В детстве Владимир Смирнов не думал о карьере фехтовальщика. Легкая атлетика, гимнастика и бокс привлекали пацана гораздо больше тыканья шпагой. Все перевернуло знакомство с Евгением Сыромятниковым, который стал первым тренером Смирнова. «Для соперников ты всегда будешь неудобным», – коуч сразу зашел с козырей, узнав, что Владимир левша.
С тех пор Смирнова невозможно было выгнать из зала, он до изнеможения отрабатывал все выпады и кайфовал. Сильный и крепкий Володя так лупил спарринг–партнеров, что клинки у тех ломались или вылетали из рук. Убедившись, что фехтование именно тот вид спорта, который может принести славу, Владимир переехал в Киев к известному тренеру Виктору Быкову.
Как–то Смирнов во время прогулки по Киеву со своей девушкой Эммой повстречал бухого задиру. Вова так вмазал гопарю, что тот не сдвинулся с места, когда пара возвращалась обратно. Вскоре Эмма стала женой Владимира и родила ему сына и дочь.
Смирнов поздно попал в сборную СССР – в 23 года. Первые медали чемпионатов мира Владимир выиграл в командных соревнованиях, а в 1980–м стал олимпийским чемпионом в личном зачете. Через год он привез индивидуальное и командное золото с чемпионата мира во французском Клермон–Ферране.
На ЧМ–1982, проходивший в Риме, 28–летний Смирнов мог не попасть. После поездки на предыдущий заграничный турнир таможенники нашли у него валюту. За такие вещи людей мигом делали невыездными, но Владимира простили. Сам он тоже не рвался в Италию, хотя был одним из фаворитов чемпионата. По словам тренера Быкова, обычно уверенный в себе Володя страшно нервничал перед поездкой.
20 июля Смирнов рубился с олимпийским чемпионом Мельбурна–1976 немцем Маттиасом Бером. Верзила из ФРГ был крупнее Владимира, но советский рапирист не боялся лезть в ближний бой. В какой–то момент высоко задранная рапира Бера обломилась и пронзила маску Смирнова. Немец моментально выдернул обломок – он был красно–серого цвета. Владимир успел вскрикнуть и тут же рухнул на дорожку. Позже выяснилось, что клинок пробил ему глаз и вошел в голову на 14 сантиметров.
Смерть мозга наступила мгновенно. Несмотря на это Смирнов 8 дней пролежал в римской клинике. Все это время к нему рвалась жена, но так и не получила разрешение на выезд из СССР – не понравилась товарищам из райкома партии.
Геннадий Шибаев, президент Федерации фехтования СССР, вспоминал, что председатель врачебной комиссии настаивал на продаже органов Смирнова. Шибаев не решился брать на себя такую ответственность, а через несколько дней, 28 июля, спортсмена отключили от аппаратов жизнеобеспечения. Тот же Шибаев не исключает, что итальянцы все же позаимствовали органы Владимира, поскольку из клиники труп вынесли в наглухо заваренном цинковом гробу.
Смерть Смирнова открыла новую эпоху в фехтовании. Именно после его гибели ввели новую, более безопасную экипировку и пересмотрели конструкцию клинков. Советский Союз отреагировал на трагедию крошечными некрологами в газетах. Эмме, которая осталась одна с двумя детьми, повысили пенсию на 7 рублей. Помочь семье Смирнова пытались иностранные спортсмены, но советский Спорткомитет решил, что прибавки к пенсии достаточно – и отказался принимать пожертвования.
Маттиас Бер полгода был в состоянии шока, но все же возобновил карьеру. Он приезжал на могилу Смирнова в Киеве и рыдал. Сейчас Беру 64, в каждом интервью он признается, что чувство вины преследует его до сих пор.