Либеральный миропорядок сталкивается с серьёзными вызовами. Под ударом уже не только международные отношения и экономическое развитие, но и реализация естественных прав человека. Для того, чтобы разобраться в ситуации, необходим системный анализ происходящего во времени и пространстве. С этим нам помог Андрей Загорский, сотрудник ИМЭМО РАН и профессор МГИМО.
Идея либерализма в основе своей — идея политической свободы, основанная на концепции естественных прав человека. Экономический либерализм вторичен по отношению к принципу политической свободы и естественных прав, и даже может вступать с ним в противоречие. Еще сложнее перенести принципы либерализма в область международных отношений, прежде всего, отношений между государствами. К тому же ВТО идеи либерализма как таковые отношения не имеют по той причине, что ВТО не утверждает принципы свободной торговли, а определяет самые разные условия торговли, среди которых широко практикуется и протекционизм. У истоков ВТО были длинные переговоры между Великобританией и США, в ходе которых Великобритания всячески отстаивала свою стерлинговую зону, свой совершенно нелиберальный подход к экономике, а США заставляли Великобританию ломать эту политику, продвигая свободную торговлю. Не существует детерминированной трансляции коренной идеи либерализма о свободе на сферы экономики и международных отношений.
ЛИБЕРАЛЬНЫЙ МИРОПОРЯДОК ФУКУЯМЫ И ДОЙЧА
Ключевыми и основополагающими для размышлений о либеральном миропорядке являются идеи И. Канта в трактате «О вечном мире», а также блестящая книга Ф. Фукуямы о «конце истории». Также полезна для понимания либерального порядка концепция Карла Дойча о «гуманистическом сообществе безопасности». Эти концепции имеют прямое отношение к либерализму. Идеи Фукуямы и Дойча по поводу либерального миропорядка при этом очень близки между собой.
Либеральный миропорядок, по Фукуяме, заключается в победе либерализма, понимаемого как всеобщее равное признание прав и свобод всех граждан внутри государств, как постепенная победа либерализма во внутригосударственном строе во все большем количестве стран. После падения коммунизма в 1989 году последняя тоталитарная идеология (коммунизм) уступила место либеральной идеологии, либерализм начинает распространяться по всему миру, идет процесс внутренней трансформации стран на основе либеральных принципов, на базе уважения прав, свободы, верховенства закона.
Но у Фукуямы нет никакого окончательного «конца истории». Потому что либеральный миропорядок, по Фукуяме, и не только по Фукуяме, это принципиально новый тип отношений, возникающий между либеральными государствами, государствами либеральной демократии. Они не воюют друг с другом, все спорные вопросы, все конфликты интересов разрешают на основе многосторонних механизмов или двусторонних механизмов, на основе права, не пытаясь при этом это право согнуть в чью-либо корыстную сторону. Таким образом, по Фукуяме, либеральный миропорядок ограничен государствами, которые являются либеральными демократиями. Нелиберальные, авторитарные государства соответственно не являются частью либерального международного порядка.
Карл Дойч искал ответ на вопрос о том, можно ли найти в мире примеры, когда война между государствами стала бы совершенно немыслимой, когда они избавились бы от дилеммы безопасности в отношениях друг с другом, когда независимо от соотношения сил они не видели бы необходимости усиливать общую границу, укреплять оборону и пр. Если такие примеры в мире есть, то можно попытаться выделить и сопоставить структурные причины и условия прочного мира, которые совпадают во всех таких случаях и на этой основе предложить объяснение, в каких случаях возможно возникновение международного сообщества безопасности — то есть группы государств, которые не воюют друг с другом.
