Конечно, в любой нации есть такой персонаж. Человек, о котором сейчас пойдёт речь, являлся ярким представителем маленького, но гордого народа повелителей шашлычек. Ну, и раз определение термина панибратства подразумевает как минимум двух субъектов, то не много и о втором стоит сказать. Чтобы было всем понятно скажу так: представители этой нации всегда в меньшинстве, но в любой отрасли науки, искусства или ремесла находятся в большинстве. За этот феномен, недалекие сограждане, их и не любят.
Итак, к повествованию!
Позвонил Леонид Натанович Штальман. Поговорили с ним о делах насущных, а рядом со мной Арик сидел и все слушал. И вот я говорю: «До свидания, Леонид Натанович», и кладу телефон. Арик спрашивает:
- С кем разговаривал?
- Со Штальмоном, - отвечаю ему.
- А, что ты его Леонидом Натановичем называешь? - Я от неожиданности опешил даже. Чайная ложечка в стакане остановилась где-то в области шести...
- А как нужно? - робко поинтересовался я.
- Нуууу, допустим, я его Леней называю, - с аристократической важностью проговорил Арик, - Все два раза! Когда он у меня в кафе кушал, и когда я в прошлом году с ним три минуты разговаривал.
- Арик, не могу я его Леней называть. Он ведь меня Ваней не называет... -
- А как? - вскинув кавказскую бровь спросил хозяин шашлычки.
- Иваном Васильевичем... - и чтобы не засмеяться, я набрал в грудь воздуха и затаил дыхание. Если бы в этот момент гора Арарат снова стала армянской, это бы не вызвало в Арике столько удивления, сколько то, что бургомистр Ливерпуля обращается ко мне по имени отчеству. Теперь уже его чайная ложечка застыла в районе 9.47 Он смотрел на меня глазами всего Армянского народа, когда Арарат показывается из-за тумана. Тут уж я не выдержал и рассмеялся: - Арик, он меня просто Ваня называет, расслабься. -
- Но почему ты его Леней не зовешь? - не унимался уважаемый сын гор.
Как-то надо было объяснится...
- Я его один раз назвал Лёня, так он мне сказал: «О...ел что-ли?»... У меня ведь нет кафе как у тебя!
И тут до Арика дошло! ОН озарился довольной, снисходительной, всепонимающей и всепрощающей улыбкой. Конечно, я слукавил. Но не смог бы я объяснить этому наивному чукотскому юноше, что должна существовать грань за которую переходить нельзя. Это простые правила: мужчина должен снимать головной убор в помещении, уступать место, подавать девушке руку, называть старших на Вы и по имени отчеству. Если нет, то как жить тогда? И то, что мы с Леонидом Натанычем знакомы уже почти десять лет, и его молчаливое разрешение обращаться к нему по имени, не дает мне права так поступать. Не в нем дело, в воспитании. Но как все это объяснить моему закадычному чукотскому юноше?
