Наша встреча, единственная только по моей вине, произошла в 90-х годах. 1994 или 1995 год, сейчас уже не вспомню. Накануне празднования Дня Победы мы готовили передачи и репортажи на радио, посвященные важному периоду нашей истории - Великой Отечественной войне.
История 1
Узнав о том, что в нашем городе проживает узница концлагеря, в годы войны совсем маленький ребенок, я позвонил и договорился с ней о встрече. Дверь мне открыла приятная женщина средних лет, может чуть старше. Установив на запись свой репортёр (специальное устройство для записи) попросил рассказать о времени проведенном в концентрационном лагере. Не думаю, что этот вопрос её смутил, но ответ на него был очень коротким и составил самую маленькую часть записи беседы.
Услышал я, буквально, следующее: " Что я помню, много много людей, проволоку, костры, было очень холодно, люди в пальто, в темноте у всех серая одежда. И всегда передо мной ноги, ноги, много ног. Это я сейчас, много лет спустя, пришло осознание, что я запомнила только то, что видела с высоты своего маленького роста".
История 2
Мы продолжали беседу, но меня не покидало ощущение чего-то особенного, непонятного. Понял чуть позже. У нее не было никакой обиды, простила ли она судьбу и людей оставивших темные отпечатки на её жизни или просто это была сработавшая когда-то детская защита - своего рода блокировка горя.
Даже рассказывая про отца, которого потеряла в начале войны, она говорила не так эмоционально, речь только стала медленнее и тише. "Партизаны пришли за коровой, отец не хотел отдавать, а нас у родителей было четверо. Его увели тоже. Больше он не вернулся - рассказывала она, - говорили, что его уже нет".
История 3
Память избирательна, но я благодарен ей за то, что она сохранила эти маленькие осколки чужой судьбы. Следующий фрагмент её повествования связан с возвращением деда с фронта. Прямая речь: " Я бегала далеко от дома, когда мне прибежали и сказали, что дед вернулся с фронта. Я со всех сил бежала и влетела в избу. Людей в избе было много, но я сразу увидела и растерялась. Их было двое. Оказывается дед был с другом. А я то маленькая была и деда совсем не помню. Он понял все и протянул мне конфету. Я её взяла и засунула рот. Это была первая в жизни конфета. Все заплакали. Я её оказывается как она была с фантиком так и засунула".
История 4
Темный образ войны дополнили тяжёлые послевоенные годы. Она продолжала свой рассказ: " Было голодно. Все дети в селе худые, а у меня была другая реакция организма на голод. Я пухла. Меня за это все дразнили Ступой. Старшие сестры как-то принесли со школы глобус и показывали на нем реки Енисей, Лена, Обь. Я же водя пальцем по выделяющимся венам на огромном животике нашей худенькой маленькой сестрёнки, у нее был рахит, повторяла: "Енисей, Лена".
Я больше ничего не могу рассказать об этой женщине. Она простилась со мной, проводила добрым взглядом до двери. Он сказал самое важное. Не только о ней. Обо всем поколении людей, прошедших войну, не ожесточившихся, сохранивших душу и восприятие жизни, её главных ценностей.
Подсознание зафиксировало образ "цветы на камнях" - дети войны. Один из страшных образов войны. Помним!