Можно как угодно определять тематику фильма «Бердмен» - конфликт подлинного искусства и дешевки, поиск себя и т.д. А для меня все, что происходит с героем – это борьба с Роком, с неким предопределенным (и явно не тобой предопределенным) ходом вещей.
А это всегда непросто, если не сказать, бесполезно. Всем нам наверняка хотелось время от времени вырваться из обыденности, надеть другое лицо, примерить другую жизнь. Тем более, что тонны столь популярной ныне псевдопсихологической литературы просто кричат: «Сделай себя сам!», «Измени свою судьбу» и т.д. Для нас обыденность, то есть та колея, куда мы однажды попали по какому-то стечению обстоятельств, - это, например, серый провинциальный городок, нелюбимая работа, наскучившие отношения. И хотелось бы вырваться, и даже предпринимаешь робкие попытки, но что-то все время возвращает тебя на место, которое ты никак не хочешь воспринимать как свое, настоящее.
Для героя же обыденность – это попсовые блокбастеры, подарившие ему когда-то сверхпопулярность, тогда как в мечтах он – Художник, подлинный творец, создающий Вечность.
И на каждую его попытку вырваться из этой колеи жизнь отвечает просто дьявольским смехом: пьеса, наполненная, по его мнению, глубоким смыслом, привлекает людей самыми что ни на есть попсовыми «фишками» - то пикантной внезапностью у одного из актеров, то почти карнавальной пробежкой самого героя в неглиже.
А когда герой, подобно Эдипу, пытается дать своей судьбе достойный ответ, то есть покончить жизнь самоубийством прямо на сцене, это обращается, наверно, в самый масштабный фарс в его жизни: случайно отстреленный самому себе нос, истерический восторг зрителей (еще бы – кровища и мясо в лучших традициях голливудского жанра), долгожданная хвалебная оценка самого «матерого» критика («гиперреализм» - так, кажется, обозвали этот «прием», не особо вдаваясь ни в содержание пьесы, ни в игру актеров). Занавес.
Что означает счастливый смех и полет героя в конце фильма – приятие всех перипетий своей забавной жизни, той роли, что дарована (навязана) ему судьбой? Или некая новая грань, понятная пока только ему? Или это вообще его сон, разыгравшееся под действием обезболивающих воображение? Трудно сказать. Хочется лишь взлететь вслед за героем, высоко-высоко…