Вы пишите письма? А письма самому себе? У меня вот есть такая забавная привычка. Обычно я это делаю раз в 10 лет, на "не круглые" юбилеи. То есть, пока в моей "копилке" 2 таких письма - написанное в 25 и 35 лет. Иногда перечитываю, чтобы понять: изменилась ли я? И каждый раз убеждаюсь: как-то не очень.
Вот одно из этих "писем".
«У меня потертые джинсы и старые кроссовки. Я до сих пор не умею пользоваться косметикой. Мои волосы то заплетены в косички, то лежат в живописном беспорядке. При выборе, что купить: рюкзак и «шкуру» для походов или стулья в дом, я неизменно выбираю первое. На то и другое у меня не хватает средств.
Мне 35 лет, и мои ученики зовут меня просто по имени, и обращаются на «ты». Я – педагог. Вот ужас, правда? Нет, я не учитель. Не работаю в школе, да, наверно, и не смогла бы. Я учу детей журналистике. Юношеский пресс-центр, подростковая газета… И за это мне платят примерно так же, как и учителям. Только у меня часов меньше.
А еще я живу в маленькой, но необычной квартире, где когда-то жила моя двоюродная бабушка, театральный художник, к которой ходила «на чай» половина интеллигенции города. Мне до нее далеко. Но… пусто в доме не стало. Ко мне приходят мои ученики, мои «дети». А потому и проблема стульев актуальна.
…Сидеть можно и на диване – в два этажа. А в один мои дети просто не входят. Кто-то – на сиденье. Кто-то – на спинке. Кто-то – на тумбочке, отодвинув в сторону игрушки сына. Стулья, как выяснилось опытным путем, вещь не такая и важная.
А вот Хибины – это то, за что, не раздумывая, можно отдать и стулья, и этот диван, и даже разноцветные фонарики подсвечников в придачу. Хотя нет, подсвечники не отдам. Где я еще найду такие – совершенно сказочные?
Жалко, что половина моих ребят не знает пока, что такое Хибины. Кольский полуостров… не самые большие горы на свете. Но – Горы. Но – чудо.
Мы смотрим фотки на подключенном к компу телевизоре, и я рассказываю им. Это не занятие. Они просто пришли в гости. И так бывает часто. Что самое важное в походе? Много-много дней подряд рядом ни одной ненужной физиономии. Все – свои. Все – необходимы. Что главное в этой комнате? Да то же самое. Вот тихо зазвенела гитара. Что поют они, нынешние? А вы мне поверите?
Нет холода в доме, пока есть вода и заварка,
Пока для гостей ни того, ни другого не жалко.
Копи, не копи, все равно не успеешь потратить…
Нам – хватит!
Отведав вина – не считать на лозе виноградин.
Смотреть на огонь – просто так, не чего-то там ради.
Подальше от тех, о которых забудем – как звать их...
Нам – хватит!
И все мы поймем, помогая подняться уставшим.
К чему нам кроить и делиться на «наших» и «ваших»?
Пускай по счетам нам никто ничего не оплатит.
Нам – хватит!
Нам хватит всего, нам всего понемногу досталось.
Еще бы хоть самую малость, да лень и усталость.
О чем промолчим на последнем, на главном закате?
Нам – хватит!
Они услышали это давно… на юношеском фестивале самодеятельной песни. Мы там делали фестивальную газету. И это стало НАШЕЙ песней. Они решили так, не я.
Хотите, открою секрет? Не правда, что я учу их журналистике. Ведь я не журналист. Я... ребенок 60-х. Хотя и родилась в 74-м. Это не профессия, конечно. Но и журналист – не профессия. Образ жизни.
Я воспитанник советской эпохи. Да, вот так и никак иначе. Ребенок коммунарских лагерей. С 5 лет и до 25 – ездила туда каждый август. Ребенком, комиссаром, руководителем пресс-центра. Один раз – и руководителем смены.
Я знаю, как звенит песня, улетая вверх – к звездам – когда десятки человек качаются, встав в круг и обнявшись, когда не слышишь своего голоса.. да и есть ли он – отдельно от всех остальных голосов? А знаете ли это вы? Если да – поймете меня. Можно ли петь так, а жить – иначе?
Ну, как же нам с тобой, дружище,
Теперь отвыкнуть от скитаний?
И привыкать к домашней пище,
И перестать быть чудаками…
Так прозовут нас домочадцы,
А дел по горло, а годы мчатся.
Идем по жизни с рюкзаками.
Покоя нам нету,
Нам шум поездов
Подскажет сюжеты
Для будущих снов…
Когда-то в метельную от звездопада и песен лагерную ночь я заболела. Смертельно. В смысле – до самой смерти. Всем этим. И стала жить – так.
Я учу их не журналистике. Журналистика ведь тоже всего лишь инструмент. Врач знает скальпель. Экономист умеет работать с деньгами. Я умею... делать мир вкусным. Моим детям интересно жить. И это – прежде всего. Вокруг них всегда карусель событий. Им некогда скучать... они жадные. Все успеть!!! Театральные фестивали, песенные фестивали, походы и фото сессии...
Мои дети общаются с московскими искусствоведами и режиссерами, с известными бардами, фотографами, поэтами и прозаиками. И каждый раз учатся чему-то. Разговаривать. Думать. Понимать. Ценить время. Уметь жить интересно. Уметь работать интересно, с полной отдачей и неожиданными идеями.
Для них нет слова «не могу». Как это – не могу? На Российском театральном фестивале мы выпускаем газету в очень жестком режиме – каждый день. Пять спектаклей, обсуждения жюри, пресс-конференции... ночью верстка. Утром – номер у читателей. И так пять дней. Ни одного раза не было, чтобы газета не вышла. Даже когда на ней работали трое, причем двое из них вообще не умели писать материалы. То есть – до этого фестиваля не умели.
В сборнике, посвященном десятилетию фестиваля, работы моих детей опубликованы вперемешку с работами маститых искусствоведов… это не плохой результат.
Недавно на одном из сайтов я прочитала утверждение своего ровесника, что умения человека, который в наше время не заработал минимум миллион, никому не нужны. У меня нет миллиона. У меня и тысяча-то лишняя на руках долго не живет. У меня потертые джинсы, и я в свои 35 упрямо покупаю футболки. Через мои «руки» прошли более сотни учеников. Многие остались друзьями. Среди моих выпускников есть не только журналисты (хотя их и не мало). Есть руководители фирм, главные бухгалтеры, театральные актеры, учителя, врачи, программисты… Нет только неудачников. Из тех, кого я знаю – ни одного.
У меня дома нет стульев. Но мои выпускники умеют… не знаю. Думать, наверно. Ценить время. Не потому, что оно дорого. А потому, что столько интересного вокруг! Потому что мир – вкусный.»
з.ы. Прошло 10 лет, и давно пора писать новое письмо. А у меня все так же нет миллиона. Кроссовки, джинсы и футболки по-прежнему составляют основной мой гардероб. И все так же не хватает стульев, хотя из-за состояния здоровья я, увы, больше не веду занятия у старшеклассников. Это, наверное, единственное грустное изменение. Ну и в походы стала реже ходить. (
Зато вырос сын, и теперь у меня дома есть собственный трудный подросток. Который поет под гитару все те же песни, мечтает о Хибинах, и любит пить чай при свечах с друзьями. Так что дом не опустел и не стал тихим, а мир продолжает оставаться вкусным. И это - хорошо!
з.з.ы. В тексте использованы слова песен А. Козловского и В.Ковалева.