Предположим, мы хотим создать специфически женский образ. Чтобы раскрыть ее характер, а также через нее вообще показать чистую, незамутненную женственность, нам придется очень тяжело покорячиться. Особенно тяжело создать адекватную героиню в жанре, изначально сексистском и нацеленном на эксплуатацию: боевик, ситком, мелодрама.
С какой проблемой мы сталкиваемся? Дело в трудностях идентификации. Мужчине дозволительно отказаться от быта и стать героем, уйти в партизаны, сесть в позу роденовского мыслителя, а женщина привязана к борщам. Вот эта триада «киндер-кюхе-кирхе» оказывает сильнейшее деформирующее влияние на образ женщины. Навязывают эту парадигму даже не мужчины, а само общество. Женщина в репродуктивном возрасте априори считается собственностью Системы. Таким образом, созданная нами независимая героиня изначально будет находиться в конфликтных и протестных отношениях с окружающей средой. Это может варьироваться от тихого сопротивления со стиснутыми зубами до открытого вызова социуму.
Расшифруем вышеупомянутую триаду:
1) Киндер — женщина прежде всего мать и продолжательница рода. Вчерашняя «Медея» грубо нарушила этот принцип. Кому принадлежат дети? Отцу или матери? Они принадлежат обществу. Я понимаю, что в идеале никто никому не принадлежит, но в сегодняшних условиях дети несвободны. Так называемая социализация — не что иное, как поэтапное понуждение (я влюбилась в это слово после проекта реновации «орган исполнительной власти города Москвы или фонд обращается в суд с требованиями о понуждении к заключению договора о переходе права собственности на жилое помещение») к подчинению требованиям общества. Сперва ребенка знакомят с авторитарной моделью в семье. Его учат слушаться старших, уважать взрослых, не капризничать, сдерживать свою энергию. Потом навязывают какое-нибудь развивающее хобби, будь то балет или иностранные языки, часто вопреки врожденным склонностям, без учета темперамента и иных особенностей характера. Такое воспитание отшлифовывается и полируется в надзорных учреждениях, типа детсада, школы, армии, института. На выходе мы получаем вполне себе путинский электорат: инфантильный, безынициативный, ксенофобный, насквозь пробитый жалом авторитарности, которую эти люди будут воспроизводить в своих семьях. И потрясающе узкий кругозор, отсутствие эрудиции и интереса к приобретению знаний. Детей учат не учиться, а подчиняться.
Как мать я бы предпочла объединиться со своими детьми против Системы. Научить их обходить правила, играть на противоречиях, сопротивляться любому давлению, игнорировать окружающих. Не ругать их за трояки, а объяснять, что стоит за всей этой оценочной системой, — так у них хотя бы будет меньше неврозов во взрослой жизни. Способствовала бы формированию независимого мышления и первая же толкала их на путь эмансипации от родителей. Если у вас на этом участке возникли какие-то претензии, то сперва засуньте их себе в пищевод с любого конца, а затем задумайтесь, почему вы вообще полезли судить воспитательную модель другого человека в другой семье. А потому, что дети — это общественное. Тут каждому есть дело до того, чтобы урезонить и подогнать к норме соседа и его сорванцов. А что у нас в обществе считается нормой легко выводится из кутерьмы вокруг декриминализации семейного насилия.
Отсюда тяжелое отношение к чайлд-фри, женщинам и мужчинам, решившим добровольно выйти из репродуктивного цикла. Давление на бездетного мужчину тоже будет возрастать к 30-40 годам.
Кстати, заметили, что у Бога есть право убивать сыновей и первенцев? И как-то умалчивается, что по этому поводу думают матери. Детей забирает себе государство — гляньте на обязательный армейский призыв. И вновь никакого протеста.
