Общеизвестен тот факт, что человеческое сознание является наиболее совершенным когнитивным инструментом из ныне существующих и, вероятно, поэтому не менее общеизвестным и общепризнанным убеждением является то, что именно сознанием человек должен руководствоваться в своих действиях и принимаемых решениях. Роль же врожденных инстинктов как регуляторов нашего поведения при этом сбрасывается со счетов как нечто более низменное и ненадежное.
В действительности же, именно последним мы обязаны нашим существом. То, что мы сегодня называем инстинктами, вложенными в нас матерью природой, представляет собой определенные модели и формы поведения, которым следовали еще наши доисторические предки. Лишь те поведенческие стереотипы, которые позволяли выжить, будучи в этом смысле проверенными и достаточно надежными, сохранялись и затвердевали в них. Они формировались десятки и сотни миллионов лет назад путем естественного отбора, способом проб и ошибок. “Не будь смирительная рубашка инстинктов гораздо более могущественной, она не служила бы в целом регулятором: человечество должно было бы погибнуть от своих извращенных суждений и бредов наяву, от своей неосновательности и легковерия, короче, от своей сознательности” - пишет Ницше.
В свете вышесказанного, на первый взгляд логично предположить: раз уж наши инстинкты являют собой столь надежный и проверенный инструмент, а сознание – столь шаткий и легковерный, может, человеческая жизнь была бы светлее и беззаботнее вовсе без последнего? Увы, не все так просто, ибо в таком случае наша жизнь, будучи пропитанной шаблонностью инстинктов, превратилась бы в некую череду повторяющихся поведенческих моделей, единственной целью которых было бы выживание и продолжение рода. Развитие в какой-бы то ни было форме либо отсутствовало бы, либо скорость его едва была бы заметна от тысячелетия к тысячелетию. Для того, чтобы составить себе наглядное представление об этом, достаточно взглянуть на животных. Они существуют, часто находясь в беспрестанных поисках пищи. Нередко они гонимы мучительной нуждой и, как правило, лишь изредка утоляют эти муки. Перспектива подобной формы существования, очевидно, не является желанной для большинства людей.
Продуктами сознательной деятельности являются одни из важнейших достижений человечества – технологический прогресс, значительно упростивший нашу жизнь, и развитие медицины, продлившее ее срок. Тем не менее, сознание, не сдерживаемое “смирительной рубашкой инстинктов”, представляется в словах Ницше чем-то зыбким и даже пагубным. Дело в том, что несмотря на его внешнюю самоуверенность, на то, что именно благодаря ему мы способны рассуждать последовательно и логически, оно обладает рядом значительных недостатков.
Наиболее очевидный из них заключается в том, что, несмотря на всю сложность, многогранность и могущество нашего с вами интеллекта, он подвержен множеству искажений, часто сводящих на нет нашу способность оценивать окружающую действительность более объективно и корректно. Аберрация дальности и близости – их достаточно яркие примеры, вплетенные в нас на биологическом уровне. Суть первого в том, что оно усиливает тягу к еще недостигнутому. “Запретный плод сладок” – гласит известный фразеологизм. Так, предмет нашего вожделения кажется нам более сладостным и манящим до тех пор, пока мы не утолим гнетущую нас жажду в нем. Когда же мы насытимся им сполна и как только счастье обладания угаснет, неизбежность чего известна каждому из его же собственного опыта, так непременно наш взор упадет на что-то более, как будет казаться, возвышенное и ценное. Второе, аберрация близости, заключается как раз в том, что мы обесцениваем все нами уже достигнутое, к чему мы совсем недавно так рьяно стремились, в чем видели чуть ли не смысл своего существования. Теперь уже оно не привлекает нас так, как ранее.
