На дороге, прямо на асфальте лежал осел. Все мышцы его натруженного годами и несколько к старости разбухшего у живота тела были так неестественно распущены, почти растекаясь, по земле, шея была так повернута, точнее, завернута, словно за пределы, отпущенные природой, вправо и вверх, что не оставалось никакого сомнения в том, что осел, видимо, сбитый грузовой машиной, сдох, причем, сдох совсем недавно. Факт недавнего убийства осла следовал не только из того, что труп животного еще не убрали, в Африке, как известно, не спешат, но из этого также что длинный ослиный член находился в состоянии полуэрекции, и струя мочи, выплеснутая в истоме мучительной судороги, еще не успела высохнуть на асфальте.
В четыре часа вечера, когда официально разрешалась продажа алкоголя в барах и ресторанах Эваристии, столице Бризантии, закипало очередное веселье. Во всю шла торговля телом, которая, впрочем, и не воспринималась как торговля, а считалась нормальной и даже уважаемой населением работой. Однако за последнее время к обычно умеренным ежевечерним увеселениям стало добавляться что – то лихорадочно торопливое, официантки – проститутки в барах и ресторанах (официально публичные дома, но не проституция, были запрещены) отдавались мужчинам с какой – то непонятной нервозностью, иногда – чего никогда не бывало – даже не требуя с клиентов денег. Казалось, жрицы любви продажной, изощрённые самки рода человеческого, инстинктивно, как животные перед затмением, ощущали приближение социального бедствия, которое подорвать хоть и обременительные, но привычные устои жизни. И в плотском искустве своей древнейшей профессии они пытались заглушить в себе непонятный их маленькому женскому разуму тревожный голос подсознания. Мужчины, темнокожие мужчины древней столицы полусемитской нации, не могли инстинктивно не чувствовать небывалое возбуждение своих городских самок, провоцирующих в них, городских самцах, повышенную похотливость и эротизм. Никогда еще распутники Эваристии не загуливали со своими случайными подругами так сладко и угарно, как сейчас. Но все же они ощущали в своей запойной сексуальности что – то неестественное и нездоровое, что, однако, не могло остановить их ко всем новым, раздражаемым алкоголем, удовольствиям со своими непривычно экзальтированными жрицами любви.
Генеральный секретарь Партии Социалистического Возрождения (ПСВ) , президент Республики Бризантия, Председатель Совета Министров, Председатель Чрезвычайного Комитета Национального Спасения, Главнокомандующий Вооруженными Силами Маршал Христофос Бенриам отбывал с визитом в Советский Союз. Официально визит носил партийно – правительственный характер, но главной его неофициальной целью являлось заключение жизненно важного для режима страны соглашения о поставках большой партии советского оружия, необходимого для борьбы с бандформированиями контрреволюционных сил, прочно окопавшимися в западной провинции страны.
Вечером, накануне визита, в своем огромном рабочем кабинете в котором раньше находились канцелярия императора, Христофос Бенриам принимал Председателя Комитета национальной безопасности (КНБ) полковника Сакториса для доклада. П-к Сакторис, приземистый, коренастый человек с бульдожьим лицом – толстые размякшие губы, приплюснутый нос и по – звериному широко поставленные глаза которого говорили в пользу именно такого сравнения – по собачьи вкрадчиво и осмотрительно вошел в кабинет главы партии и государства. Председатель КНБ раскрыл папку в красной обложке и начал читать заранее подготовленный доклад:
- По сообщениям наших доверенных лиц обстановка в ЦК партии благонадежная. Все члены ЦК выражают неизменную преданность идеалам революции и ее лидеру товарищу Христофосу Бенриаму….
