Вчера ленты ведущих новостных порталов облетело печальное известие о том, что в одной из столичных клиник скончался автор и композитор, чья история успеха стала для советских эмигрантов третьей / четвертой волны едва ли не самой захватывающей и показательной. Любимый исполнитель русскоязычной диаспоры, состоятельные представители которой безвозвратно «перекроили» облик престижного района Нью-Йорка по образу и подобию знаменитой Дерибасовской, навсегда останется главным символом Брайтон-Бич 1980-х.
Впрочем, несмотря на то что Вилли Токарев в 1990-х окончательно вернулся в Москву, это нисколько не умалило его популярности как в России, так и за ее пределами. В какой бы стране не проходили гастроли после возвращения на историческую родину, залихватский сценический образ и нехитрый мелодичный репертуар служили певцу гарантом неизменных аншлагов. Артист ушел из жизни в 84, оставив после себя не только внушительный творческий багаж, но и движимое, а также недвижимое имущество (в том числе, за рубежом). В законный срок и то, и другое перейдет в распоряжение прямых наследников; кому из четверых отпрысков при этом отойдет собрание наручных часов покойного родителя, станет ясно лишь спустя время.
Вилли Токарев обладал чувством вкуса, присущим по-настоящему вдумчивым ценителям искусства, и часы подбирал таким образом, чтобы те не просто прослужили ему верой и правдой долгие годы, а из просто престижных хронометрических инструментов доросли до «старожилов отечественной эстрады».
«Крестный постперестроечной эпохи русского шансона», активно концертировавший вплоть до прошлого года, не раз попадал в объективы фотокамер в раритетных золотых Cartier Tank Americaine с циферблатом, «тонированным» под стать корпусу и браслету. Судя по всему, модель из далеких 1990-х гг. являлась одним из тех памятных аксессуаров, что застали самый пик карьеры своего владельца.
Логично, что располагал Вилен Иванович, достаточно долго проживший в Штатах, и флагманским представителем семейства Daytona Cosmograph – с черным циферблатом и более чем подходящим к броскому имиджу эдакого «прожигателя жизни» бриллиантовым паве, усыпающим безель и браслет.
Большой поклонник первосортных сигар и сидящих, как с иголочки, костюмов, исполнитель не раз снимался для обложек многочисленных альбомов в наручных часах, которые, очевидно, считал обязательным атрибутом каждого уважающего себя мужчины. Рассматривая кандидатуры наиболее известных мануфактур, шансонье остановился на Patek Philippe, в чьем автоматическом календаре неоднократно выступал перед зрителями в свете софитов.
Уверены: и эти ультратонкие винтажные золотые часы на браслете миланского плетения значили для автора знаменитых «Небоскребов» нечто большее, чем просто «аксессуар».
"Я пока что небогатый,
Да и бедным не назвать,
Только вечно мне придется
Счастье вечное ковать".