Карл Дойч нашел такие примеры. Его первая книга вышла в 1957 году, когда не было еще Европейского Союза. Главным положительным примером для Дойча стали канадско-американские отношения после всех постколониальных войн. В свете теории Дойча не существует никакого конфликта между суверенитетом и чем-то еще, потому что наднационализм (наднациональные институты) здесь вовсе не обязателен, как и вовсе не обязательно, что это уникальный случай в истории. Международное сообщество безопасности может существовать и при полном соблюдении суверенитета государств, при строгом его уважении, не требуя создания наднациональных структур, но требуя при этом огромной, плотной сети коммуникаций, сотрудничества, создания институтов взаимодействия, которые позволяют сотрудничать и мирно разрешать все вопросы. Карл Дойч пытался понять НАТО как сообщество безопасности, что у него не получилось, т.к. было много сомнений, прежде всего в силу того, что никто не мог исключить, особенно в 1957 году, войну между Турцией и Грецией. В силу этого НАТО не подпадало под определение сообщества безопасности.
Сегодня мы вполне можем относить к успешному сообществу безопасности Европейский Союз, одна из главных задач создания которого заключалась в том, чтобы сделать более немыслимой войну между Францией и Германией. Что и было успешно достигнуто. В это же сообщество безопасности входит Швейцария, не член ЕС. Она совершенно не боится абсолютного военного превосходства ни Германии, ни любого другого из своих соседей — Австрии, Франции или Италии. Она прекрасно живет в европейском сообществе безопасности, в которое она глубоко интегрирована. Поэтому наднациональные институты для задач мира важны, но они не обязательно должны быть такими сильными, как институты ЕС.
Фукуяма ожидал, что мировое сообщество безопасности либеральных демократий будет быстро расти. И кстати, С. Хантингтон с ним не спорит в этой части. Он лишь говорит, что нет, не будет расти быстро, что процессы изменений будут более медленными и сложными. Хантингтон также в своей знаменитой книге о столкновении цивилизаций ссылается на теорию демократического мира, высказывает осторожные ожидания, что когда и если Китай начнет демократизироваться, то мир будет меняться в либеральную сторону, но пока этого нет и мы по-прежнему живем в другом мире.
И у Фукуямы, и у Хантингтона проводится четкая граница между либеральным миром, либеральным миропорядком и не либеральным миром.Второй мир не обязательно плохой. Но это мир, в котором не реализованы либеральные принципы внутренней жизни государств. По этой основной причине отношения между странами либерального мира и странами нелиберального мира находятся в разных плоскостях, они живут по совершенно разным законам. Либеральный мир постепенно формирует новые законы взаимоотношений на основе доверия и сотрудничества, нелиберальный же мир продолжает жить по старым законам.
Устав ООН был создан и принят как либеральными, так и абсолютно нелиберальными государствами. Если сам И. Сталин под ним подписался, то какой же это либеральный миропорядок? У Фукуямы мы находим абсолютно четкий диагноз ООН: ООН не могла стать основой либерального миропорядка, потому что представляла собой пестрое сборище либеральных и нелиберальных государств.
ЛИБЕРАЛЬНЫЕ ОТВЕТЫ НА АНТИЛИБЕРАЛЬНЫЕ ВЫЗОВЫ
Существуют как внутренние, так и внешние вызовы для либерального порядка. Внутренние вызовы — все то, что не признает универсального равенства и взаимного признания универсального равенства человека и гражданина. Это может быть источником для подрыва либерального порядка как внутри стран, так и на международной арене. Либеральный порядок подрывают любые проявления национализма, поскольку он выделяет одну нацию и не распространяет признание равенства на других, его также подрывает религиозный экстремизм, и не только экстремизм, подчеркивающий отличия одной религии от другой, а также популизм. Те же факторы действуют разрушительно в международных отношениях.
Негативную роль играет появление в мире успешных нелиберальных моделей развития. В 1993 году Фукуяма приводил яркий пример Сингапура во главе с Ли Куан Ю, который открыто говорил, что Сингапуру не нужен чужой либеральный порядок. Им открыто утверждался авторитарный порядок, который казался многим лучше, эффективнее западного, либерального. Сегодня к Сингапуру Фукуяма, конечно, добавляет схожую модель Китая. Тезис таких режимов заключается в том, что вовсе не нужно быть либералами для того, чтобы быть успешными. И может быть даже успешнее, чем либеральные системы. Такие нелиберальные, но при этом успешные модели могут вызывать желание со стороны других стран пойти по этому же пути, и они, естественно, являются внешним с точки зрения миропорядка вызовом для либерализма.
