Как преследование евреев нацистами сформировало борьбу за свободу афроамериканцев.
Мартин Лютер Кинг произнес свою знаменитую речь «У меня есть мечта» 28 августа 1963 года в марте в Вашингтоне. Менее известно, что одним из других ораторов в тот день был раввин Йоахим Принц, политический эмигрант, покинувший нацистскую Германию в 1930-х годах. Его присутствие на марше продемонстрировало политическую солидарность между афроамериканцами и евреями, которая была усилена ужасами Холокоста.
Афроамериканцы изначально не были единодушны в своем осуждении преследований евреев нацистами. Некоторые черные газеты признали, что нацисты представляли опасность для евреев, но все же рассматривали ситуацию как бледную по сравнению с ежедневными злоупотреблениями, от которых страдали афроамериканцы. Как утверждали афроамериканцы и «планета Ричмонда»: «Наша самая большая проблема на данный момент - наблюдать за Гитлером прямо здесь, в нашей собственной стране».
Однако многие афроамериканцы с самого начала осуждали нацистский антисемитизм. Черная пресса подчеркнула свое общее дело с евреями в борьбе со всеми формами расового и религиозного преследования, указав, что темнокожие граждане в Германии также являются жертвами нацизма. Это включало в себя запрет на межрасовые сексуальные отношения, исключение чернокожих артистов и принудительную регистрацию цветных людей на оккупированной немцами территории.
В то время как афроамериканцы были морально против преследования евреев нацистами, они также рассматривали проблему как средство продвижения своей собственной борьбы против дискриминации. Как, утверждали они, белая Америка может осудить притеснение евреев в Европе, одновременно терпя насильственную дискриминацию сограждан внутри страны? Афроамериканец, заявил Рой Уилкинс из Национальной ассоциации содействия развитию цветных людей, «удивляется, что эти люди могут так взволноваться из-за рейдов на штурмовых отрядов в Германии и оставаться такими же спокойными из-за рейдовых мобов в Дикси».
Черные политические обозреватели подчеркнули свою критику лицемерия белых американцев, указав, что нацисты ссылались на дискриминационную практику южных штатов, чтобы узаконить свою собственную расовую и религиозную политику. Как продемонстрировал ученый-правовед Джеймс В. Уитмен, нацистская политика отчасти определялась американским расовым законодательством. Американские законодательные акты, запрещающие смешение, послужили образцом для второго Нюрнбергского закона - Закона о защите немецкой крови и немецкой чести, который запрещал евреям вступать в брак или вступать в сексуальные отношения с лицами «немецкой или родственной крови».
До начала Второй мировой войны наиболее прямое противостояние между афроамериканцами и нацистским режимом происходило в спорте. Успех Джесси Оуэнса в завоевании четырех золотых медалей на Олимпийских играх в Берлине в августе 1936 года послужил мощным опровержением нацистских идей о превосходстве арийцев. Боксер Джо Луис также нанес буквальный и сокрушимый удар, когда отомстил за свое предыдущее поражение Максом Шмелингом нокаутом в первом раунде своего немецкого соперника в Мэдисон Сквер Гарден в июне 1938 года.
Позже, когда Соединенные Штаты вступили в войну в декабре 1941 года, черные активисты провели аналогии между нацизмом и Джимом Кроу, чтобы предупредить, что расизм подрывает демократические идеалы, за которые боролись союзники. Дискриминация в вооруженных силах США, отделение банков крови Красного Креста, исключение из военных отраслей и внутренние беспорядки на расовой почве - все это приравнивалось к нацистскому антисемитизму. Это несоответствие между риторикой и реальностью породило кампанию «Двойной V», которая способствовала борьбе за свободу как дома, так и за рубежом.
Афроамериканское сочувствие к тяжелому положению европейских евреев усилилось весной и летом 1945 года, когда черная пресса опубликовала свидетельства очевидцев от солдат, которые помогли освободить концлагеря. Огромный ужас того, что наблюдали войска, на мгновение заставил замолчать любое сравнение с расизмом на юге.
Возрождение американского расизма после войны тем не менее привело к переосмыслению сравнений между нацизмом и Джимом Кроу. Черные активисты назвали расовую дискриминацию дома предательством демократических идеалов, за которые боролась нация, обвиняя белых сторонников превосходства в победе союзников, увековечивая идеи и практику врагов военного времени. В открытом письме генеральному прокурору Тому Кларку черный ветеран Джон Гилман заявил, что он боролся за освобождение Европы от нацистской тирании только для того, чтобы вернуться домой в страну, которая позволяла расистским убийцам внутри своей собственной среды действовать безнаказанно. «Я пишу, чтобы сообщить вам, - заявил он, - что те же преступления, которые совершены Гитлером, Геббельсом, Герингом ... и всеми другими нацистскими преступниками, теперь совершаются прямо на ваших глазах».
Афроамериканцы продолжали манипулировать исторической памятью о Холокосте ради своего политического преимущества в разгар движения за гражданские права. Черные активисты представляли себя как воплощающие идеалы американской демократии, а их белые противники - сторонники превосходства, как предающие цели, ради которых США сражались во Второй мировой войне. В то время как черные демонстранты мирно протестовали за свои конституционные права, белые южные реакционеры использовали гестапо-подобную тактику для поддержания системы, похожей на нацистское расовое государство.
Подъем «Черной державы» в конце 1960-х годов подорвал параллели, проведенные афроамериканцами между расизмом США и нацистским антисемитизмом. Концепция «афроамериканцев» афроамериканцев как внутренне колонизированного народа привела к большей глобальной солидарности с другими угнетенными народами, борющимися за право на самоуправление, что заставило их осудить государство Израиль и поддержать Организацию освобождения Палестины. Черный антисемитизм также затронул прежние симпатии к евреям.
Параллели черных людей, проведенные между нацизмом и американским превосходством белых, никогда не были точными. Хотя белые власти часто вступали в сговоры с актами расового запугивания и убийства, истребление афроамериканцев не было систематически скоординированной государственной политикой. Однако для афроамериканцев в десятилетия до, во время и сразу после Второй мировой войны установление, если не эквивалентности, то, по крайней мере, сходства между их собственным состоянием и состоянием европейского еврейства, обеспечило мощный риторический инструмент для мобилизации моральной и политической поддержки в борьбе с белым расизмом.
Clive Webb is Professor of Modern American History at the University of Sussex.