Вилли Ламм женился на русской девушке и привез ее в Германию. Но ей там стало скучно, и пара вернулась в Россию. Теперь они вместе пекут эклеры и открыли кондитерскую в Москве.
Мой папа – чистый немец, а мама – русская. Родился я в Сибири – в Тюменцевском районе Алтайского края. Родители моего папы – волжские немцы, которых попали в Сибирь во время массового переселения, организованного по приказу Сталина [во время Великой отечественной войны]. Там уже родился и мой папа. Он прекрасно говорил по-немецки, но тяжелое послевоенное детство, студенчество и армия привили ему нелюбовь к немцам и Германии – и он не хотел больше говорить на немецком, полностью перешел на русский.
Когда в 1990-х немцы стали уезжать обратно в Германию, папа был против. Но пообщавшись с теми, кто переехал, моя мама поняла, что нам будет лучше в Германии. Так в 1995 году, когда мне было 10 лет, мы попали в Германию – в маленький баварский город Поккинг, недалеко от Пассау. Я не знал немецкого и первые годы в Германии были тяжелые, но потом я быстро выучил язык и влился в жизнь.
В России меня обзывали немцем, а в Германии стали обзывать русским…И я очень рано понял для себя, что не нужно притворяться или стараться быть ни тем ни другим. Я никогда не прятал свой акцент, как многие это делали.
После школы я уехал в Мюнхен и стал забывать русский, потому что там у меня был только немецкий круг общения. Я стал снова вспоминать язык, уже когда познакомился с моей русской женой – Сашей.
Мы с женой познакомились на отдыхе в Греции. Саша бы рассказала лучше, ей показалось, что это было очень романтично. Все случилось в баре, я защитил ее от мужика, который приставал к ней. Она красочно потом описывала эту историю в инстаграме, но для меня это был просто нормальный поступок – защитить девушку. У меня очень сильный папа, который просто учил меня так поступать.
Спустя год отношений на расстоянии мы поняли, что хотим быть вместе. Сначала мы попытались жить в России, но мне было легче найти работу в Германии, и мы решили ехать туда.
Мы поженились в маленькой русской деревне на родине Саши, в городе Ахтубинске на Волге. Ребенком я проводил каждое лето у бабушки в деревне, поэтому обожаю такую обстановку. Так что мне все очень понравилось, и я даже пожалел, что у нас на свадьбе не играла гармошка. Но я пообещал Саше в будущем устроить еще одну большую свадьбу уже в Германии.
После года в Германии мы поняли, что Саша свихнется. Она не тот человек, который будет просто сидеть и растить детей. Хорошо, что мы это поняли. Я давно хотел запустить свой бизнес и жить по свободному графику, чтобы путешествовать (правда, оказалось, что свой бизнес пока не обеспечил мне свободный график).
Мы захотели открыть кондитерскую в Германии, но немцы очень консервативные. Им нужно было бы полгода, чтобы привыкнуть к капкейкам, а к эклерам и вовсе целый год – они до сих пор едят булочки, которые ели их дедушки. Времени ждать у нас не было. Саша уже пять лет занималась кондитерским делом – у нее была своя аудитория в Москве, она делала капкейки на заказ. Так что возвращение туда показалось самым логичным ходом. Да и переезд в Москву казался мне путешествием в новое место, я был только за. Так полгода назад мы открыли свое кафе, Lamm’s.
В России я сразу столкнулся с диковинкой для меня – взятками. Это очень грустно, что в России так привыкли вести бизнес. Тебе было что-то нельзя, потом ты дал взятку – и теперь можно. Мне очень не нравится, что мы платим налоги, которые идут кому-то на яхту, а не на благо народа. Здесь многие ведут бизнес по-черному, а в Европе это просто невозможно. Но мы все делаем по правилам, все сотрудники у нас официально устроены и все документы настоящие. Поэтому у нас эклеры стоят столько [280р, в других местах в Москве в среднем 150-200р – Russia Beyond].
Мой папа-немец думал, что бизнес в России до сих пор ведется как в 90-х. Он даже спросил меня, приходила ли в мое кафе «крыша». Но это все были в 90-ые, а вместо «крыши» у нас официальная охранная фирма.
Сейчас я занят бизнесом и мало с кем общаюсь в Москве, у меня мало свободного времени. Мы хорошо нашли общий язык с Сашиными друзьями – но и она сейчас мало с ними общается, так как мы всегда заняты. Хотя я записался в бойцовский клуб – может, там найду друзей.
