Я не из тех людей, кто плывет против течения
Абсолютно наоборот. Я плыву по течению обстоятельств. А идущие против течения люди -- очень неуспешные. Занозы в теле общества, которые ему мешают. А я -- всеобщий любимец. Стучу по дереву! Успешен, обеспечен. Идущие против течения обычно никому не нужны. Они бывают востребованы только после смерти.
Я никогда не строил иллюзий касательно моих дарований, никогда не считал себя великим талантом, не выпячивался. Наоборот, в каких-то вещах я оппортунист. И это прекрасно. Часто ищу случая заработать, открыть новые сферы деятельности, подпитать свой успех.
Конечно, в любом обществе есть масса банальных, неинтересных людей. Они ютятся в малогабаритках и грезят лишь о том, чтобы поскорее выйти на пенсию и спокойно жить на своем плодово-ягодном участке. Если сравнивать меня с ними, то тогда я бунтарь! Потому что ни о чем таком не мечтаю. Но вообще-то я стараюсь быть в мейнстриме, всегда думаю о том, что нужно обществу, что востребовано сейчас. И если вижу, что в какой-то стране то, что я делаю, по какой-то причине неинтересно, просто переезжаю в другую.
Звездная жизнь была предначертана мне родителями
Папа – известный в Москве театральный художник, мама – актриса. Я не смог бы быть среднестатистическим человеком -- инженером или младшим научным сотрудником. Конечно, бывает, что дети известных людей «падают в объятия» алкоголя или наркотиков. Случается, что кем-то обуревает звездная мания. Порой дети звездных родителей выбирают очень скромную карьеру, но есть и очень много противоположных примеров: Лайза Минелли – дочка Джуди Гарленд, режиссер Ренуар – сын художника Ренуара, художник Александр Бенуа -- сын архитектора Николая Бенуа.
Конечно, я родился в советской стране, но она наложила на меня минимальный отпечаток. Я всегда жил в своем мире, среди творческих людей. Ничто советское меня не интересовало, я никогда не верил в торжество коммунистических идей. Знал, что это бред. И то, что он закончился, меня как раз не удивило.
В пионеры меня приняли со скрипом, позднее всех в классе. Потому что в школе считали, что я очень буржуазен. А в комсомол меня вообще не брали. И мне пришлось пойти работать бутафором в театр «Современник», где актеры Константин Райкин и Стасик Садальский, который был тогда главой комсомольской организации, лично поручились за то, что я – рабочий класс. Настя Вертинская дала мне рекомендацию. Меня приняли в комсомол по блату, это было необходимо. Потому что тех, кто не состоял в рядах ВЛКСМ, в институт не принимали.
Но я не плыл против течения. Иначе бы сказал: «Не пойду в ваш комсомол!» Однако я действовал совершенно как хамелеон. Перекрашивался, плясал под их дудку. Даже отвечал на вопросы женщины, полной идиотки с халой на голове, которая принимала меня в ВЛКСМ. Она спросила меня, сколько орденов на знамени этой организации. Для меня все было новостью. И то, что существует такое знамя. И то, что на нем, оказывается, есть какие-то ордена. Думаю: «Как это, должно быть, тяжело: на тряпке – побрякушки! Ведь знамя создано для того, чтобы развеваться». А большевицкие стяги всегда были из пыльного плюша. Они не созданы для того, чтобы реять и парить. Висели, как старые шторы. И на них были еще какие-то ордена?!
Этой даме я сказал наугад, что шесть. Она поправила меня: «Неправильно, восемь!» После чего сказала: «Я вижу, вы неплохо подготовились! И, как представитель рабочего класса, вы достойны!» Потом эта женщина повела меня в другую комнату, где под портретом косоглазого Ильича сидели три дебильных мужика с пивными животами. Они спросили у меня: «Скажите, Александр Александрович, сколько орденов на знамени комсомола?» Я ответил, что восемь. Мужики воскликнули: «Блестяще!» После чего один из них долго тряс мне руку: «Наконец-то вы в рядах членов ВЛКСМ!» Он выдал мне билет, в котором год вступления значился тот же, что и год моего рождения. Видимо, я примкнул к комсомолу еще в утробе матери. Так что стаж членства в этой организации у меня был. Я никогда не ходил ни на одно собрание. Но исправно платил взносы: две копейки в месяц. И никогда не протестовал, просто относился к комсомольским деятелям с большой насмешкой.
В постели с комсомольским вожаком
Секретарем ЦК ВЛКСМ был тогда товарищ Тяжельников. А товарища Тяжельникова балерина Надя Павлова, народная артистка СССР, лауреат государственной премии, застала в своей постели со своим же мужем Вячеславом Гордеевым, тоже народным артистом и лауреатом. Все они были отличными комсомольцами. А Тяжельников – вообще вождем организации. Поэтому против течения шли они, а не я. И эта дурочка Надя Павлова вместо того, чтобы сказать: «Что-то без очков я ничего не вижу!» и тихо выйти из комнаты, устроила скандал в комсомольской организации Большого театра. После чего ее дуэт с Гордеевым больше вместе не танцевал. А Тяжельникова сместили с поста на должность атташе по культуре в Румынии, что было великим падением. Конечно, они с Гордеевым, наверное, утверждали, что занимались в кровати массажем ног. Но я хочу сказать, что когда приглашаешь любовников в квартиру, закрывай дверь на засов. Чтобы жена с ключом не пришла.
Иными словами, комсомол я ни в грош не ставил. Считаю, что, как и все советское, он был простым способом одурачивания молодых людей, которые думали, что на комсомольской стройке будет весело, а их труд стране необходим. БАМ, как вы знаете, не построили до сих пор. А какие скабрезные стишки тогда ходили?
Приезжай ко мне на БАМ с чемоданом кожаным.
А уедешь ты оттуда с чем-то отмороженным.
В 1960-е годы в стране были популярны так называемые диссиденты. Часть из них уехала в Израиль, другая – в Америку, третья – в Европу и т. д. В частности, во Франции обосновались художники-нонконформисты. Но когда я туда приехал жить, они со мной не знались. В 1980-м мне было всего 22 года. Я был для них очень юн и не представлял никакого интереса.
Когда я жил с родителями, в наш дом такие люди вхожи не были. Мои родители очень опасались. Папа был секретарем союза художников, возглавлял театральную секцию. Никакие скандальные поэты или художники к нам не ходили. Может быть, мама была более смелой в этом смысле. Она дружила с поэтом Наумом Коржавиным, который потом эмигрировал в США. Мама была актрисой Центрального Детского театра. И какие-то партийные работники сделали ей однажды замечание, что она водится с поэтами антисоветской направленности. На что она ответила: «Зато они мои друзья!» Отстали ли от нее, мне неизвестно. Я тогда еще не родился, не могу знать всех деталей. Но, видимо, дружба с диссидентом послужила поводом для того, чтобы моей маме впоследствии не давали больших ролей.
Однако родители ничего такого мне не рассказывали. Чем же подпитывалась моя нелюбовь к советской власти? Роль сыграли маленькие услышанные фразы, случаи из жизни. Например, папа Брежнева иначе не называл, как «болван с мохнатыми бровями». За такую реплику могли посадить в тюрьму. Это уж после того, как он умер, над ним стали смеяться. Хотя анекдоты про Брежнева ходили еще при его жизни.
Записала Наталья Южина
(с) журнал "Лилит" (Рига)
