В 1980 году девочку отдали на усыновление за то, что она не того цвета - она была смешанной расы, ее родители были белыми, и это было в Южной Африке. Она была воспитана белой парой в Великобритании.
Когда самолет приземлился в Йоханнесбурге, Сара-Джейн Кинг перевела дыхание. Прошло более 25 лет с тех пор, как она в последний раз видела Южную Африку.
У нее не было сознательных воспоминаний об этом. Она уехала из Йоханнесбурга в возрасте 7 недель. Промежуточные годы были нелегкими. Сара-Джейн никогда не смирится с тем, что ее бросила мать при рождении.
Она вышла из самолета, прошла через аэропорт и направилась к машине, которая отвезет ее в реабилитационный центр. Здесь Сара-Джейн надеялась избавиться от своего вредного поведения и разобраться в своей жизни. Когда она прокатилась на машине, знакомство нахлынуло на нее.
«Я была здесь раньше», - подумала она. «Я была здесь раньше, и я принадлежу этому месту».
Выросшая в домашних округах, Сара-Джейн знала, что выглядит не так, как ее родители, но никогда не думала о цвете своей кожи, пока другие в городе не указали на это. Ее одноклассники часто дотрагивались до ее волос, рассказывая ей, что они похожи на проволочную шерсть. В течение долгого времени Сара-Джейн была единственной черной девушкой, которую она знала. Другие говорили ей, что она другая, поэтому она чувствовала себя иначе.
«Мы как бы поглощаем взгляды других людей на нас», - говорит она.
Постепенно Сара-Джейн почувствовала, что что-то не так с "черными".
Борьба с ее расой и усыновлением стала постоянным, неудобным напоминанием о том, что ей не хватает четкого представления о том, кто она такая. Что значит быть чернокожим, или южноафриканцем, или усыновленным - все это запуталось в голове Сары-Джейн. Она чувствовала себя отчужденной и одинокой.
Детали ее усыновления были расплывчаты. Ей сказали, что ее приемная мать не смогла родить ребенка, и что она сама приехала из Южной Африки. Это всё.
У нее был один старший брат, тоже усыновленный и черный. Её единственное упоминание о чернокожих - это британское телевидение 1980-х, которое, по ее словам, не было ни реалистичным, ни лестным для цветных людей.
«Я просыпалась каждое утро, смотрела на поля и видела кур и ягнят», - говорит она. «Я действительно жил как "белая", средний класс».
В ее деревне Кроухерст африканцы считались нищими. В ее школе были собраны продовольственные наборы для голодающих детей в Эфиопии. Сара-Джейн вспоминает, как видела детей, покрытых мухами в пыльных ландшафтах, и предполагала, что эти образы также определяют ее.
«Это было место, где нужно жалеть, где нужно держать выше нос», - говорит она. «Это было место, за которое нужно быть благодарной, что меня спасли».
В то время как Сара-Джейн считала, что быть черным - плохо, вскоре она узнала, что чернота и коричневость определяется в разной степени.
Когда ей было восемь лет, три девушки из Маврикии переехали в город. Они были красивые, с мягкими волнистыми волосами и светящейся кожей. Они были правильным типом коричневых людей. Тем временем волосы Сары-Джейн казались непослушными. Каждое воскресное утро ее отец изо всех сил пытался исправить это. В этом она чувствовала себя виноватой до тех пор, пока в подростковом возрасте она не успокоилась.
Несмотря на их лучшие намерения, ее семья усугубила ее чувство изоляции. Сара-Джейн вспоминает, как однажды смотрела летнюю Олимпиаду со своей бабушкой. Когда соревнования начались, она повернулась к Саре-Джейн, сообщив ей, что будет болеть за Великобританию, а ее внучка может болеть за «Африку».
В возрасте 14 лет Сара-Джейн сделала неожиданное открытие. Осматривая комнату своей матери, она обнаружила письмо от своей биологической матери, написанное спустя почти год после ее рождения. Письмо было адресовано ей. Она открыла его и начала читать. История ее усыновления, в шокирующих деталях, развернулась перед ней.
Она узнала, что ее биологическая мать, белая британка, состоящая в отношениях с белым мужчиной, имела дело с черным мужчиной. Когда она забеременела, она не была уверена, каким мужчина отец. Ребенок при рождении казался белым, а мать по имени "малышка Каролина". Но несколько недель спустя ее мать поняла, что ребенок на самом деле не был белым. Каролина была ребенком темнокожего мужчины, и ее существование стало проблемой, которую необходимо решить.
Во время рождения Каролины Южноафриканский закон о безнравственности запрещал межрасовые сексуальные отношения, и Каролина была доказательством незаконной связи. Поэтому ее биологическая мать и ее муж вместе со своим врачом разработали план. Они стали утверждать, что Каролина страдала от редкого заболевания почек и нуждалась в продвинутом лечении в Лондоне. Но однажды там ее бросили на усыновление. Вернувшись в Южную Африку с пустыми руками, пара рассказала всем дома, что Каролина умерла.
Сара-Джейн боролась со знанием того, что ее мать бросила ее, и даже делала вид, что она мертва.
