И все же в моей жизни было и кое-что хорошее. У меня была подружка, которая всегда меня защищала. Это... корова. Да, та самая корова. Это было необыкновенное существо. На ее внешний вид все обращали внимание, думаю, что ей это совсем не нравилось. Скорее наоборот, раздражало. Во-первых, она отличалась от своих сородичей окраской. Она должна была родиться белой, но кто-то невидимый взял перемешал красный и черный песок и обсыпал ее всю. Во-вторых, рога тоже не такие, как у ее подружек, не венчиком над головой, а раскинуты горизонтально плечам. Но это и спасало людей, потому что многим доставалось от нее. Бодалась она старшно. Если ей удавалось вскочить в толпу людей, она из всех укладывала на землю. Но только укладывала и все. Отец не желал от нее избавляться, потому что она была хорошей кормилицей для нашей семьи. У нас еще была одна, но ее отдали брату Михаилу, когда он со своей семьей от нас отделился.
Вот с этой коровой /ее звали Пеструшкой/ я и дружила. Она никого не признавала, кроме меня. Правда, к ней могла подойти только мама, разумеется, и я. Ухаживать за коровой -- это была моя забота. Мама только доила ее. Я водила ее в стадо на поводке, а на шее у нее был ошейник из ремня. Как только она начинала крутить хвостом, я уже знала, что она задумала. Сразу беру ее за ошейник, легонечко глажу ее по губам, по лбу, она успокаивается и мне кажется, тчо глаза ее говорят: "Все в порядке". Она была для меня единственной отдушиной. В самые тяжкие минуты своей жизни я шла к ней. Часто думала, почему корова меня понимает, а люди -- нет. Даже были такие случаи, когда я спала около нее.
Но у меня был и еще один друг, с которым я могла говорить обо всем. Это тетка Прасковья -- жена Митрофана /брата отца/. В селе ее звали тетка Параска. Она всегда была тихая, молчаливая и очень добрая. Муж ее погиб во время гражданской войны, и она воспитывала пятерых детей. Она всегда была грустной и почти ни с кем не общалась: некогда было, забот хватало. Они долго жили в такой завалюхе, мне даже сейчас не понять как они укладывались ночью... Когда ребята подросли, мой отец и дядя Емельян помогди построить им домик с двумя комнатами, где их жизнь пошла веселее.
Мой отец несколько раз избирался председателем сельсовета. Дома он всегда был строгим. Очень любил Женю и Володю, но никогда не подавал вида. К Михаилу относился, как к помощнику во всех домашних делах. А ко мне, как к... Золушке. Но в жизни он еще преподнесет немало "сюрпризов". Даже после 30-летней разлуки.
А вот мама! Это ласковое слово хорошо сочетается с ее характером, с ее обращением с детьми. Меня она очень любила и жалела. И ко всем детям относилась ровно, никого не выделяя и никого не унижая. В нашей семье не было привычки кого-то целовать или обнимать -- даже при прощании или при встрее.
Я не помню, чтобы кто-то из детей сидел на коленях у отца... Мама почти всегда перед сном поднималась к краю печки, где мы спали, посмотреть, как мы укрыты. Бывало погладит каждого из нас. Я прижмусь к ней, и она меня обнимала. Это самые приятные воспоминания детства.
И вот, что важно, я никогда не слышала, чтоб они ругались с отцом. Мне всегда казалось, то она тоже его боится.
Помню старшего брата Павла. Он рано ушел из нашей семьи и позже погиб на фронте. Я мало о нем знаю, а вот с его женой Шурой мы были хорошими друзьями. У них семья была большая, и я старалась ей хоть чем-нибудь помочь. И она ко мне была очень добра.
Женя -- моя страшая сестра. Если б вы только слышали, как отец произносил ее имя. В этом было стольоко гордости, как будто он хотел сказать: "О! Вы только посмотрите на нее!". Да она действительно была красива. Всегда хорошо одета. Я тогда убедилась, что одежда очень меняет облик человека. И Женя это хорошо знала, чувствовала и понимала. Наверное, поэтому мало с кем разговаривала, мало смеялась. Вела себя с достоинством. Со мной разговаривала только тогда, когда нужно было дать какое-нибудь "распоряжение". Я думаю, что это ее только портило. Она стала "надменной". На всех смотрела свысока. Но от работы и ее не освобождали: работала со всеми наравне. Но и в работе была хороша. Особенно в подаче снопов. Знаете, что это такое? Это такой вид работы, который требует много внимания и умения. Это уметь молотить зерно. Все зерновые культуры, после того, как их скосят, вяжут в снопы. А тобы собрать с него зерно, нужно каждый сноп пропустить через барабан молотилки. Когда машина работает, в барабан нужно "подавать" снопы. Но делать это надо умеючи. Для этого необходимо выполнять три основные правила: человек, работающий на подаче снопов, должен еико работать руками, в противном случае он молжет остаться без пальцев. К сожалению, такие случаи были. Второе -- подача должна быть ритмичной: если быстро подавать, может забииться барабан, если медленно -- барабан будет пустым. Вот имнно эту работу Женя выполняла особенно хорошо. Ее часто приглашали с другой улицы /сейчас бы сказали -- с другого района/.