Отсюда возникает вопрос о том, какими могут быть либеральные ответы на эти антилиберальные вызовы. Первый и самый главный ответ либерала — либеральные демократии должны сделать свою модель более успешной и привлекательной, чем китайская или сингапурская. Если американцы и европейцы не сделают этого — им придется оставить мечты о сохранении привлекательности либеральной модели. Понятно, что эта привлекательность не определяется на коротком промежутке времени, понятно, что Китай с низкой базы мог долго расти очень быстро, понятно, что чем дальше, тем темпы роста в нем будут снижаться, понятно, что в Китае накапливаются острые противоречия роста, но либеральные демократии должны постараться вернуть ситуацию конца 80-х - начала 90-х, когда на них смотрели, как на заслуживающий копирования и подражания образец успешного развития. Это необходимо как для тех, кто находится вне либерального мира, так и для тех, кто находится внутри либерального мира, в котором также протекают сложные кризисные процессы.
Мы должны отдавать себе отчет в том, что идеология либерализма — это по-прежнему не идеология большинства. Либеральные партии даже в либеральных странах не являются массовыми. Они всегда могут выступать в качестве довеска в правящей коалиции, в коалиционном правительстве, но редко являются партиями большинства. В этом смысле есть и внутренний вызов — со стороны различных конкурирующих с либерализмом идеологий. От либеральных демократий требуется, прежде всего, успешное разрешение их внутренних проблем.
Внешний вызов для либерального порядка иного рода. Он, безусловно, связан с массовой миграцией, когда в общества либеральной демократии прибывает не переваренная, не интегрированная в либеральные идеи значительная часть населения. Можно и нужно признать равные права прибывающего населения, но это не значит, что оно, это население, автоматически захочет жить точно так же, как живете вы. Оно захочет воспользоваться своими равными правами для того, чтобы жить так, как хочет оно, а потом возможно еще и примется нас учить тем правилам, по которым оно привыкло жить. Очень трудно в такой ситуации соблюсти тонкий баланс прав и ценностей. Миграция значительно усиливает данную проблематику. Согласно демографической статистике ООН, приток мигрантов извне будет стабильно превышать естественные потери населения в Европе, население Европы сначала будет медленно расти только за счет притока мигрантов, потом начнет сокращаться даже с учетом миграции. Нарастающее культурное столкновение цивилизаций будет очень серьезным вызовом, дополнительно усиливающим национализм, популизм, будет резонировать все внутренние вызовы и проблемы.
С точки зрения международной политики чем больше будет в мире либерально-демократических стран, тем прочнее и шире будет либеральный порядок. Отсюда вывод Фукуямы: либеральным демократиям ни в коем случае не следует забывать про поддержку демократии в мире. Но именно про поддержку, а не насаждение демократии. С должным учетом того, что не все страны равно открыты для модернизации. Фукуяма первый свел вместе разные теории модернизации, которые показывали многочисленные сложности процессов модернизации в различных обществах, зависящие от уровня экономического развития, социального развития, от уровня политической культуры и от массы других факторов. Он первый свел эти факторы и сделал заключение: простыми процессы модернизации не будут практически нигде. Но, тем не менее, активно помогать этим процессам необходимо. Нельзя насаждать — это будет отторгаться, но помогать необходимо, потому что от того, как будет расти в будущем сообщество безопасности либеральных демократий, будет во многом зависеть судьба либерального миропорядка, судьба мира и сотрудничества народов.
