Глава 2
Кабина, в которую я попал, судя по всему, была местным аналогом лифта, только без кнопок этажей и экстренного вызова диспетчера, так что задумай она застрять, куковать здесь можно довольно долго. Дверей, кстати, тоже не было, и если бы я был клаустрофобом, то чувствовал бы себя неуютно. Но клаустрофобии у меня не было, к дырам вместо дверей, открывающимся в нужный момент, я уже тоже привык, поэтому справедливо полагая, что эта кабина сама вывезет меня куда надо, я решил не тратить время напрасно и посмотреть, что я имел. Для начала я еще раз ощупал себя. На ощупь тело, как и полагалось, было мягким и упругим. Ни трупного окоченения, ни синюшных пятен на теле, по крайней мере там, где я мог посмотреть, не наблюдалось. Рукам, ногам, шее вернулась былая гибкость, и я даже с удовольствием повертел головой и присел пару раз, что бы еще раз почувствовать это. В целом, все функционировало довольно сносно и при осмотре я не почувствовал, что бы что-то болело. Нет, я был в приемлемой форме без видимых проблем. Разве что легкое покалывание в области спины по-прежнему причиняло небольшой дискомфорт, но это были уже придирки. Это то, что касалось хороших новостей.
Плохие новости заключались в том, что я был холодным. Как на ощупь, так и вообще. Это не причиняло мне неудобств, но внутреннего тепла я не ощущал. Да и снаружи мог бы быть и потеплее. Впрочем, к этому состоянию я довольно быстро привык, и вскоре вообще перестал об этом думать. Были и более неприятные моменты. Так, зажав на время свое запястье, я с удивлением обнаружил, что пульс у меня отсутствовал как таковой. Я приложил ладонь к груди, но это лишь подтвердило мои опасения. Сердце не билось. Именно поэтому я и был слегка прохладен. Именно поэтому я был все же скорее немного мертв. И именно из всего этого вытекала третья интересная особенность моего состояния. Я не дышал. Абсолютно.
Дальше я перешел к осмотру тех вещей, что остались в моем пользовании. На мне был все тот же костюм пепельного цвета из дорогой ткани, светлая сорочка под пиджаком. Галстук куда-то пропал и я решил, что будет более правильно расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки, хоть она меня совсем и не стесняла. На ногах были туфли с заостренными носами, как того требовала земная мода когда я ей еще следовал. Я слегка приподнял штанины – носки присутствовали, и это радовало. Огорчало то, что не было часов на руках. Последний раз, когда я видел себя, часы на мне были. Сейчас не было. Запишем в загадки. Кто знает, может тут время вообще не имеет значения. Теперь карманы. В нагрудном пиджака и в карманах штанов было пусто. В правом боковом кармане лежала сложенная вчетверо бумага, на которой был штамп с датами. Судя по всему, это были даты моего рождения и, скажем так, моего прибытия сюда. По этим датам получалось, что мне было сорок три года. Подходит. В левом боковом кармане я обнаружил зажигалку, однако сигарет с собой у меня не было. Я даже не помнил, курил я вообще или нет. Я открыл крышку и чиркнул колесиком. Зажигалка работала. И, наконец, во внутреннем кармане я обнаружил небольшую сумму денег. Больше не было ничего. Ни документов, ни бумажника. Что же, я знал сколько мне лет, был неплохо одет и без видимых внешних повреждений. Для начала не плохо.
Больше заняться было нечем и пришлось просто ждать, пока кабина не остановится в нужном месте. Я несколько раз зажег и потушил зажигалку. Размышлять пока было совершенно не о чем. Я все так же не знал кто я, что со мной произошло и куда я сейчас направляюсь, как, впрочем, не догадывался, почему я снова в своем теле. Прошло еще какое-то время, прежде чем я снова услышал щелчок и кабина остановилась. Похоже я прибыл. Почему-то в памяти всплыл электрический жезл моих недавних друзей с нижнего этажа, и я невольно напрягся. Что же, может сейчас мне удастся получить хоть какие-то ответы. Двери открылись, нужно было идти.
Я даже не услышал, как закрылись за спиной двери кабины. Я был слегка ошеломлен местом, в которое я попал. Больше всего это было похоже на холл крупного международного аэропорта где-нибудь в Рио накануне Рождества. Огромных размеров зал был залит светом, и после полумрака кабины лифта это больно ударило по глазам. Везде, куда только падал взгляд, везде царила суета и копошились люди. Зал был охвачен их бесконечным движением. Кроме того, то тут, то там открывались двери и из них буквально вываливались очумевшие новички вроде меня. Пол в зале был абсолютно прозрачный, словно отлитый из стекла, однако других этажей под ним не было, лишь чернеющая пустота, уходящая в бесконечность, что создавало неприятное ощущение хождения над бездной. По всему залу, насколько хватало взгляда, с потолка свисали огромные экраны на подобие тех, что транслируют в общественных местах рекламу алкоголя и сигарет, только здесь вместо красочных бутылок и красоток, призывающих отведать с ними рюмку – другую, постоянно возникали цифры, да ярко красным шрифтом бегущей строкой шел список чего-то недозволенного. Вероятно грехов, только их было гораздо больше семи. Текст шел на разных языках, и я не знал, были ли эти предупреждения одни для всех, или же каждому по его религии. Пока я решил не вчитываться, дабы не портить себе настроение. Вдоль стен стояли терминалы на подобие тех, что выдают талоны с номером очереди. Возле них были особо большие столпотворения, поэтому я решил, что начинать нужно именно оттуда. Так или иначе, но пришла пора вливаться в коллектив.
Я выбрал один из отдаленных терминалов и не спеша направился к нему. Мне просто хотелось пройтись и оглядеться. Я смотрел по сторонам и сделал несколько полезных наблюдений. Для начала, всем было абсолютно плевать на меня. Люди были заняты своими делами, и никто ни на кого не обращал внимания. При всей плотности людской массы я не видел, что бы кто-то стоял и разговаривал, хоть с кем-то, хоть сам с собой. Но все тянулись к терминалам, при этом умудряясь соблюдать какую-то очередность. Суета суетой, но толкотни или потасовок я не видел. Далее, как и на земле, здесь не было какого-либо расового однообразия. Здесь были и белые, и китайцы, и индусы, и черные, и те, кого я даже и не встречал при жизни. Естественно говорить о том, что были и женщины и мужчины, смысла нет. Это и так понятно. Были и дети. Много. И это заставило меня почувствовать грусть. С одной стороны это хорошо, что конец жизни, по факту, не конец и есть продолжение, пусть и такое, с другой стороны я понимал, что так быть не должно. Одеты все были тоже, кто во что горазд. Я видел и женщин в сари и мужчин в кимоно, и женщин в кимоно и мужчин в каких-то платьях. Видимо, стиль одежды определялся тем местом на земле, где они раньше жили и откуда прибыли. Многие держались вместе, и я понимал, что, вероятно, это семьи, но, что характерно, все молчали. Но было еще то, что неприятно поразило меня и заставило задуматься. Очень многие, имели какие-то изъяны. Обожженные лица, отсутствующие конечности, дыры в телах, в головах и тому подобные вещи, все это выглядело довольно гротескно и, в то же время, как-то абсолютно естественно для этого места, что только делало картину более жуткой...