- «…да, Матвей Карлович, я поняла», негромко ответила Анна, хорошенькая молодая медсестричка. Если прямо сейчас открыть глаза, можно увидеть, как ее личико, в обрамлении ярких лучей весеннего солнца, озарится искренней улыбкой.
Этого категорически не хотелось делать. Станет только хуже.
Наконец дверь захлопнулась, негромкие шаги растворились в коридоре. Из звуков осталось только пиканье аппаратуры, выполняющей порученную ей работу.
Для него это обратный отсчет, и в скором времени техника, после недолгой передышки, снова «запикает», фиксируя уходящие мгновения очередного подопечного.
Он прикинул-обход, значит около десяти утра. К двум часам дня явится родня, будет делать вид, с разной степенью искренности, что все как обычно, справляться о самочувствии, будто им ничего не понятно и не известно. Даже самый младший из внуков, в курсе - из разговоров. Но наущенный родителями, спросит: -«Деда, как себя чувствуешь?». Единственный, кто мог бы сказать что-то настоящее и важное, и тот уже ученый…Воспитание, чего уж.
Ну да ладно, значит есть около четырех часов. После ухода родни будет невозможно сосредоточится, взять себя в руки. Мысли будут биться в голове, как дикие птицы в клетке, откуда-то начнут выныривать пугающие силуэты, и он снова утонет в первородной тоске и страхе. А потом все прекратится…потом, а что будет потом, собственно уже не его дело!
Он знал, что сегодня последний день. Знал и все.
Твердо решил, что не возьмет с собой обиды, разочарования, ненависть. Возьмет только самое светлое, прекрасное, и возвышенное. В итоге багаж был совсем невелик, но налегке, оно, известное дело-в пути легче. В пути?
Так, нет опять не то. Вспомнив, где накануне остановился, он погрузился в воспоминания, стараясь не становиться их участником, а беспристрастно, как посторонний-наблюдать, подмечать и фиксировать.
Это за борт…это за борт…это, тьфу дрянь какая-за борт. Это…ну это берем.
«Пик-пик-пик»-аппаратура работала исправно.
Так, ну много же и хорошего было, и из-за такой мелочи… Да ладно, ведь я его давно простил.
ПРОСТИЛ, слово завертелось в голове против часовой стрелки, разбив все события на мелкие кристаллики, и выстраивая из них причудливые абстракции, как в калейдоскопе.
Простил ее, его, их…а себя?
Слово прекратило вращение, кристаллики калейдоскопа осыпались в бездну.
Про-стил, прочитал он по слогам несколько раз. Слово начало растворяться, исчезло, казалось навсегда, но через мгновение вернулось со своим новым товарищем.
ПРОСТИЛ СЕБЯ-упрямая глыба, ледяным монументом, заполонила все пространство.
Ну нет, не выйдет-решил он с вызовом. За что простил?! Тут уж я хозяин положения-ПРОЩАЮ СЕБЯ, и дело с концом!
Ледяная глыба не двинулась места, он ощутил ее колоссальный вес.
Как же это нести, даже с места не сдвинешь. Так. Нужно действовать.
Смалодушничал, было дело. Не подумал, поспешил, упустил возможность, оскорбил…Вроде все. Отойдя на расстояние, он внимательно осмотрел монолитный куб слившихся воедино событий. Мое это дело-моя жизнь! Кому от этого хуже? Ни-ко-му ! Мне? ХА! А себя я ПРОЩАЮ!
Вот и все, подумал он с облегчением, а то тащил бы.
Едва заметная улыбка…Морщинистое лицо было безмятежным, будто бы ему снился приятный сон.
«Пик-пик-пик»-напомнила о себе техника.
Да чтоб тебя! ПРОСТИЛ СЕБЯ-глыба стала значительно легче, уже не заполоняла собой все пространство, снова появились кристаллики, ежесекундно сменяя причудливые узоры.
Что не так? Он пристально вгляделся в глыбу. В прозрачном льде началось какое-то движение, постепенно обретая контуры и цвета. Тишина наполнялась тихими звуками, еще немного и можно расслышать слова.
-«Он же твой друг, вроде»
-«Вроде»-машинально повторили губы. Рука машинально выводила-«С моих слов записано верно…»
-«У тебя жена молодая, любит тебя, наверное»
-«Наверное»-машинально повторили губы, преодолевая последние сантиметры, стремясь к ярким губам собеседницы.
-«Вы же с ним вместе начинали, столько всего прошли»
-«Прошли»-машинально повторили губы, привычно приоткрываясь-рука подносила очередную порцию табачного дыма.
-«Предал!»
-«Предал!»
-«Предал!»
-«Предал»-машинально повторили губы.
Глыбы больше не было, кристаллики калейдоскопа, как ни в чем не бывало ежесекундно сменяли узор. Он увидел походный рюкзак, со своим скарбом-сам собирал! А это…Рядом стоял чемодан-огромный, невнятного цвета, обитый уголками почерневшей меди-вроде у деда был похожий.
-«Твою ж, тяжелый какой»-прошептал он, с трудом отрывая чемодан от земли.
-«Спасибо, что хоть с ручкой»
-«Деда! Привет деда! Мы пришли!» Тяжелые веки поднялись, улыбка прорезала глубокие морщины на бледном лице. Упершись локтями в кровать, он хотел приподняться.
-«Нет, нет, нет! Не вставай! Тебе нельзя!»-засуетилась вошедшая следом за внуком дочь.
-«Нельзя»-машинально повторили губы, рука трепала белобрысую макушку внука.
- «…да, Матвей Карлович, я поняла», негромко ответила Анна, хорошенькая молодая медсестричка, заправляя больничную койку.
Аппаратура теперь молчала, бездельничая на заслуженных каникулах.
-«Матвей Карлович?»-позвала Анна, глядя из-под модной челки на римский профиль.
-«Да, Аня»-ответил доктор, собравшийся было уходить.
-«А у меня позавчера день рождения был, я там небольшой стол в сестринской…вы же сегодня тоже дежурите, может зайдете? Воскресенье все-таки!» -затараторила медсестра, заливаясь румянцем.
-«Зайдете?»-смущенно переспросила девушка, завершив свой вопрос самой очаровательной улыбкой.
-«Зайду»-ответил доктор.