Их было четырнадцать. Менее полутора десятков "бунтарей", пошедших против Императорской Академии художеств, которые наотрез отказались принимать приниженную роль жанровой живописи относительно «исторических» полотен, и покинули престижнейшее собрание российских живописцев. Так наша Родина, да и весь мир, нежданно-негаданно обогатились великолепными полотнами «передвижников», создавшими вольную артель живописцев.
Был в числе «бунтарей» и герой нашей сегодняшней статьи, Алексей Иванович Корзухин, обладатель малой золотой медали петербургской Академии художеств, настоящая «звезда» отечественного живописного искусства XIX-го века. Его работы стали настоящим украшением выставок передвижников.
Яркие, «сочные» тона; великолепная техника; сюжеты — порою разудалые и бесшабашные, а подчас — изумительно трогательные и проникновенные. Мастер посвятил своё выдающееся трудолюбие и огромный талант живописанию быта и нравов как простого русского народа, так и высших сословий; его полотна проникнуты неподдельной любовью, глубочайшим уважением, незлобливой иронией или же искренним восхищением, которые автор без всякого сомнения испытывал к героям своих картин.
Следует оговориться: жанровая специфика подчас играет злые шутки с теми, кто избрал её своим уделом. Утрирование черт персонажей ради придания выразительности их образам; гипертрофированность вменённых им переживаний; стремление к плоской «одномерности» и крайней символизации — всё это способно «уводить» даже самые выдающиеся таланты далеко в сторону от исходного замысла, превращая «жанровика» в «лубочника». И тем ценнее для нас труды Алексея Ивановича, умевшего как никто иной пройти по тонкой грани между импрессией и гротеском, фабулой картины и искусно дополняющими, но не «перетягивающими на себя» зрительское внимание деталями, которыми насыщены его работы.
Корзухин — не побоимся громкого эпитета — настоящий гений тонкого баланса между почти что фольклорной, сказочной атмосферой картины и точной, остроумной отсылкой к реалиям современной ему эпохи. Он не карикатурист, не фрондёр, и в то же самое время — не благостно — елейный воспеватель некой умозрительной крестьянской пасторали. Он всегда честен со зрителем, не стремясь ни приукрасить крестьянских обносков, ни принизить мудрости во взоре видавшего виды боевого генерала, задумчиво глядящего куда-то мимо нас с портрета кисти Корзухина.
А ещё Алексей Иванович был до невероятия наблюдателен. Пожалуй, мало кому — даже из числа его безоговорочно великих коллег по передвижническому цеху — удавалось так «метко», безошибочно «ухватить» пластику своих персонажей. Напряжённым, едва уловимым отстранённым жестом, выдающим неискренность под маской демонстративной симпатии; или же наоборот — лишней лукавой морщинкой в уголках глаз, таящей внутренний смех, сокрытый за ложной строгостью лица,— художник раскрывает нам истинную подоплёку разворачивающейся пред нами сцены. Этому приёму невозможно научить или научиться: такое мастерство приходит лишь вместе с проникновением в характер, в «душу» своего героя, с глубоким ему сопереживанием. Здесь мало быть виртуозом кисти: следует быть ещё и большим знатоком и ценителем человеческой души. Широкой, русской души, со всеми её укромными, уютными закутками и одновременно — неудержимым «разлётом»; всегдашней её иррациональностью и предвечной мудростью, с асимптотической прямотой натуры при обязательных «семью изгибах за версту».
Сегодня труды некогда почти преданного забвению отечественным сообществом любителей живописи мастера экспонируются в лучших музеях страны. Их стоимость на аукционах прямо-таки баснословна, а условный статус «второстепенности», по каким-то непонятным для нас причинам закрепившийся за полотнами Корзухина в советский период, де-факто отменён. Что ж, остаётся только порадоваться некому условному «ренессансу» зрительского интереса к его великому живописному наследию. И вместе с Вами, дорогой читатель, полюбоваться его филигранной техникой и остроумными сюжетами.
Автор: Лёля Городная