2) Кюхе — женщина должна быть хозяйкой, домработницей. В эту категорию мы спихнем всю профессиональную и экономическую дискриминацию. Есть устоявшиеся женские профессии, непрестижные для мужчин: учительница, секретарша, уборщица, продавщица. Существует объективная статистика о разнице в уровне зарплат мужчин и женщин в России. Угадайте не в пользу кого. Плюс на женщине висят домашние дела: готовка, уборка, возня с детьми. Разумеется, мы рассматриваем не частные случаи, а культурную парадигму. И патриархально-моралистский компонент в ней усиливается по мере того, как ветшает сама Система.
При этом борщи заметно перевешивают Кьеркегора. Кьеркегор может быть прочитан лишь в том случае, если где-то на заднем плане сварен борщ и накормлен ребенок. Если же самообразование идет ценой запущенного быта, то женщину нарекают плохой хозяйкой и начинают прессовать все родственники, в первую очередь альянс муж-маменькин-сынок + свекровь. Можете оценить насколько возрастают затраты времени и усилий, чтобы женщина одновременно могла соответствовать тем требованиям, которые выдвигает общество, и при этом еще читать что-то умнее дамских детективов, да еще заниматься каким-то творчеством. Лично я решила балансировать между домашней рутиной и самоактуализацией, пожертвовав здоровьем, которое все равно не жаль. Я просто стала меньше спать, по 4-5 часов. Систематически, уже не первый год.
3) Кирхе — а здесь речь идет о патриархальной морали. Она бьет и по женщинам, и по мужчинам, однако, как обычно, градус терпимости очень уж варьируется. Какую женщину хочет видеть общество? В идеале — православушку или мусульманушку, забитую, тихую, мастерицу-рукодельницу-борщевицу, с покрытой головой, выводком детей, осознающую свою греховную сущность и не смеющую оспаривать положение дел. Общество готово принять нас в образе суровых бизнес-леди или депутатш-сенаторш, типа Матвиенко или Яровой, потому что в этом случае гендерная принадлежность все равно стирается и никакой роли не играет. Общество готово терпеть нас на правах тупых истеричных клуш, которые, быть может, и вякают что-то лишнее, но делают это настолько одиозно и неумело, что их никто не воспринимает всерьез. Что-то в духе ранней Собчак. Ну и социум всегда рад сухим, академичным теткам, которые в душе остаются училками, на какой пост их не поставь. Такие строго блюдут устоявшиеся правила, лишены какой-либо витальной и творческой искры и в качестве охранителей работают даже лучше, чем мужчины.
Контролируется не только уровень политической благонадежности, но и сама сексуальность. Или, полагаете, чопорная и ханжеская Россия, ныне напоминающая смесь Викторианской Англии и США времен охоты на красных ведьм, позволит существовать сексуальности где-то, кроме как в рамках законно зарегистрированного супружества? Образы женской сексуальности тиражируются и коммерциализируются, но попробуйте повторить что-то такое в реальной жизни. Впрочем, относительная свобода все же есть, благодаря тому что, социум брезгует касаться этой сферы, как чиновники боятся испачкаться о само имя Навального.
Не следует забывать о том, что триада «киндер-кюхе-кирхе» транслируется женщинами из поколения в поколение. Мать навязывает это дочери. Свекровь дожимает невестку. Женщины сами продвигают ценности патриархального общества, ревностно оберегают их и считают их нормой жизни. Существования гендерной солидарности как общепризнанного, массового явления я не вижу.
Придерживаясь традиций реализма, я должна решить для себя некоторые вопросы, создавая героиню. Где ее семья? Где ее дети? Как организован ее быт? И если нет ни семьи, ни детей, ни быта, то почему? Что она о себе возомнила? Если вынести это все за скобки, то зачем мне вообще женщина, что мешает заменить героиню на героя, если это никак не повлияет ни на фабулу, ни на сюжет?
Предположим, мы хотим создать полноценный, очень подробный, позитивный, независимый образ женщины. Героиню, достойную эпоса, героиню, которая максимально полно воплощает в себе и человеческое, и женское начала.
