В конце 19 века исследователь В.В. Сапожников в работе «Катунь и её истоки» писал о среднем течении Катуни: «От впадения левого притока Коксу долина Катуни значительно расширяется и образует так называемую Уймонскую степь, которая протянулась на восток до устья реки Муюты (Мульты), т.е. около 35 вёрст длины. На востоке эта степь упирается в гранитную гряду, которая отходит от Теректинского хребта в южном направлении и отделяет от неё вторую меньшую степь, Катандинскую.
Средняя ширина Уймонской долины 8 вёрст. Она преимущественно на левой стороне Катуни, образуя на правой стороне небольшие степные бухты по течению Большого Окола и Малого Окола и Муюты (Мульты) и ещё Саксыбайскую степь против устья Коксу. С севера возвышается Теректинский хребет, достигающий около 2500 м средней высоты… склоны его довольно круто падают к Уймонской степи и прорезаны узкими выемками. Оттуда выходят левые притоки Катуни: Баштала, Теректа, Дженджек и Маргала…
… Уймонская степь лежит на высоте 1000 м над уровнем моря и по Катуни представляет последнее и самое высокое населенное место, где успешно занимаются хлебопашеством. Среди окружающих высоких и частью снежных гор – это оазис с довольно густым населением… Кроме трех основных селений Коксы, Верхнего Уймона и Нижнего Уймона здесь раскиданы выселки Баштала, Горбунова, Теректа, Кайтанак и множество заимок и пасек. Основное население раскольники, но в последнее время здесь селятся и православные переселенцы. Для всех жителей основным занятием является хлебопашество и скотоводство. Засух здесь не боятся, потому что всюду здесь устроено искусственное орошение арыками»
Из книги Раисы Павловны Кочугановой «Уймонские староверы»: «Споры о том, какими путями пришли староверы в Уймонскую степь, продолжаются и по сей день. Одни утверждают, что первопроходцы пришли с Бухтармы (Ныне – Восточный Казахстан, - С.Р.). Другие доказывают, что Верхний Уймон был основан беженцами с кабинетских земель Кузнецкого края»
Папа приготовил в честь моего приезда кролика по-французски. Мы сидим на кухне и папа в десятый раз произносит фразу:
- Место это уникальнейшее. Ни по другую сторону Теректинского хребта в Онгудайском районе, ни в Усть-Канском такого не встретишь и не увидишь.
Папа мой любит поговорить, вернее рассказывать, у него много в запасе историй, знаний, впечатлений. Ему надо всем этим поделится. Потому что всем вокруг он уже это все десять тысяч раз рассказал. Но мне нравится его истории и рассуждения. Я готов их слушать по новой каждый раз, когда приезжаю в Усть-Коксу.
-Какая природа – просто буйство. А климат какой благоприятный – сухой. За что не очень люблю Горно-Алтайск, там осадков выпадает в два раза больше. А у нас горы задерживают, а те тучки, которые через хребет переходят - их ветром быстро над степью прогоняет, и они только на другом конце выпадают. Для сельского хозяйства – благодать, и зима у нас мягче. А это оттого, что мы на 500 километров южнее, к нам теплые монгольские ветры проникают. Мы же, считай, на широте Киева находимся. Ну, бывают, бывают морозы, не без этого, а как же, но это редкость необыкновенная. В долине тепло, а снег с сентября лежит.
Вот лет пять назад Мишка приезжал (Миша – мой двоюродный брат – С.Р.). Везу я его и говорю: Мишка, я тебя в такие места свожу – два часа от дома - по снегу ходить будем, а был июль месяц. Улыбается, – не верит. А лук, говорю, у нас дикий растет по пояс, ревеня дикого тоже, как лопухов. А он улыбается, головой мотает, мол, да ну, привираешь. А я его как сводил, смотри, говорю, – смотрит, и правда, снег лежит в ложбине, а рядом трава зеленая, а дальше – лук выше пояса и ревень. Ну, удивился.
Да я сам, когда сюда приехал, не верил многому. Первый-то раз еще с ребятишками ходил, когда в школе работал. Был у нас такой поисковый кружок. Пошли со старшеклассниками в поход по местам боевой славы красноармейцев, через Теректинский хребет прямо.
