Пальцы Полины словно свечи в канделябрах ночей,
Слезы Полины превратились в бесконечный ручей,
В комнате Полины на пороге нерешительно мнётся рассвет,
Утро Полины продолжается сто миллиардов лет.
«Наутилус Помпилиус», «Утро Полины»
Мягкий тёмно-синий свет ночника обволакивает комнату. Градины звёзд на потолке почти так же хороши, как настоящий Млечный Путь на августовском небе. Небольшое окно в наклонном потолке ведёт прямо на крышу, там хорошо сидеть вечерами и слушать шелест яблоневой листвы в саду; тёплая черепица приятно щекочет босые ступни.
А потом ты лежишь в кровати и смотришь как разноцветные огоньки плывут в индиговом океане. И думаешь, какой отличный день случился, а перед самым сном приходит уверенность: завтра будет ещё лучше. Можно будет пойти посмотреть на китов или послушать соловья. Мир тебя любит, и всё будет прекрасно. Ты закрываешь глаза.
Глухие голоса не дают покоя, бубнят и бубнят и бубнят. Словно из тумана или подпола.
Интересно, бывают туманные подвалы?
Бубубу.
Какие усталые. Усталые и печальные. Жаль их – они ничего не знают о китах и тёплой шершавой черепице, и…
Дверь это не просто дверь. Несколько белых досок, медная ручка: что тут может быть особенного? Всё. Дверь волшебная. Стоит повернуть ручку-глобус, и добро пожаловать в сказку!
Поворот, щелчок. Здравствуй, африканская саванна. Печальный ветер насвистывает те же мелодии, которым подпевали первые люди сотни тысяч лет назад, древние баобабы кивают в такт, и ты взмываешь в белёсое небо. Орлы неодобрительно косятся, а ты взмываешь выше и выше в синеву.
Поворот, щелчок. И вот ты уже в плетёной коробке. Коробка мерно покачивается, сквозь неплотные стенки щекочет длинная, жёсткая шерсть. Аромат свежеиспечённой сдобы пропитывает всё вокруг. «Сяду на пенёк, съем пирожок!» басит снаружи, а ты в ответ страшным-страшным голосом подвываешь «Высоко сижу, далеко гляжу, не садись на пенёк, не ешь пирожок!». Обладатель баса вздыхает и идёт дальше. Ты зажимаешь рот обеими ладонями, чтобы не хихикать слишком громко. Это – одно из твоих любимых приключений.
А сколько их ещё! В пещерах и космических кораблях, под водой и в старинных замках. Ты танцуешь со своими друзьями и весело дурачишь врагов.
А потом возвращаешься сюда, в мягкую синь ночника и считаешь звёзды, пока не уснёшь.
По утрам ты вскакиваешь с постели навстречу солнцу или нежишься под верблюжьим пледом, если по крыше шуршит дождь. В твоей комнате не бывает ни холодно, ни жарко, и книги на полке только те, что хочется прочитать. На старом скрипучем столе всегда есть сладкие яблоки. Ты не понимаешь, зачем нужны все эти длинные скучные пиры и застолья, когда можно похрустеть зелёным сочным боком и побежать в новый день. В крайнем случае, где взять пирожков, ты знаешь.
Ты встретила его недавно, когда начала грустить, сама не догадываясь почему. Твоё сердце иногда замирало, оно ждало как ждут подарок на Новый Год или первых бабочек летом. Когда знаешь, что оно обязательно случится, никуда от тебя не денется, а всё равно, в груди что-то приятно потягивается как кошка спросонья, мурлычет и ждёт. Но бабочек всё нет, и тогда начинаешь думать, что наверное в этом году их не дождаться. И смотришь как дождь смывает пыль с травы. И думаешь, что может и лучше без них, может и правильнее. А потом встречаешь крапивницу и понимаешь, что иначе и быть не могло.
