О том, как люди объясняют собственное самоотчуждение. Наглядно
В 21 веке физический труд не особо ценится и редко когда высокого оплачивается. Зачастую им занимаются выходцы из более бедных стран, так как подобная продажа своей рабочей силы им оказывается куда как более выгодна, чем работа в собственной стране.
В таком случае населению стран экономического центра и полупериферии приходится качать свои интеллектуальные навыки, чтобы заниматься в достаточной для выживания оплачиваемой интеллектуальной деятельностью. В определенной мере этому помогает и не до конца разрушенное социально-ориентированное образование.
В случае с Россией — не до конца выродившаяся модель «просвещенческой школы», в которой получение-освоение знаний и является самоцелью. В итоге получается весьма странный гомункул, который как бы вырос для жизни в одном обществе, но по сути, оказался в несколько ином. А если он ещё и бюджетную вышку получил, то тут уж точно: будет желать себя самореализовывать.
Вот только заниматься самоактуализацией придётся заниматься на рабочем месте.
Ролик Кшиштовского максимально абсурден и гиперболизирован. Но он наглядно показывает, как человек, который мог бы в иных условиях добиться большего, занимается троллингом в интернете на благо государства.
Он говорит о проработке персонажей, наполнении их глубиной, выверенности слога и умении тонко манипулировать чувствами собеседника. Только вот за шутками скрывается очень трагичная личность, которая не смогла найти себе иного места, кроме как на ферме ботов.
Герой Кшиштовского занимается тем, что оправдывает в своих глазах самого себя. Каждый день он строчит сотни комментариев, использует свой разум как инструмент генерации провластных постов. Он используется себя как инструмент, полностью осознаёт это, но оказывается не способен выйти за пределы своего бытия.
Все пассажи кремлебота о творчестве и полёте мысли — это попытки уйти от осознания того, что он вынужден заниматься подобным пять дней в неделю. Конечно, он может освоить программирование или выучить английский язык, но это вряд ли изменить что-то принципиально: он всё также останется инструментом в собственных руках.
Могу ли я с уверенностью говорить о том, что «в этой шутке есть доля правда»? Более чем. После того, как я получил диплом бакалавра я, не имея трудового опыта, отправился за смешные для Екатеринбурга деньги работать на ботоферме. Только вот я работал не на государство, а на частные конторы.
Ключевая разница между заказчиками в том, что разрушающееся социально-ориентированное государство ещё хоть как-то может зайти за носителя всеобщего интереса. Бизнесу, который ориентирован лишь на увеличение маржи, прикрываться общественным интересом куда как сложнее. В итоге я очень часто спихивал всю вину за косяки заказчика на государство, экономику, глупых людей. И порой это срабатывало. Люди переставали сраться. Но от этого в их жизни мало что менялось.