Найти тему
Перезагрузка. Блог алкаша

Как Ремарк, Довлатов и весь русский рок избавили меня от позитива, простоты и жизнелюбия

Говорят, что творческие люди, тем более гении, все шизоиды. Ну или наоборот они нормальные, а все остальные нет. Я среди талантливых авторов пособий для счастливой жизни не находил. А вот размышлений о бессмысленности бытия и саморазрушении сколько угодно.

В 90е мы бухали. Как встретили их 12 летними пацанами, так и пробухали все десятелетие. Мы не были шпаной. Читали Майн Рида и Джека Лондона, но бухать приходилось, если хотели быть нормальным пацанами. Да и нравилось нам. Это лихое, голодное и страшное время легче было пережить под градусом.

-2

Потом пошла литература посерьезнее, музыка потяжелее и алкоголь покрепче. А как иначе? Настоящие люди показывали пример, своим образом жизни. Так было честнее.

Мир не был добрым и прекрасным, носить розовые очки больше не получалось. И нас, как и трех товарищей Ремарка, спасал алкоголь. Сбежать от реальности в мир, где правит любовь.

А в книгах мы находили свои ответы. Если честный и умный, то твой путь ведет к разрушению. Вся русская классика на этом построен. Балконский, Раскольников, Печорин и т.д. Если уж они… А куда нам до них?

-3

Неокрепшие ум и никакого жизненного опыта. Такая вот каша и оправдание своего разгульного образа жизни. И плевать, что ничего не создали. Мы были в одной лодке с Есениным и Высоцким.

Честно жить –это сгореть. Ярко. А тянуть лямку, потому что так надо, это не для нас.

На улице правили бандиты, домашние мальчики под присмотром родителей, готовились стать юристами и финансистами. А мы просто бухали. Книжные принципы не позволяли связываться с преступниками и строить банковские карьеры. А таланта Лондона или Хемингуэя не было. Чтобы написать, что-то гениальное и пустить себе пулю в лоб. Оставалось просто бухать.

Вот такая иллюзия в защиту несостоявшейся карьеры и вялотекущего алкоголизма. А что в этом мире не иллюзия? Знают только дельцы, крепко стоящие на ногах. Да и то…

Желаю Вам друзья душевного покоя. Все мы, в конце концов, стремимся только к нему.