Как я уже и говорил, моя жена не слишком докучает мне своей ревностью. А если такое и случается, так я сам виноват — не фиг на посторонних дам глаза пялить. И уж если женушка моя взревновала...
Случилось это лет пять назад. Мы тогда только-только построили дом за городом, переехали туда жить, и в первый же вечер пришла к нам знакомиться соседка. А соседушка, надо сказать, просто ягода-малина! Сама брюнеточка, аппетитненьких таких форм, губки алые, глазки карие, не глазки, а трехдюймовое орудие — во все стороны так и стреляют. Работает главбухом, бешенные деньги заколачивает. Да еще и живет одна — без мужа. Только сын взрослый с невесткой.
Моя, по обычаю, сначала даже не насторожилась — встретила гостью, что называется, с хлебом, с солью. Сели мы чай пить. Сначала все было тихо-мирно, дамы прилежно про консервацию вели беседы, мы с новой знакомой все больше про газовые котлы — какой марки, да какого объема. А вот, когда наливочки немножечко отхлебнули, соседушки возьми, да и ляпни моей жене:
— Вот, завидую тебе, Аннушка. Мужик у тебя настоящий хозяин. Да и внешностью Бог не обидел, в моем вкусе. А вот я... Никак не могу свое счастье найти. Даже гвоздь заколотить некому. Кстати. Ты не отпустишь своего Сергея мне помочь полочку в ванной повесить? Там и не сложно, а вот сама никак.
— Чего ж не пущу! — удивилась жена. — Пусть поможет. Он всегда только рад.
Еще дальше что-то говорила, но я уже и не слышал.
Вот, признайтесь, мужики, кто может спокойно переносить, когда ты бабе нравишься? Да не просто бабе, а главбуху, да еще с приятной наружностью? Никто? А я — запросто! Вот даже ничуть не обрадовался. Ну, может, где-то глаз и заблестел... И видимо, немало заблестел, потому что, смотрю, моя насторожилась. Пригляделась ко мне повнимательнее, и морду такую сквасила, что я сразу понял — будет буря. Причем, по мою головушку.
Так и есть.
Сидит моя благоверная, соседушку слушает, а сама на каждое ее слово кивает:
— Ой, Машенька, и не говори. Мужик у меня... просто брильянт. Если бы ты его раньше видела! Как он меня на руках носил! А теперь... Нет, бывает еще, напыжится, поднатужится, да только крякнет, сердешный, а поднять уже не может. А ты знаешь, я и не настаиваю. Сама ж понимаешь- геморрой, штука серьезная. А у него иногда, как прихватит, прямо криком кричит.
— Аня! — не выдержал я.
Чего уж ерунду-то молоть! Никогда у меня такой напасти не было. Но, соседка, зараза, не меня, а все больше, жену слушает!
— Да что ты! — испугалась она. — А с виду...
— Ой, да какой там вид, — только махнула рукой моя. — Я ведь только этот вид и сохраняю! Ему ж и нервничать нельзя, он у меня, как ребенок — чуть что и энурез.
Вот про энурез — не знаю... не знаю я такой болезни. Аллергия — да, бывала у меня. Может, это что-то с экземой связано... Поэтому я лучше промолчал.
— ... и диарея, все на нервной почве, — продолжает жена.
— А что такое диарея? — не выдержал я.
А соседка на меня уже смотрит, как маменька, на больного сынишку.
— Вот так и живем... — горько вздохнула моя. — А, бывает, вскочит, а у него, как будто что-то заклинит. Так в раскоряку и торчит целый день. Ох, знаешь, эти мужики в возрасте...
А соседка уже и домой стала собираться.
— Маш, так ты про полочку что-то говорила, — напомнила моя, но соседка двумя руками замахала:
— Да ну его! Вдруг заклинит...
Когда Маша ушла, я к своей с вопросом:
— И откуда это у меня геморрой? И еще диарея? Ты зачем это специально придумала? Чтобы меня инвалидом перед соседкой выставить?
— А ты думаешь, я не видела, как у тебя глаз заблестел? — уперла руки в бока жена. — ты мне тут еще глазом-то постреляй! На самом деле инвалидом станешь!
— Вот ведь... как придумает себе чего... Кстати, эта соседушка вовсе и не в моем вкусе. Мне больше такие... тоненькие нравятся. Как ты. Ну сама ж знаешь.
Вот уже пять лет прошло, а соседка при встрече только про здоровье и спрашивает. Зараза.
