Признаться, я не много общаюсь с жителями столиц и мегаполисов, и сам таковым себя не считаю (на мой вкус мой город это большой, но все еще очень провинциальный город). Однако, даже краткие контакты с людьми и вообще культурой больших городов, мне ясно дали понять, что тема одиночества для них стоит довольно остро.
Если даже это и клише, то клише, активно поддерживаемое мыслями и словами, а значит и жизнями самих горожан. Более того, тема одиночества стала очень модной, поэтому разного рода эпигонов этого можно обнаружить даже в селах. Я умышленно называю это «темой», ведь отношение самих людей к одиночеству обычно оформлено отнюдь не как к проблеме, скорее как факту, который каждый констатирует. Подобного рода факты всегда сомнительны, особенно если вспомнить, что «факт» - по своей этимологии есть «сделанное руками». Удивительно и то, что люди, выросшие в другой среде (провинция), но ставшие столичными жителями, отчетливо транслируют эту тему как личную.
Написать об этом я намеревался давно, потому как наблюдать эти игры в «одиночество среди серой толпы» приходится часто, но ничего кроме раздражения подобное зрелище не доставляет. Сам я в данный же момент отнюдь не одинок, хотя порой и ощущаю недостаток общения, т.к. мой круг весьма невелик. За десять лет жизни в чужом городе я оброс лишь шапочными знакомствами. И надо признать, сам я до отъезда с малой Родины доигрался в одиночество до циклических депрессий, именно поэтому мне кажется значимой деконструкция данной темы.
В подходе к теме одиночества я бы обозначил два момента.
Первый: интересна сама система представлений индивида, которая опирается на слово "одиночество", т.е. это часть его мировоззрения. Эта система, связывающая посредством одиночества какие-то важные узлы между Я и миром, обществом, другими Я, не возникает мгновенно, она формируется или заимствуется, а затем закрепляется и транслируется. Поэтому второй момент, интересующий нас: образы, идеи, образцы, с помощью которых эта система транслируется, передается другим.
Вообще одиночество – это не факт, и даже не феномен, в лучшем случае это интерпретация, а чаще всего просто слово-маркер, имеющее значение лишь какими-то частными (групповыми, индивидуальными) коннотациями. Мне совершенно неинтересно разводить тут дебаты по поводу фраз типа «все люди (на самом деле) одиноки» или «никто (на самом деле) не одинок» - они равноценны, и за каждую можно аргументировать с равным успехом. Хотя определенный парадокс напрашивается сам собой: тот, кто думает, что одинок – на деле, не одинок, а тот, кто думает, что он точно не одинок, поистине одинок. Впрочем, это всего лишь приложение к теме классической проблемы диалектического соотношения знания и незнания в бессознательном.
Разговоры об одиночестве – конечно, не первое что выдает в беседе человек. По крайней мере, в больших городах – это, похоже, табу, хотя в моем повседневе близкие люди могут говорить об этом «прям с порога». Однако только вопрос касается в той или иной мере личного, тема моментально всплывает, причем личное часто распространяется и на приватное (разница, между моим Я и моим туалетом наверное, большинству известна и ясна), и на имидж (тоже совсем не личное), и на работу.
Таким образом, можно заметить, что одиночество – своего рода концепт, позволяющий сконструировать собственное Я, эдакая смысловая компонента, задающая горизонт и место личного. Говоря проще, человеку сложно выделить себя как личность, не прибегая к артикуляции самого крайнего вида разграничения от других – полного отсутствия других в личном пространстве. Обязательно ли должно быть так?
Во-первых, для большинства людей, к примеру, их семья является вопросом личным, хотя и сама их личность, личное пространство может быть как выраженным, так и нет. На этом примере можно заметить, что личность здесь «складывается» среди других людей. Других примеров, где личность артикулируется в отличии, а не в отсутствии других предостаточно.
Во-вторых, качественная определенность личности в принципе вообще никак не зависит от наличия-отсутствия других. Другие лишь определяют значение этих определенностей. Но в таком случае полное одиночество – это вообще нонсенс, т.к. само формирование личности происходит при участии других, и, в конечном счете, цели, ценностные ориентиры, мотивы и желания человека всегда связаны с таковыми же кого-то другого.
Сосредоточимся тогда на одиночестве как отсутствии близких людей. И опять-таки здесь мы попадаем в тупик, ведь отсутствие близких людей свойственно аутистам, социопатам и людям с крайне неуживчивым характером, а в них вряд ли запишешь значительную долю жителей мегаполисов.
Какое же одиночество имеется в виду? В чем его суть, если оно так необходимо для артикуляции собственной личности?
Во-первых, одиночество дает некий смысл. Всегда психологически проще найти слово-объяснение для происходящего, даже (и особенно) если это нечто неприятное.
Во-вторых, одиночество дает некоторое удовольствие. Это особое удовольствие проистекает из одной нашей психологической особенности - удовольствии от того, чтобы быть кем-то. Идентифицируясь с "одиноким" мы нагружаем эту позицию красивыми образами, связями с другими (что нам нравятся) или просто сочиняем истории о том, что "одинокие - умные/особенные/талантливые/нужное вписать".
Но на деле это фикция. Если один смог обустроить свое одиночество и как смысл, и как удовольствие, для большинства – я думаю, это просто недоступно. Одиночество – это миф, который дает сразу обещание смысла и удовольствия и который сплачивает горожан в том, что разделяет их.