Агни почти бежала по дорожке. Крепкие ноги сильно отбивали ритм вместе с сердцем и дыханием. И это было красиво. А в красоте всегда есть магия. И это хорошо. Широкая — почти в шаг — дорожка петляла по лесу, и Агни приходилось то подныривать, то уклоняться от протянувшихся над дорожкой ветвей.
Ветка хлестнула в лицо. Агни зашипела с досады — на коже вспыхнули царапины. Рукавом стерев снег с лица, Агни побежала дальше. Некогда останавливаться и осторожничать. Дыхание паром вырывается изо рта и уносится лёгким облачком всё выше, выше веток, выше деревьев, прямо в небо, к таким же облакам и Луне.
Ноги выстукивают ритм вместе с сердцем и шумом дыхания.
Тропа хорошая, широкая, нахоженная. Вьётся по лесу, чистому и почти родному. Каждая ёлка знакома, каждая ветка — и та, которая хлестнула, тоже.
Сейчас в лесу чужой. И вошёл он со злом.
Агни быстро идёт по дорожке. Снег скрипит под ногами. Мороз вцепился в щёки и нос, норовит забраться под куртку через рукава и нижнюю резинку. Агни шмыгает, вытирает тыльной стороной перчатки под носом. Оглядывается. Тропа позади пуста. Тропа впереди... Пока тоже никого. Агни поправляет шапочку, черен меча у пояса и снова торопится вперёд.
Нетерпение подгоняет её. Кто-то проник в заповедный лес. Кто-то бродит тут без её ведома. Кто-то со злом в сердце.
Агни чувствует это, как царапины на горле.
С добром в лес без спроса не ходят. Да ещё ночью. Да ещё зимой. Да ещё в полнолуние.
Снег скрипит под ногами, как хлопковая вата. Агни некстати вспомнила, как с братом накидали летом ваты на диван и ходили по ней, как по снегу. Она скрипела под пятками, пушистая и белая.
Сейчас такой «ватой» укрыт лес. Тоже белой и пушистой, но из холодного хрупкого снега. Кусты и деревья после недавнего снегопада закутаны в тёплые пуховые одёжки. Сердце радуется за такую уютность. Кажется, что земле и лесу, и каждому деревцу тепло под таким толстым одеялом.
А небеса голые. Как оконное стекло ночью, черны и пусты. В пустоте мигают морозные звёзды да вокруг круглой и выпуклой Луны вьются и несутся ватными обрывками облака.
Видимо, там, наверху, ветрище ого-го дует.
Агни поёжилась.
Пар изо рта и носа оседал на шапочке и высоком воротнике, инеем выпадал на торчащей из-под шапки прядке волос. Какой же холодище там, на ветру?
А Луна-то полная... Агни почти бежит по тропе, Луна тоже бежит вместе с ней, рядом, за ветвями, позади облаков. Выпуклая, жёлтая, яркая, в разноцветном пятне ночной радуги.
Луна тревожит.
Тревожит ощущение чужого в лесу.
Кто мог сунуться? К ней, к Агни? То ли очень сильный, то ли очень...
Завыл волк.
Агни остановилась, перехватила поудобнее рукоять меча.
Волк, полная Луна. Нехорошие предчувствия зашевелились где-то там, в животе, чуть пониже желудка. Если он — сильный, матёрый... Драться придётся не на жизнь.
Впереди тропа чуть изгибается, бережно обходит красавицу-ёлочку. За её пушистыми лапами, шатром укрывшими ствол до самого сугроба, лес раскрывается полянкой. Выходит к поляне стройными яркими рябинками и малинником. Цветами рассыпался по полянке. А с той стороны поляны, там, где тропа опять уходила под лесной полог, из-под большого валуна бьёт родничок. Зимой и летом — всегда журчит, сбегая ручейком в дальний овраг.
Пырьев вражек. Тёмное место. Самое светлое там — вот этот Рябинкин ручей. Уж не оттуда ли налезла нечисть волчья? Впрочем, в этом лесу и волков-то отродясь не было. Нечего им тут делать.
Будто издеваясь над этой мыслью Хранителя, в сугробике у края тропы зиял след большой когтистой лапы. Опушённой там, где у собак ничего нет. Агни склонилась, повела рукой. Волчий. Или... Бывают ли волки, у которых следы — в половину девичьей ладони? И дополнительные фаланги на пальцах, чуть криво прижатые к «цветку» лапы.
Хранитель выпрямилась, достала гребень из поясной сумки. Ухватила меч поудобнее. Словно проверяла — тут ли? Верен ли верный клинок?
Светлый снег, лунные тёмные и длинные тени, сугробы по сторонам и на кустах-деревьях. Луна еле висит в небе, тяжёлая, того и гляди — свалится на голову.
Да и канет в сугробах этого леса.
Агни поглядывает временами на Луну. Поверх её круглого пятака ветер нёсёт рваную вату облаков.
От Луны щемит сердце предчувствием. Плохо, что Луна — полная. Плохо.
Полная Луна... От Агни пот паром поднимается кверху, вылетает густым облачком, уступает место морозному воздуху. А под одеждой, промеж лопаток и под штанами пот стекает ручейками. Чешутся потовые дорожки на коже. Бегать и по морозу жарко!
- Ну погоди же! Заставил бабушку побегать... - шипит Агни и решительно двигается к ёлочке.
Выли-то явно оттуда.
Сердце бьётся громко и почему-то где-то в ушах. Мешает слушать и слышать.
Агни шагнула к ёлочке. Ещё. И ещё. Вот и колючие мягкими иголочками пахучие ветки. Обогнуть ёлку. На еловой лапе висит клок бурой шерсти. Лёгкий, гладкий под пальцами. Агни понюхала и скривилась. Тяжёлым пёсьим духом несёт от шерсти.
Не, не волк. Точно не волк.
Еловые лапы мазнули по ногам, словно кот потёрся. Агни вышла на рябиновую полянку.
Никого.
Сейчас тут из-под снега торчали прошлолетние зонтики и метёлки, сломанные сухие былинки и невысокие рябиновые детки-однолеточки тянулись из-под сугробов к небу. Чёрные на белом. Белые на чёрном.
Днём тут живописно, так и просится на фото. Сейчас чёрные тени и белый, почти светящийся под луной снег. Тоже красиво. Но тревожно. Близость чужого тревожит и рвёт покой. Дёргает напряжённые струны нервов.
Здесь он, здесь. Преступник. Пре-ступивший запрет. Со злом впёршийся в заповедное. Получит по самое мохнатое горло. Даже если и биться придётся всерьёз и на смерть.
Пальцы Агни в перчатках со срезанными пальцами ощупывают резную спинку гребня. Хороший гребень, заговоры на него ложатся плотно и редко срываются.
Сейчас Агни спешит пройти полянку поскорее, там, в лесу на той стороне, мешается тот, кого нужно догнать и наказать за нарушение границ заповедного леса. За шаг без спроса по тропе.
Агни уже кажется, что она чувствует в морозном воздухе чужой запах. Потянула носом: холод, мороз, никаких запахов.
Видимо, кажется от близости нарушителя.
Агни спешит через поляну. Чёрные длинные тени рябин прячут тропу на той стороне.
Стоят, одна за другую заходят-прячутся, шевелятся в темноте.
Агни сбилась с шага: тени-палки действительно шевельнулись.
Длинный стволик передвинулся, потом другой. Потом двинулась лохматая тень повыше, обернулась к ней, к Агни, распахнутой белозубой пастью.
ваш Мартокот