Во-первых, необходимо избежать основных ошибок изображения. Мы насчитали их три штуки:
1) Стереотипизация — мы же не хотим создать очередную штампованную Мэри Сьюшку? Мы не хотим, чтобы у нас получилась девушка-обуза для главного героя. Орущие студентки\журналистки\домохозяйки, в конце концов превознемогающие страх и свою природу, набили оскомину в хоррорах. Если мы говорим о супергеройских франшизах, то в половине случаев мы увидим потрясающие розовые костюмы и доспехи (привет «пауэр рейнджерам»). В играх женские доспехи почти везде представлены бронелифчиком (спасибо, что женскую ипостась коммандера Шепарда не заставили бегать в чем-то подобном). Героини «Голодных игр» и «Дивергентов» тоже не могут вырваться из этой трясины, хотя кое-как пытаются. Если злодейка, то слабая и коварная Миледи, бегающая между героями в чулках и с ядом. Если характер, то либо истеричка, либо нарциссичная курочка, либо стерва-доминаторша, чтобы порадовать фемок и попугать мужчин.
2) Маскулинизация — можно сделать проще. Если мы хотим получить крутую и цельную героиню, то мы должны сделать из нее мужика. Действительно удачные находки этого метода — Сара Коннор и Элен Рипли. Это сильные и глубокие образы, однако попытка сделать что-то подобное обречена стать пародией и эпигонством. В целом, лучше так, чем через стереотипы, но мы сталкиваемся с другой проблемой. Есть ряд свойств, которые считаются чисто мужскими добродетелями. У мужчин есть монополия на силу, агрессию, лидерство и аналитическое, стратегическое мышление. Конечно, женщина может развить в себе те же самые качества. Но получается такая штука, что наша героиня не предлагает альтернативы патриархату. Она просто становится еще большим мужиком, чем мужики вокруг нее, поэтому она нагибает Систему, однако меняет ли она ее? Ведь таким образом, она, быть может, посрамляет мужчин, но при этом возвеличивает патриархат.
3) Агендерность — можно вообще отказаться от пола. Мужики, бабы — какая нам разница. Есть же героини вроде Екатерины Медичи. Есть Склодовская-Кюри. Есть Амелия Эрхарт. Это сильные и способные люди, которых уже нельзя судить как мужчин или женщин, такие делают волевой и интеллектуальный вклад в развитие всего человечества. Однако здесь тоже обнаруживается неявная подлянка. Почему Кюри, Медичи и Эрхарт преуспели? Потому что они были женщинами? Ничего подобного. Потому что они, в традиционном понимании термина, женщинами не были. Однако, и мужчинами в юбке тоже не были, как это предполагает вариант номер два. Они были просто… людьми. Разумом, бесполой душой, облаченной в тело. Если не пользоваться прямолинейным биографическим методом, то в плане раскрытия природы женственности от такой героини тоже мало толку.
Как я решала эту проблему прежде? Я брала героинь из мифов. Это богини Селена и Нюкта из «Спутника Луны». Это череда архетипичных женских образов в моих стихах: Медея, Офелия, Гретель. Когда мне требовалось набросать интересного персонажа без четкого бэкграунда, я брала героев-мужчин и не парилась. Иногда прибегала к агендерности и просто вычищала всякую женскость, оставляя нужный мне для рассказа функционал, как в «Забытых словах». Опять же многое зависит от таланта. Если автор талантлив, то он даже с ошибками выведет нормальную героиню, интересную, цепляющую и небанальную. Но мы же хотим вообще открыть кардинально новые архетипы.
Если феминистки считают, что в реальности и в искусстве первопричиной всего является противостояние мужчины и женщины, то они не правы. Корень всех проблем — противостояние женщины и общества, голема, Системы. Мы должны вырвать героиню не из лап мужчин, а из-под власти общества. Подлинная эмансипация будет возможна тогда, когда мы разломаем или до неузнаваемости исказим, ассимилируем принцип «киндер-кюхе-кирхе». Для этого нам нужны героини, которые бунтуют не против мужчин, а против общества в целом. Взять за основу, скажем, Александру Коллонтай и Эрин Брокович и придумать, как их развить.