Так получилось и в тот раз. Окно засияло белым, будто все яблони разом зацвели или выпал свежий снег. А потом появился он. Ты так сильно удивилась, что когда он сказал «давай дружить!», ты смогла только кивнуть в ответ.
У него длинные волосы и мягкая кожа, вечно смеющиеся глаза постоянно меняют цвет, но тебе кажется, что чаще они – ореховые.
С тех пор вы всегда вместе.
Вы вместе смотрите на кольца Сатурна, свесив ноги с астероида как Маленький Принц.
Вместе кочуете с моржами на льдинах и помогаете одинокому мамонтёнку найти маму.
Когда твой спутник грустит, кожа на его лбу собирается в складки, которые так приятно разглаживать пальцами.
Вместе кружитесь в непрочной корзине, горелка рассерженным драконом ревёт в шар над головой, а под вами неуклюже вышагивает огромный замок.
Вместе смотрите, как ведьмы над Лысой горой пытаются играть в квиддич, постоянно путая луну со снитчем.
Ты так и не спросила, откуда он. Его зовут Митя, и тебе это достаточно. Он рядом, и от этого тепло на душе.
Однажды вы вместе даже залезли в коробку с пирожками, но почти сразу вылезли. Пожалели беднягу медведя – тому было слишком тяжело.
Вы танцуете на разноцветных мостовых волшебных городов и подолгу молчите, сидя на берегах опустевших марсианских каналов.
Однажды ты поняла, что он смотрит на тебя не так, как раньше. Это было в саду. Цвела сакура, в весеннем воздухе порхали бабочки. Ты остановилась и посмотрела ему в глаза. Он наклонился, и ваши губы слились.
Волшебство разливается по венам и тянуще-сладко взрывается в груди и животе. Голова как воздушный шарик над воскресным парком аттракционов.
Мягкий синий свет и разноцветные градины желают тебе спокойной ночи, но ты не можешь заснуть, всё вертишься и думаешь, каким он будет, завтрашний день, потому что теперь всё точно будет иначе. Намного лучше.
А голоса бубнят всё громче и ближе.
–…жаль сообщать вам, но вы сами должны понимать. Просроченные платежи – это не шутка. Да, наше оборудование виртуальной реальности может вытащить из комы, но… Если нет денег на счету, система прекращает обслуживание. Я ничего не могу сделать. Автоматизация медицинских услуг.
Человек в белом халате печально усмехается.
– Я вынужден выписать вашу дочь. Можете получить её вещи у дежурной медсестры.
– Но она же умрёт! Подождите ещё неделю. Мы придумаем, обязательно что-нибудь придумаем! Ведь был же прогресс, вы сами говорили!
– Положительная динамика наблюдалась, верно. Мне очень жаль, но компьютеру всё равно. А вы подписали договор. Мне жаль, но у нас на каждую капсулу очередь. Не переживайте, она не умрёт. Просто будет всё глубже погружаться в кому до тех пор, пока мозговая деятельность не угаснет. Впрочем, есть небольшая вероятность, что мозг Вики справится сам. Простите.
В длинном гулком сером коридоре, тянущемся бесконечно из полутьмы в полумрак, под самым потолком тускло мерцают редкие лампы. Санитар вывозит из палаты инвалидное кресло.
Седой мужчина смотрит на девочку в кресле минуту.
Две.
Три.
Отворачивается к стене и бьёт по ней кулаком.
Осунувшаяся женщина садится на пол и закрывает лицо руками.
Твоя комната потускнела, белая дверь слилась со стеной. Куда-то пропал плед и книжные полки.
Ты распахиваешь окно, вдыхаешь яблоневый аромат и осторожно, чтобы не потревожить магическую тишину летнего вечера, выходишь на крышу. Тёплая черепица щекочет пятки. Ты усаживаешься на гребень крыши, обхватываешь колени и смотришь, как величаво вальсирует в вышине Млечный Путь.