С лета 1984 года я работаю начальником отдела грузовой и коммерческой работы. Но не я «подвинула» своего, теперь уже бывшего, шефа. Вовсе нет! Наоборот, мне так невмоготу стало с ним работать, что я уволилась. И только устроилась на другое место, как позвонил начальник порта и предложил встретиться. Встретились в тот же день, и я получила предложение, о котором и не мечтала. Случилось так, что Алексеев написал очередное заявление на увольнение. А так как писал он их постоянно, то не ожидал, что оно будет тут же подписано. Каждый раз начальник порта или заместитель уговаривали его остаться. На этот раз никто не уговаривал, и его сразу уволили.
Походив и поискав безуспешно работу, он начал проситься назад, в порт. Его не вернули в коммерческий отдел, а приняли начальником ВОХР. Как он и любил повторять: "Уйду в сторожа" так и получилось. Но, знал бы начальник порта о том, что мой бывший шеф не успокоится, не взял бы его! А он не успокоился, думаю, что ему было жаль упущенное место.
Писал всюду! И указывал на плохую работу коммерческого отдела и меня лично. Начал с того, что порт незаконно берет с получателей песка плату за зачистку территории, а песок не включен в перечень загрязняющих грузов. Он знал, что писал. Сам говорил, работая в коммерческом отделе, что песок и щебень ошибочно не включены в перечень. После проверки его кляузы комиссией из Азовского пароходства, я сразу же написала в Минморфлот письмо с просьбой внести дополнение в перечень и, песок и щебень были сразу же туда внесены. Наверное, повлияли выводы комиссии, проверяющей жалобу, они посчитали, что эти грузы действительно требуют зачистки. Так что мой бывший шеф помог!
На этом он не успокоился. Теперь жалоба направлена в Народный контроль города и говорится в ней о том, что такой-сякой порт наживается на строительных организациях, применяя завышенную норму естественной убыли на песок. Эти "ковырялись" очень долго. Но, не смогли доказать, так как норма естественной убыли состоит из нескольких составляющих и ее трудно правильно посчитать. Я сама с трудом рассчитала, и она оказалась действительно немного завышена, но ошибку допустили давным-давно, и эта норма применялась все десять лет, во время работы моего бывшего шефа в порту. Сам Алексеев помогать комиссии не захотел, и встречаться с ней отказался. А к моему огромному удивлению из министерства пришли новые, более высокие нормы естественной убыли. И совершенно без моего участия!
Пока, что "отстрелялась", но если он и дальше будет писать, то времени на работу не останется. Интересный он человек, мой бывший шеф! Пишет, пишет доносы, а приезжают комиссии по проверке фактов, указанных в его «грамотах», а он не хочет им помогать. Я подозреваю, что у него есть периоды черные и есть светлые. Мне это и раньше казалось, потому, что он бывал совершенно разным в разные дни. Как два разных человека. Думаю, что в свои черные периоды он писал и отправлял кляузы, а при наступлении светлых периодов, стыдился содеянного. Поэтому-то и комиссиям не помогает.
Мне уже кажется, что работаю здесь я с давних пор. Уже всё и всех в порту знаю, в основном, со всеми ровные, нормальные отношения. Но, по училищной работе я скучаю. Мне кажется, что если бы позвали, но не в мое училище, а в другое, в другом городе, поехала бы! Хотя, здесь, в порту, тоже интересно. Своих училищных сотрудников стараюсь не видеть, а Саньку-директора все же директором не поставили, а назначили женщину из другого училища. Санька-директор не успокоился, и в разные инстанции продолжают поступать "телеги", в том числе и анонимные.
Все новости об училище узнаю от Верочки Семеновны. Она уже там не работает, но стоит в училище на партийном учете. Как раз в мои тяжелые дни с ней случился инсульт, и она долго лежала без движения. Возможно, что инсульт - результат беспокойства обо мне. Она очень хорошо ко мне относится, всегда помогает во всем и беспокоится обо мне.
О Вере Семёновне можно прочитать тут.
У нее своих детей нет, а есть лишь сын Алексея Викторовича от первого брака. Но, живет сын со своей семьей далеко и навещает их не часто. Думаю, поэтому она привязалась ко мне так, что ревнует даже к моей собственной маме. Как она не хотела, чтобы я шла работать в порт! «Там же грузчики! Вы же будете слышать, как они матерятся!» Не знаю, наверное, у них не обходится без мата, но ни разу я не слышала этого от докеров! Правда, по своей работе, мне мало приходится с ними сталкиваться, но, бывая на причале, я встречаюсь и с ними. А вот недавно мне пришлось побывать в Тульской области. Так там нецензурщина сплошь и рядом, и ее можно услышать не только от мужчин.