Саша привнесла много плюсов в мою жизнь: я стал больше разговаривать и вот даже давать интервью. Она меня «расшатала», я стал более открытым. Хотя в целом я считаю, что русские более закрыты, чем немцы. Если подойти на улице к человеку в Москве и попросить о помощи, он может испугаться, подумает, что ты хочешь его обокрасть или обмануть. В Мюнхене такого нет.
Между русскими девушками и немками есть огромные различия. Во-первых, я считаю, что русские девушки намного красивее, поэтому, возможно, Саша мне так сильно сразу понравилась. Хотя я не сразу узнал, что она русская, и первые полчаса мы даже разговаривали на английском. Во-вторых, конечно, это разница менталитета.
Я даже не представляю немку своей женой и матерью своих детей.Чистокровные немки для мужчин, мне кажется, сложноваты. Хочется быть все-таки мужиком в семье, главой семьи. А немки сами [ведут себя] как мужики. Я не хочу никого обидеть (и сейчас в Москве полно таких девушек), но у меня есть представление, какая должна быть женщина и русские больше подпадают под это представление. Сашу я мог защитить, когда ей нужна была помощь, а немка, наверно, сама бы разбила бутылку о голову обидчику (я преувеличиваю, конечно – смеется).
Я могу представить, что наши дети будут расти в России и у нас тут будет дача. Но я не ставлю никаких границ – и Саша поддерживает меня в этом. Сейчас мы все время и деньги вкладываем в бизнес, но мы все делаем так, чтобы в будущем наш график был свободнее и мы могли посмотреть весь мир. Но мы всегда будем возвращаться в Lamm’s.
Русские холода мне не были страшны. Я и в детстве уже их испытал, и в Германии я полюбил горные лыжи. Хотя первую зиму мне было в диковинку, что здесь так много снега – нужно было долго чистить машину по утрам. А если тебе холодно – значит, ты плохо одет.
Мне очень нравится жить в центре Москвы, хотя столица, конечно, очень отличается от остальной России, которая производит иногда грустное ощущение – люди там очень мало зарабатывают и не могут никуда уехать. В будущем я мечтаю, что возможно, я смогу как-то исправить положение, сделать жизнь лучше. И я считаю, что надо начинать с себя, и с Lamm’s, я считаю, мы уже сделали шажок.
Я долго привыкал к вождению в Москве: таких бешеных водителей и неудобных выездов на трассы в Мюнхене, конечно, нет. А от московских пробок я спасаюсь только аудиокнигами. Так что если ты научишься водить в Москве, ты сможешь водить везде.
Первое время Саша водила меня по модным местам, хотела удивить, но мне это было как-то не по душе, мне хотелось чего-то русского, и она повела меня в очень атмосферную «трушную» советскую Чебуречную. Там было так здорово, я все разглядывал с большим интересом – люди пили водку за высокими барными столиками и ели чебуреки. И тут подошел некий персонаж, стукнул кулаком по столу и сказал: «Стихи». И начал читать стихи! У меня было ощущение, что это театр, который Саша подстроила. Но нет, это реальность.
Мы обошли все русские рестораны потом – Вареничную, Грабли, Тарас Бульба (в нем хоть украинская кухня, но они с русской очень похожи), очень люблю Теремок. Я стал водить Сашу по местам, где она не была или была только в студенчестве. Когда ко мне приезжают друзья-иностранцы, я тоже вожу их по таким местам – и им очень нравится.
Я люблю природу, места не тронутые человеком – и в России таких много. Мы с Сашей ходили в поход на Кольский полуостров. Саше это было в новинку, а я это люблю и я наслаждался дикой природой, для меня это было просто вау. В Мурманске мы словно попали в 90-е, как-то были в столовой, где обедали рабочие, – как будто на экскурсии. Я очень хочу еще съездить на Алтай и в Тюменцево – показать Саше, где я родился. Хочу, конечно, на Байкал, в Петербург и во Владивосток – мне кажется, там очень интересно.
Как Вилли изменил жизнь своей русской жены Саши
«Вилли научил меня не бояться в принципе. Это прозвучит банально, но пресловутая каменная стена, за которой я оказалась после нашей встречи, крепнет из года в год. С ним все стало проще – он успокаивает мой перфекционизм, считает, что так или иначе нужно просто делать и продолжать идти по своему пути. Он очень любит книги и фильмы, где герой, в которого никто не верит, карабкается по лестнице и в итоге достигает успеха, и именно такого героя я вижу в Вилли каждый день)».