В подобного рода искажениях скрыт очень важный биологический и психологический смысл. Таким образом природа подталкивает нас к развитию, стимулирует на пути движения к новому и неизведанному. Когда мы чего-то достигли, нам уже нет необходимости на этом сосредотачиваться, иначе, наслаждаясь единожды достигнутым, мы не были бы достаточно мотивированы двигаться вперед. Так, искажения, присущие нашему сознанию выполняют определенную функцию, но они имеют и определенные ограничения, которые важно уметь снимать.
Помимо ограничений, связанных с перечисленными выше искажениями, существуют ограничения, вызываемые влиянием эмоций на процесс сознательной деятельности, что опять же приводит к существенным искажениям. Во-первых, под их давлением человек не в состоянии верно и корректно воспринимать и истолковывать окружающую его действительность. Во-вторых, и как следствие, их результатом часто являются резкие и необдуманные решения. Решения, нелепость которых осознается нами лишь после, спустя определенное время, когда давление эмоций уже спало, а сознание чисто и невинно, как стеклышко.
Какие последствия может вызвать деятельность человека, сознательная активность которого носит слабо выраженный характер? Человека, опирающегося в основном на свое биологическое начало, действующего по велению инстинктов? Что плохого он может совершить? Вероятно – убить десяток человек или сжечь десяток домов. Нечто большее в отсутствии сознательной деятельности и приложения хотя бы малейших интеллектуальных усилий не представляется возможным. Что же касается страшнейших и наиболее масштабных трагедий всего человечества, унесших жизни миллионов людей, они есть ни что иное, как продукт сознательной деятельности, разумеется, в союзе с душевной испорченностью и аморальностью. Они представляют собой сложные кампании, системы и механизмы, которые вдохновляются и осмысляются, изучаются и прорабатываются весьма неглупыми людьми. Известен тот факт, что, например, крупнейшая трагедия в истории человечества – Вторая мировая война, была следствием отнюдь не решений и действий глупых и неспособных людей. Она являлась продуктом деятельности группы высокообразованных ученых, придерживавшихся соответствующих научных теорий, по их мнению, в должной мере обоснованных, сознательно веривших в пользу своей идеологии для всего человечества и полностью отдававших отчет в своих действиях. Таким образом, наряду с величайшими достижениями, именно сознание, в значительной степени, приводит еще и к глубочайшим трагедиям. В этом заключается очередной недостаток, или, если можно так выразиться, побочный эффект человеческого сознания.
Наш мозг – наиболее совершенный из ныне существующих биологических механизмов. Тем не менее, его вычислительные мощности еще слишком малы, а предъявляемые извне требования растут с каждым днем. Охватить все те массивы информации, которые нас окружают, корректно их воспринимать и анализировать, исключая ошибки – непосильная для него задача. Добавим сюда влияние эмоций, описанное выше. Как следствие, вероятность принятия нами неправильных решений или совершения роковых поступков крайне высока.
Ввиду вышеизложенного, инстинкты уже не кажутся бесполезными биологическими придатками, которыми мы были одарены по ошибке, либо с той лишь нелепой целью, чтобы сдержать наше сознание, создавая ему некий противовес. Факт их наличия в нас становится более очевидным, а то, что они выполняют немаловажные функции, являясь одними из наиболее надежных инструментов выживания и продолжения рода, делает их практически незаменимыми. Но, как мы убедились, они имеют смысл лишь в тесной связи с сознательной деятельностью. Именно сознание делает нас людьми. Именно при нем само человеческое бытие, отличное от животного, обретает смысл. Наша же с вами задача заключается в правильном использовании данных нам механизмов. Мы должны четко понимать, когда следует подавлять нашу животную сущность, снимая те ограничения, которые она налагает на нас посредством инстинктов. Однако не менее ясным должно быть наше понимание того, когда нам следует намеренно и отдавая отчет в своих действия, подчинить сознание инстинктам и положиться на них, дабы привнести стойкость и надежность в наше поведение, избавив его от нередко чрезмерной самоуверенности и шаткости сознательной деятельности.
Читать английскую версию статьи — Medium