С той стороны шли, от Онгудая, – глухомань, скукота – степь голая, горы почти без леса, болота, а перешли через перевал, такая красота открылась – все зеленое, все в цвету, птицы поют, живность всякая бегает, ручьи журчат, прямо благодать, да и только. Прошли мы путем Суховского отряда. Тут до двадцатого года белая власть была есаула Кайгородова, может, слышал?.. Долину-то он хорошо держал, идеальное место для обороны, запри Громотуху – поставь пулемёт – и всё, вокруг горы. Пришел он сюда из Монголии, и всё Советская власть его никак выбить не могла. Вот отряд и послали, только он всех их и перестрелял. Мы к тому месту и ходили, памятную доску там оставили. Но, главное, - понравилось мне тут, мечтал я здесь поселиться.
Тут ведь земля какая! Единственный, можно сказать район в республике, который себя зерном сам обеспечивает. Одна беда - вывозить через перевалы – не рентабельно. Вот и получается, что внутри района цены на зерно низкие, а торговать – не торгуем. А еще свой сыр, своя колбаса, новозеландцы тут нам завод построили.
Рыбы, конечно, море, хотя с рассказами о давешнем-то не сравнить. Я вот каждую осень езжу на одно место в верховьях Катуни, прямо туда меня моторка закидывает на недельку, возвращаюсь – полную вот такую пластмассовую флягу привожу. Что едим, что в морозильник кладем – до весны свежая рыба. А охота! Э, друг, сто метров от огорода (Огород отца с краю деревни, от него начинается подъём на один из отрогов Теректинского хребта, - С.Р.) зайца встречал, двадцати минут не ходил на охоту, и уже заяц, а ты говоришь!
Мы закончили трапезу, перешли в кресла, посмотрели телевизор, но отец не смотрел почти на экран, а всё рассказывал, рассказывал… - Конечно, раньше-то лучше простому человеку жилось. Сейчас и зарплату не платят вовремя. Мне вот недавно за три года выплатили, так я себе сразу видеокамеру купил. Я тебе такие съемки покажу, такие места – ты, наверно, никогда таких и не видел… - тут папа начинает искать кассеты, включать видеомагнитофон, но, поскольку папина жена Вера Николаевна и моя сестра Оля смотрят телесериал, он, временно, оставляет идею показа. Возвращается к рассуждениям. - Да, у Советской власти были свои перегибы, там командная система, уравниловка, но с другой стороны люди себя ощущали едиными и под защитой государства, а теперь государство от них защищается, а они от него… Вот, к примеру, при Советской власти было у нас на весь район восемь милиционеров, восемь! А теперь сколько? Теперь – сорок! Зачем спрашивается? Вот! Собственность защищать. А собственники у нас кто? То-то!
Я хотел уточнить, кто собственники, да и еще спросить, но…
- Конечно, я понимаю, у тебя командировка в Верх-Уймон. Да довезу я тебя туда, долго, что ли. Через мультинский мост. Кстати, этот мост уже несколько раз ломали. Кто? А староверы, говорят, не хотят, чтобы туристы к ним ездили. Всякие, видишь, попадаются, кто совсем не природу, ни обычаев не уважает. А рерихнутых этих, сколько едет, каждый год, и едут и едут… тут их только так и называют – рерихнутые. В двухтысячном то году приехало аж несколько тысяч, палаток поставили – море. Ждали конца света. Ну, нормально? В некоторых местах очень сильно чужих не любят. А что, они приехали, намусорили, налюбовались, а потом другим рассказывают, и те сюда едут, а природа – штука хрупкая она много народу на одном месте выдержать не может. И чего сюда едут, у себя бы навели порядок, красота-то она везде есть, только: кто как ею пользуется…
- Нет! – решительно вдруг говорит отец, так, что я перестаю зевать, вздрагиваю, - сначала надо тебя в горы сводить. Вот сходим с тобой на Мультинские озёра, а после отвезу тебя в Уймон. Что ты поймешь в старообрядцах, если здешних гор не увидишь, они-то, небось из-за этой красоты-то здесь и остались. Нет, надо тебе это увидеть…
Спорить у меня не было никаких сил, время далеко за полночь, сказывалась хорошая банька, стопки две водки, плотный ужин и путешествие в четыре тысячи километров. Спать!
Сергей Решетнев ©