Мы уже сказали, что опаснее всего для женщины период репродуктивной активности. То есть, легче всего из-под гнета социума вывести двух героинь: старуху и девочку-подростка.
Про протестный образ девочки-подростка я уже писала ранее, когда рассуждала о пиратках и хулиганках в творчестве Астрид Линдгрен. Мы должны противопоставить что-то традиционной системе воспитания с куклами, розовыми платьицами, игрушечными кастрюльками с воображаемым борщом. В то же время социум уже в детстве прилагает максимум усилий, чтобы воспитать из девочки будущую хозяюшку и примерную жену.
Пиратка взрослеет и становится ведьмой, цыганкой-гадалкой. Во-первых, это вновь обособление от социума. Во-вторых, присвоение символической и сакральной власти. В-третьих, возврат к природе, сексуальности и творческой активности. К подвиду ведьмы можно отнести полностью асексуальную дриаду, какой была, скажем, Марселла из «Дон-Кихота», сгубившая пылкого Хризостома. Это отсылка к архетипу вечной девственницы Артемиды. Наша ведьма не бежит от общества, но манипулирует им: соблазняет мужчин, которые слетаются на ее жизненную силу, самость и яркость, отмахивается от попыток загнать ее в рамки, говорит с духами ночи, огня и ветра.
К 40-50 годам ведьма перерождается в кошатницу. Если вы играли в «The Cat Lady», то я имею в виду именно ее, дословно. На худой конец можете вспомнить сумасшедшую кошатницу из «Симпсонов», хотя там образ сильно утрирован. Кто такая кошатница? Это женщина, которая к пожилому возрасту не создала семью (или потеряла ее). Общество насмехается над ней, постит картинки, мол, коты и кошки — будущая семья «сильной и независимой женщины». А почему нет? Обыграем это себе на пользу. Кстати, заметили, что среди юродивых почти нет женщин? Есть кликуши, но это не то. Юродство — специфически мужской институт. Так вот, кошатница — это отшельница, юродивая, посторонняя, странная. Уникальная возможность взирать на общество, не будучи связанной с ним никакими узами. Невозможно представить кошатницу в роли тетки-училки, вахтерши и скандалистки. Она может быть мудрой и циничной наставницей, но не станет проводником патриархальных и авторитарных ценностей. Она слишком маргинальна.
В старости кошатница превращается в каргу. Как вы понимаете, у общества есть свои способы использовать старух. Например, на них можно повесить внуков, отправить в огород, сделать забитыми пенсионерками-бюджетницами. В патриархальной модели бабушкам часто предлагается некая роль » мудрой хранительницы рода и очага». Чтобы выступить против этого, нам нужна карга. В ней будет многое от ведьмы. Она по сути и является старой, злобной колдуньей.
Все эти героини в той или иной степени являются эгоистками, поскольку собственное развитие для них важнее, чем ублажать ожидания других людей. Они могут иметь семью, но в семье будут воспроизводить другие нормы. Ведьма будет воспитывать детей в традициях ведовства. Пиратка учит других персонажей озорному бунту. Мы не лишаем их семьи, но, если это необходимо, даем им иную семью, иную модель межличностных отношений, основанную на ценностях эгалитаризма, антиавторитаризма, экзистенции, свободы и творческого самораскрытия.
Вы, как хотите, а я официально заявляю, что в ближайшие годы планирую сконцентрироваться на этих героинях, на исследовании и изображении именно этих образов. Я считаю, что это перспективно, свежо и неизбито. Это будет полезно и в писательстве, и в жизни, ведь моя собственная борьба с рутиной и социумом, стремящимся поглотить мое время, мою личность, еще не закончена. Это будет славное приобретение для неоэкзистенциализма.
А вам могу только посочувствовать и посоветовать готовиться к их приходу.