанывает сам. А потом вычистит, вылижет лучшим образом, выкрасит. И сидит внюхивает с превеликим наслаждением лаковый дух.
На панели приборов крупно и ясно изложено, что высший пилотаж запрещен для этого типа самолета. Хоть у Миши зрение в полном порядке, но сию табличку он явно не заметил, ну просто из-за занятости, что ли, не прочел. С двух тысяч мы вмиг очутились так низко, что шашки полетели прямо на цепь по переду каравана. Потом немыслимый пируэт, и по заду. Нечто еще, что вряд ли имеет официальное название в авиации, и - ревуны на выброску первой полугруппы, выверт - и вторая выметывается в секунду за борт. 10-12 секунд и земля. Со ста метров - это очень быстро. Вот только, когда висишь под куполом эти секунды, время останавливается. Ну тут тоже куча дел: противогаз одеть, оружие поправить, головой повертеть, да уже и под ноги смотри, что там.
А далее по ходу. Лучше мирно и спокойно. Звезды на крыльях перевода на местные диалекты не требуют, это первый аргумент к успокоению, пионеров и школьников на такие прогулки не посылают, это второй посыл к снижению адреналина, дымок, хоть и с воньцой, тоже убеждает в необходимости оставить злое дело, да и когда с тобой уже мирно здороваются с небес упавшие, не очень симпатичные в своих резиновых намордниках, приятные молодые люди, стволы опускаются, оружие переезжает за спину. Все даже довольны, что такой финал у этой пьесы. Далее уже проще. Все собираются в кучку. Гомонят. Размахивают руками. Нормально, значит.
Появляются караванщики. Оказывается, что все живы и целы. Тоже машут руками орут без зла. Достают баклажки и угощают всех. Нападавших тоже.
А вот тут смотри! Оружие отбирать нельзя. Станешь врагом на века. И ничто не спасет ни потомков, ни друзей. Сие у них вписывается в кровь. С оружием отпускать нельзя. Улетишь, а они по новой завяжут. Вот и думай. Чтоб и капуста цела была, и козу волк не съел.
- Вы, собственно, ребята откель?
- Да тут недалече, километров пятьдесят.
- А у вас там горы али леса? А на чем вы приехали?
- Пешком. Далеко.
Да понятно, хотели на захваченных верблюдах домой.
- А вы куда - откуда?
- Издалече. Осталось километров тридцать. Это ходу хорошего три часа.
Вот и решение.
- Так. Слухай сюды! Страдальцы, ноги в руки и в пункт вашего назначения. Три часа ваши. Без остановок. Вперед.
Долго прощаются. Обнимаются. Охлопывают друг друга. Но ничего не дарят. Это уж никак. Мы не барышники, но наши бы хоть что- то в руки сунули. Другая кровь.
Так, эти ушли. Три часа сидеть на жарюке очень даже не хочется. Ну, не хочешь - думай. Голова есть, начинка в ней не высохла. Думай.
- Миша. Ты те места знаешь, откуда эти партизаны?
-Да.
- Ну покатай ребят бесплатно, как у нас принято. Как раз на две ходки тебе хватит. Давай. Не сидеть же три часа на такыре.
Это такая, как бетон земля. Крепкая и горячая.
- Ну, братаны, залазь.
У кабины два наших с оружием, лицом в хвост. На полу зайцы. Тоже лицом в хвост. А в самом хвосте Гриша, техник. Тоже при ружье. Вообще это все лишнее по двум причинам: Миша так взлетит и прокатит, что сразу забудется все, кроме мамы родной. А второе - народ имеет понятие чести. Тут как хочь крути, а это. так. На доброе гадостью не отвечают. Но мы не дома, а береженого Бог бережет. Да и вторая половина тут сидит.
Миша улетает. Горит костер. Кипяток в чайниках бурлит. Здесь чай варят, а не заваривают. Потом со вкусом пьют из маленьких глиняных чашечек. Нас не приглашают. Не принято. Да и не надо. Не хватали мы еще местных бацилл. Достаем свой харч, жуем, запиваем соком. Хорошо.
Но плох тот командир, что ввергает людей в безделье. Поели, попили? Все. Работаем. Укладываем. Ветра нет. Сухо. Что прохлаждаться. На градуснике плюс 38. Расстелились. Укладываем неспешно. Братья оружие в кучку сложили. К нам подошли поближе. Смотрят. Молчат. Интерес не поддельный. Злобы - никакой. Ну, сорвалось и что. Закончили укладку. Собрали барахлишко. А тут и Миша стелется, садится с хода. Его любимый стиль. Подрулил. Все в полном порядке. Грузи остальных.
Тут трое из братьЁв дружно залопотали, замахали руками и запросили такого, что мы сами просто обалдели.
- Всех повезите, а нас троих сбросьте с парашютом, да прямо на поселок. Конечно, опасности нет особой. Будут живы и целы. Но как я заберу имущество? Конечно списать запросто.
Никто в вину не поставит.
- Что, ребята, как поступим?
- Да как. Грех желающему в прыжке отказать. Пусть прыгнут.
Ну если просто прыгнуть, то давай здесь. Нет, загалдели, у них там невесты. Это ж еще лучше, чем караван пограбить. А то и неуспех могут записать во слабость и не видать им жениться.
- Ну, чо, Миша. Твое слово. Тебе бросать.
- Давай.
Обрядили парней. Боятся, но вида не показывают. И не форсят. Так, выдержано.
- Гриша, выпустишь.
- Сделаем.
- Смотри, что б остальные не попрыгали без куполов.
- Сделаем.
Уселись. Новички с краю. Остальные в глубине. Взлетели. Через час Миша вернулся. В полный рот смеются.
- Ну, что? Как молодежь?
- Зашли, погудели пару раз, народ повысыпал, глазеют. Мы повыше, метров на пятьсот подскочили и в три захода по одному и сбросили. Потом быстренько сели и встречали вместе с обалдевшим народом героев.
Все нормально. Их долго носили на руках. Порвали одежду на сувениры. Парашюты мы забрали…
А благодарные родичи подарили гостинцы - слышь блеют.
На базу вернулись. Доложились.
Вот такое «доброе Утро, как спалось»?
Ну, а тут:
- Зайди.
А что делать? Иду.
Продолжение следует…
Этой публикацией канал «Русь языческая» начинает цикл новелл великого труженика и гражданина Руси необычной судьбы… высокого мужества… подвига духа…
Такая она, - наша Русь… многоликая, непостижимая, открытая и недоступная!