- Армейские дела, - перебил п –ка Саториса Генсек ПСВ, гордо, как гусак, восседавший на роскошно отделанном кресле, весьма напоминавшем трон императора, которого нынешний властитель страны сверг во время народно – демократической революции. Под седалище главы государства была незаметно подложена подушечка с бледно – зеленой каймой, дабы возвысить Христофоса Бенриама и тем самым сгладить неблагоприятное впечатление, производимое его малым ростом. Той же цели служили и сооруженные на искусственно утолщенной подошве удлиненные ботинки военного образца (Генсек всегда носил маршальскую форму). Лицо Христофоса было испещрено мелкими крапинками от перенесенной в детстве оспы. Некоторая детскость выражения, придаваемая лицу курносым лодочкой носом, гасилась внушительно выпирающей вперед челюстью и почти всегда нахмуренными бровями. Генсек скорее не говорил, а ронял тихим воркующим голосом слова, которые подчинённые, слегка в знак революционной преданности согнувшись, подхватывали на лету и немедленно реагировали на них, напрягая все свои умственные способности.
- В а-а-а-р- мейских кругах, - начал замедленно говорить п-к Сактрис, стараясь по памяти воспроизвести ту часть доклада, которая была посвящена Вооруженным Силам (перелистывать страницы папки в присутствии Верховного Главнокомандующего он ни за что бы не решился), - за последнее время не отмечено никаких серьезных изменений в политико – моральном состоянии постоянного и переменного состава. Оперативная обстановка по данным Генерального штаба…
- Ане оперативная? – снова перебил докладчика Верхглавком. П – к Сакторис сразу смекнул, что маршала Революционных Вооруженных Сил (РВС) интересует вопрос о том, как представители высшего военного командования проводят свободное время.
- На этой неделе главком ВВС бр. г-л Зелета и главком ВМФ п-к Лемес встречались в позднее время поочередно на виллах друг у друга. По сообщениям агентов, повара на вилле бр. г-ла Зелеты и служанки в особняке п-ка Лемеса, встречи носили семейный характер в присутствии жен, что не помешало, однако, главкомам под предлогом вечерней прогулки оставить на пару часов своих добропорядочных спутниц жизни и развлечься в кампании роскошных проституток, Нэлли и Жэнни, в фешенебельном ресторане «Европа».
- Старые кобели, - прокомментировал информацию Христофос Бенриам, при этом обычно угрюмое лицо верховного правителя просветлело, и даже что –то детское от раздавшегося в улыбке утиного носа появилось в нем. – Ну ла ладно, а о политике не болтали?
- Большая честь разговора была подслушена поваром и служанкой, которые не сообщают ничего подозрительного. Нэлли и Жэнни также предоставили нам свою информацию, весьма интимного характера, не связанную как принимаете, с политикой. Единственное, что мы не смогли проконтролировать, - это то, о чем говорили главкомы во время переезда к «Европе» и домой. Свою машину марки «Тойота» вел бр. г-л Зелета. Личного шофера, также являющегося нашим информатором, он не вызвал.
- Думаете ли вы установить подслушивающие устройства и на личных автомобилях моего генералитета? – оттопыривая нижнюю утолщённую губу, как капризный ребенок, спросил Христофос Бенриам.
- Думаем, товарищ Верховный Главнокомандующий, и в самое ближайшее время. Постараемся к Вашему возвращению из Советского Союза завершить работу.
- Хм, это было бы для меня не плохим подарком. Я учту Ваше старание, товарищ Сакторис. Как ведут себя министр обороны и начальник Генерального штаба?
- Ничего предосудительного. В свободное время никуда не выезжают.
- Хорошо, Вы можете идти.
Христофос Бенриам никогда полностью не доверял докладам подчиненых. Своему возвышению на высшие посты в партии и государстве он был обязан не столько рациональным способностям ума, сколько безошибочному чутью, которое позволяло ему распознавать явных или потенциальных врагов даже среди самых казалось бы надежных соратников по борьбе. Именно благодаря звериному чутью, которое, кто знает, можно считать и за дар провидческий, он сумел из ничего, будучи без роду и племени, подняться до вершины власти. Он всегда знал, кого надо убивать, чтобы не быть убитым самому. И сейчас, после посредственного доклада Председателя КНБ, ему захотелось лично убедится в том, что в Эваристии накануне его отъезда в дружественный Советский Союз на самом деле все спокойно.
Христофос Бенриам переоделся в одежду состоятельного мусульманского торговца, вызвал охрану, которая знала о подобной прихоти лидера революции, на зарегистрированной в Главной коммерческой палате машине выехал в город.