Мой брат Володя 12-го года рождения. Тихий, аккуратный, спокойный. За ним утвердилась клика "интеллигентик". Вот только трусоват был. Никогда ни во то не вмешивался, определенных обязанностей не имел. Жил незаметно: никого не трогал и его никто не трогал. Но один его поступок очень удивил меня и огорчил. Об этом я хотела сказать ему хотя бы перед смертью. Но так и не скаала, потому что не виделась с ним больше 30 лет. А когда встеритлись... об этом уже не стоило говорить. Он только вернулся с фронта, был тяжело ранен, весь в гипсе... До моих ли прошлых обид?
Так что жеь это был за поступок, который так возмутил 12-летнюю девочку? У нас дома был небольшой садик, где росли цветы, ягоды и несколько деревьев-ягодников. Были и яблони. Только плоды их были по размеру с вишеюи и очень кислые. Но когда наступали морозы, эти яблоки становились мягкими и кислота исчезала. Вот тогда мы залазили на дерево и лакомились его плодами. Как-то под вечер я возвращалась домой с овцами и вижу, как Володя залез очень высоко на одну из яблонь. Я еще подумала, зачем так выскок, там же ветки очнеь тонкие, могут обламаться. Только подумала... так и случилось: обламалась очень большая ветка.
Когда Михаил пришел домой и увидел сломанную ветку, сразу же подошел ко мне, взял за руку и потянл в сарай, на ходу снимая ремень. Зашли в сарай, а там Вололдя. Когда Михаил начал стегать меня ремнем, Вололдя стоял и смотрел. И я думала о нем: "Какая же ты... И какого рода ты существо? Неужели у тебя не хватает ммелости признаться? Ну хотя бы защитить меня, девочку, младше вас обоих?"
Ммхаил и Вололдя уезжали на зиму учиться в Благовещенск. Позже Володя стал бухгалетром, а Михаил занялся торговлей. Сначала работал продавцом в магазине, а потом уехал в Белогорск /это в 30 км. от нас/ и там продвигался оп службе в этой сфере. А Володя так всю жизнь и проработал бухгалтером.
Следующей по возрасту была я. Аня, которую казак поднимал штыком, вскоре умерла.
И я снова о себе. Я представляла собой забитое, униженное существо, которое, как ни странно, могло еще о чем-то думать, мечтать. Я была малоразговорчивой, но зато все запоминала, о чем говорили дома. Даже были такие случаи, когда кто-то из родственников не мог вспомнить о чем шла речь, а я как-будто сама про себя повторяла сказанное ими. Такие приемы стали повторяться все чаще и чаще. Дошло до того, что ко мне стали обращаться с просьбой повторить услышанное.
Мне очень нравилось заниматься рукоделием. Как только выпадала свободная минутка, я пряталась ото всех /потому что для меня тут же нашли бы другугю работу/. Вот почему я не любила свою семью. А хорошо мне было у тети Прасковьи и невестки Шуры. Вот так я и жила 12 лет.
Последним в нашей семье был брат Вася. Родился он в 1923 году, когда у же все подросли, хозяйство окрепло. Старшие учились в городе, приобретая специаольности. Так Женя после 4-ех классов, училась на портниху, а став ею, больше никогда нигжде не училась. Вскоре она вышла замуж, родила дочь. после исчезновения мужа, переехала в родительский дом, но у же не в Некрасовку. Когда все "разбрелись" отец продал "остатки самовластья" и переехал на железнодорожную станцию "Подзеевка". Устроился на работу в контору по заготовку скота. В нашем новом жилище Женя хотела найти свое пристанище.
Но поскольку отцу уже не нужны были работники, он не захотел, чтобы Женя жила с нами. И потом, его очень раздражал плач ребенка. У нее не было никакого выхода, и она вышла замуж за первого встречного, с которым промучалась долгие годы. Александр /так звали ее мужа/ был на 17 лет старше ее, с одной ногой до колена, с 12-детним сыном от первой жены, да к тому еще и пьяница. Она родила от него пятерых детей /мальчика и четырех девочек/. Мальчик вскоре умер. А пятерых дочек вырастила. Все они были очень красивые. Две из них получили высшее образование, остальные -- среднее. Женя дожила до 82 лет. Последние годы жила в городе, но так и не научилась правильно говорить. Все так и говорила: "курей, делов, исть вместо есть и т.д." Кроме ее семьи ее больше ничгео не интересовало. Не могла она борроться с невзгодами: благополучие в молодости сказалось на отсутсвии навыков сопротивления бедам. Думаю, что она, оставшись без мужа, могла бы оставить на какое-то время ребенка маме, уехать в город учиться и пробить себе дорогу в жизни, а через год-два забрать к себе малышку. Но случилось то, что случилось.