«Цвет моей кожи был настолько отвратительным, а то, что сделали мои биологические родители, было настолько отвратительно, что меня пришлось забрать с моей родины и воспитать в другом месте», - говорит она.
«Я чувствовал, как ужасно должно быть человеку на Земле, который должен любить тебя, заботиться о тебе и заботиться о тебе, несмотря ни на что, способен делать то, что сделала моя биологическая мать, который вынужден был отдать её ребенка ".
Это горькое чувство отвержения начало проявляться еще до того, как Сара-Джейн прочитала письмо. Она преднамеренно передозировала парацетамол в возрасте 13 лет. Позже она начала резать себя.
Спустя несколько лет после прочтения письма, на первом курсе изучения права в Университете Гринвича она связалась со своей биологической матерью через агентство по усыновлению. Она ответила, сказав, что ответит на вопросы Сары-Джейн, но у нее не было желания продолжать общение. Она никогда не выражала сожаления и не приносила извинения.
Примерно в это же время у Сары-Джейн началось расстройство пищевого поведения, и она начала заниматься самолечением алкоголем и кодеином. Несмотря на это, она получила степень магистра журналистики в Кентерберийском университете. Она получила ряд хороших рабочих мест, переехав из Англии в Дубай, и начала строить успешную карьеру на радио.
Но ее прошлое нависало над ней, как облако, от которого она не могла убежать. Ее приемного отца больше не было в ее жизни, ее брат покончил с собой, а ее биологическая мать отвергла ее во второй раз. Продолжая бороться с расстройствами пищевого поведения, алкоголем и самоповреждениями, она была уволена с работы в Дубае. В конце концов она достигла предела. Это был 2007 год и время для Сары-Джейн, чтобы получить помощь, и она обнаружила, что реабилитация в Южной Африке была дешевле. Покидая Йоханнесбург, Сара-Джейн встала на путь эмоциональной неразберихи и токсикомании. Она надеялась, что возвращение исцелит эти раны.
«Мы все еще в воздухе, и я подумала:« Что-то важное происходит », - говорит она. «Колеса самолета приземлились, и я подумала:
« Я дома »».
Когда машина отвезла ее в реабилитационный центр, она почувствовала, что раньше была на тех же дорогах. Больница, где родила ее мать, находится всего в трех улицах. Сара-Джейн считает, что чувство места, должно быть, запечатлелось в ее голове всего в несколько недель. Она инстинктивно чувствовала, что принадлежит ей.
Сара-Джейн провела около года на лечении в Южной Африке, переехав из Йоханнесбурга в Кейптаун. Там она встретила своего сводного брата - другого ребенка своей биологической матери - и какое-то время они были совсем рядом. Она вернулась в Великобританию, но после нескольких лет переезда между Лондоном и Кейптауном она решила переехать в Южную Африку.
«Это было похоже на дом», - говорит она.
Когда она стояла в своей комнате, упаковывая свои вещи в ночь перед ее переездом в 2013 году, ее подруга сообщила ей, что Нельсон Мандела умер.
Когда Сара-Джейн приземлилась в Южной Африке, она знала, что на этот раз это навсегда. Она была готова понять свою идентичность как черная южноафриканская женщина.
Один шаг, который ей нужно было сделать, - это официально сменить имя. «Каролина» была резервным именем, альтернативная версия Сары-Джейн, если бы она родилась белой, но «Каролина Кинг» была именем в ее южноафриканском свидетельстве о рождении.
Два года назад Сара-Джейн выпустила книгу, описывающую обстоятельства ее усыновления и траекторию ее жизни после. Она наняла частного детектива, чтобы помочь ей найти своего биологического отца, но безуспешно. Затем, продвигая свою книгу по радио, она упомянула его имя. Вот когда Twitter начал действовать. В течение 36 часов после показа радио у нее был номер телефона ее отца. Она набрала номер и впервые услышала его голос по телефону. Они говорили с ней в течение 30 минут.
Пара разговаривала каждый день в течение недели, прежде чем Сара-Джейн села в самолет в Йоханнесбург, чтобы лично встретиться с отцом. Они договорились встретиться в кафе в торговом центре.
По ее словам, это был лучший день в ее жизни.
«Я никогда не забуду его, просто идущего за угол, и мы оба просто заплакали, и он обнял меня и сказал:« Моя дочь, моя дочь », - говорит он. «Меня внезапно осенило, я чья-то дочь. Я чья-то дочь, и я принадлежу кому-то».
Два года спустя. Сара-Джейн обдумывала еще одно изменение имени - добавление фамилии своего отца к своей и превращение в короля Маквала. Хотя она живет в Кейптауне и работает на радио Кейп-Ток, она иногда ездит в Йоханнесбург, чтобы повидаться с отцом и тремя братьями и сестрами. У нее все еще есть близкие отношения с ее приемной матерью в Великобритании, но она рада, что нашла свою южноафриканскую семью.
Она никогда не чувствовала себя по-настоящему британской.
«Я думаю, что некоторые люди все еще находят эту сложную концепцию, что на самом деле вы не можете решить, кто я и как я себя идентифицирую», - говорит она.