Для этих стратегических целей и был разработан ряд документов и инструментов, в числе которых Всеобщая декларация прав человека ООН, Атлантическая хартия 1941 года и многие другие. Есть следы либерального подхода и в Уставе ООН: такие как ссылка на права человека. Позже в ООН появилась Комиссия по правам человека, сейчас — Совет по правам человека. Совет Европы создавался именно как инструмент того, чтобы сделать Западную Европу устойчивой по отношению к искушению коммунизмом и авторитаризмом. В основе этих решений был стремление навсегда выйти из нацистского тоталитаризма. Отсюда же родилась Всеобщая декларация прав человека, исходный принцип которой основывался на том, что диктаторские тоталитарные режимы угрожают самим своим существованием миру и безопасности. Отсюда же вытекала общая идея укрепления международного правопорядка. Западную Германию пригласили в новые международные структуры в том числе для укрепления правопорядка - демократического, федеративного, либерального. В Совете Европы был создан механизм Конвенции об основных правах и свободах и судебный механизм ЕСПЧ, самый сильный правозащитный механизм в мире, который очень долго перемалывал правовые системы не только Германии, но и Великобритании, Франции и других европейских стран, и до сих пор не перемолол их полностью. К сожалению, сегодня возникла реальная опасность, что Россия может выйти из Совета Европы, из этого ключевого для Европы механизма защиты основных либеральных принципов и свобод.
Существует также глобальный ооновский механизм на основе Пакта о гражданских и политических правах 1966 года, а также принятого в его исполнение факультативного протокола — Совет по правам человека при ООН. Но это самый комфортный для государств механизм, пусть в нем тоже имеется право прямого обращения, прямых жалоб, есть механизмы конфиденциального расследования этих жалоб, есть обязательства государств сотрудничать, есть разные формы сотрудничества. Но при этом самое большее, что могут предъявить государствам-нарушителям прав человека — их просто публично поругают, и не более того.
На каком-то этапе, с 1981 по 1991 годы, формировался подобный механизм в ОБСЕ, но сейчас он практически не работает, хотя на бумаге продолжает существовать. Два государства вообще отказались сотрудничать в его рамках — Туркменистан и Беларусь. Когда все вступили в Совет Европы, жалобы ушли туда и ОБСЕ перестал этим заниматься.
Таким образом, существуют разнообразные инструменты либерального международного порядка. Целый набор инструментов, призванный поддерживать либеральные тенденции в различных странах, но при этом не навязывать их — тем более не навязывать силой. А действовать, прежде всего, через механизмы сотрудничества, в том числе, в области прав человека. Работать через продуманные механизмы оказания содействия развитию, через механизмы миростроительства, которые созданы в ООН и которые основаны на либеральной концепции миростроительства, не очень успешно, к сожалению, работающие. Эту либеральную концепцию международных отношений, основанную на верховенстве закона, на правильном управлении, на формировании демократических институтов, на представительной власти, включающей в себя все слои населения, концепцию, которая лежит в основе современной модели миростроительства, не оспаривает открыто сегодня никто — даже Китай, который очень активно финансирует деятельность Организации Объединенных Наций, активно участвует в миротворческой деятельности.
Итак, либералы должны постараться сохранить существующее ценное ядро либерального миропорядка, не потерять его, сделать его более привлекательным, а также всемерно содействовать разными способами продвижению этих идей в мире, понимая при этом, что это будет не просто и не быстро.
При этом трудно ожидать изменения политики от нынешних российских правящих элит. В их сознании господствует абсолютно антилиберальный подход, и поэтому предлагая им какие-то либеральные решения, нельзя ни в коем случае говорить, что это либеральные решения. Кроме того, у них наличествует совершенно четкое представление о том, что никакого международного права на самом деле нет, что это все не более чем спецоперации Запада против Российской Федерации. Причем всегда в таких случаях они ссылаются на агентурную информацию, на донесения агентов спецслужб, на то, что тот же ЕСПЧ и другие структуры «действуют по указанию ЦРУ» и так далее и тому подобное.
Со стороны либералов требуется всемерно укреплять правовые механизмы и доверие к ним, чего очень не хватает на фоне современного тотального отсутствия взаимного доверия. Важно, чтобы Запад показал на деле, что правовые решения возможны, что они не просто лучшие, но и вполне достижимы. Что возможны решения, не воспринимаемые как абсолютно антироссийская или русофобская политика Запада. Нет недостатка в позитивных идеях, но убедить Путина в том, что эти решения доступны, нельзя без разумных шагов Запада.
Выступления других спикеров по вопросам трансформации современного либерализма можно найти здесь.