Первая попытка оказаться в фавелах Рио оказалась для меня не совсем удачной.
Вечером того же дня я бродил в окрестностях фавелы Росинья, самой большой в городе.
Начался ливень и я спрятался под мост. Там познакомился с торговцами фальшивыми ремнями и сумками, уличными ворами. Мы выпили немного рома (у меня внутри было ощущение, что я пью горящий напалм!), поболтали и познакомились ближе. Они позвонили кому-то с холмов, рассказали обо мне. Путь был открыт.
От своих новых знакомых я узнал о школе самбы Росинья.
В огромной ангаре было всего несколько человек, которые постепенно собирались в оркестр, состоящий из барабанов самых разных видов.
В противоположном углу собирались девушки - кто-то из них уже входил в группу, выступающую на самбадроме карнавала, кто-то - они собрались в робчущую стайку - только надеялся туда попасть, сегодня у них были экзамены.
Из барабанщиков собрались отдельные секции - большие и малые барабаны, тарелки, барабаны особой формы, которые знакомые каждому, кто хотя бы раз слышал бразильскую музыку, но всегда считал, что это чей-то причудливый сиплый голос.
Начался экзамен среди танцовщиц. Мона, стройная мулатка в плотно обтягивающем бёдра платье, показывала конкурсанткам движения, которые те должны были повторять. Из десяти смогли движения смогли повторить две, однако, одна из них совсем не слышала ритм. Следующая десятка, ещё одна.
В какой-то момент конкурс превратился в пёстрый танц-пол, где танцевали едва ли не все жители фавелы. Вернее, половина жителей - другая её половина создавала ритм сотнями барабанов!
Барабанщики собрались в ряды, будто римский легион, и двинулись на танцовщиц. Те - это были и участницы школы и конкурсантки - сперва отпрянули к стене, а потом двинулись навстречу барабанщикам.
Всё кружилось, казалось, что даже ночной воздух вибрирует в унисон каблукам и палочкам.
В полночь действо кончилось.
Я попрощался с новыми знакомыми и отправился пешком домой.
Улицы блестели после ночного дождя, под спящими пальмами проспекта было пустынно. Только изредка шорох колёс припозднившейся машины нарушал это состояние тишины конца весны в Рио-де-Жанейро, таком особенном, местами невероятном, а местами - и невыразительном городе.