Главным противоречием в проекте «Точка будущего» - образовательного комплекса с поселком для приемных семей в Иркутске – для меня всегда было наличие в концепции именно этого поселка. Суть противоречия в том, что идея интеграции детей из приемных семей в общество происходит одновременно с выделением некого сообщества этих самых приемных семей. Чтобы разобраться в этой ситуации, понять необходимость выделения частного для интеграции в целое, мы встретились с представителем команды Центра разработки образовательных систем «Умная школа» Максимом Аникеевым. Максим работает с направлением семейного жизнеустройства приемных детей, является приемным родителем и директором МОУ «Китежская средняя общеобразовательная школа».
- Максим, несколько слов о поселке «Китеж».
- Я не был в самом начале создания. Я приехал уже после того, как он существовал 10 лет. «Китеж» привлек меня как место, где велась направленная работа со сложной категорией детей. Это были приемные семьи, которые жили в поселке. И были две мощные линии – социализация детей и образование. Поскольку мне было очень интересно попробовать какую-то живую практику с детьми, я как молодой специалист после окончания аспирантуры приехал туда работать. Мне предложили стать директором школы, для меня это был очень интересный опыт.
- Вы сам приемный родитель?
- Да, я стал потом, через несколько лет. Сейчас у меня двое выросших приемных детей, которые осваивают теперь самостоятельную жизнь.
- А еще хотите?
- Это вопрос пока открытый, я думаю над этим.
- Школа была создана прямо при поселке?
- Да, это муниципальное образовательное учреждение. Идею поддержали областные и районные власти, и внутри поселка была создана государственная школа.
- И дети из обычных семей там тоже учатся?
- Да, и дети из поселка, и дети из окрестных сел приходят. И мы в принципе их не разделяем.
- То есть это ровно та же история, которая предполагается в «Точке будущего»?
- В самом обобщенном виде – да. Идея в том, что совместно могут находиться и обучаться дети из разных социальных историй, и они могут обмениваться опытом, помогать, дополняя друг друга.
- Хорошо, Вы считаете это полезно, создание таких сообществ? Ведь образование этого сообщества само по себе значит выделение в той или иной мере в отдельную группу.
- Такой подход и такое видение есть. И опасения есть. Я знаю, что эксперты видят в этом определенный набор рисков. Поэтому, изучая совершенно разные сообщества приемных семей, которые развиваются на территории России, мы, так или иначе, встречаем органически образованные сообщества. И я пытаюсь увидеть ситуацию не только рисковую, но и ресурсную.
- И в чем она?
- В первую очередь, это довольно мощная поддержка семей друг друга. Уменьшается риск выгорания приемных семей, когда не справляются с какой-то психологической ситуацией и могут обратиться равный к равному, чтобы получить поддержку и решение вопроса. Создаются некоммерческие организации, которые помогают привлекать очень интересные практики для решения проблем детей, проблем приемных родителей.
И, понимая риски вот такой возможности «схлопнуться», закрыться, защищаться, мы пытаемся сделать так, чтобы поселок приемных семей в Иркутске был частью большого целого – города. Это не закрытый поселок, это скорее даже квартал, куда могут прийти люди, где открытые двери, есть общественные игровые площадки, где могут встретиться мамы и папы, где нет ситуации сегрегации. Плюс приемные родители могут работать в образовательном комплексе, в городе, создавать свои социальные и предпринимательские проекты. Для этого мы готовим почву, чтобы они как раз могли интегрироваться в большой социальный контекст города.
И вторая идея – это профессиональное развитие. Возможность получить доступ к профессиональному социально-педагогическому образованию, что тоже будет увеличивать их социальные контакты в городе.
- Я правильно понимаю, что речь идет о профессиональных приемных семьях?
- Мы называем их профессионально ориентированными. Почему это важно? Невозможно обучить профессии родителя. Семья такой древний институт, который не требует обучения в стенах университета. Но у части приемных родителей есть потребность получить доступ к современным профессиональным психолого-педагогическим знаниям, технологиям, практикам, участвовать в стажировках, что, мне кажется, как воздух необходимо для успешного воспитания детей с травмой сиротства.
- Мне показалась эта идея создания поселка несколько искусственной. Я понимаю, дети из системы должны попадать в приемную семью и, соответственно, интегрироваться в общество. Но вот создание поселка, где есть некое сообщество, на мой взгляд, противоречит задаче интегрировать этих детей в общество, не выделять, относиться к ним как ко всем, как к равным. Но, тем не менее, мы говорим о каком-то выделении автоматически.
- Давайте переверну этот вопрос и скажу так: пока общество само выделяет категорию приемных семей в отдельный социальный класс, и возникает очень много напряжения со стороны социума в принятии приемных семей, все равно так или иначе их статус подчеркивается. Живут ли они в поселке или в городе, приходят ли в больницу или в органы опеки. И очень часто семья оказывается одинокой при такой встрече. И в данном случае сообщество выступает как некая консолидированная группа, которая учится справляться с этим состоянием. Это раз.
Второе. Не будем скрывать, что у нас существует стигма, стигматизация разных детских групп и разных историй. Приемные дети также подпадают под социальную стигму: это будущие бандиты, это дети, которые неблагополучны, это дети с проблемами поведения и так далее. Очень много мифов существует в этом отношении.
- Но обычные дети делают то же самое.
- Конечно, но отношение к группе приемных детей все-таки другое. Ее прямо выделяют и оценивают. Это не потому, что ты ребенок, это потому, что ты приемный, потому что у тебя есть опыт сиротства. В этом смысл стигмы.
Поэтому возможность выстроить какие-то отношения внутри сообщества по отношению к детям необходима, чтобы вернуть им состояние детства: ты не Гарри Поттер, не особенный, не приемный. Ты – просто ребенок, который живет в нашей семье. Вот мои дети, которые родились в семье, а ты - рожденный сердцем, как говорят приемные родители Иркутской области. Это возможность поддержать эту историю, потому что она важна в сообществе, особенно на первом этапе реабилитации. Нужно создать ситуацию, безопасную для ребенка, ситуацию предсказуемую, которые очень часто невозможно создать сейчас в обычных условиях проживания, неважно, в городской или сельской среде.
А дальше, согласен, прошли адаптацию – два – три года, четыре, очень по-разному, зависит от ребенка – дальше самостоятельно исследовать мир, туда, где можно в разных больших группах социализироваться. Когда восстановлено доверие к взрослому человеку, к родителям, когда восстановлена семейная история, когда у ребенка накопились силы, чтобы он справлялся со своими трудностями, поведением. Вот тогда он может сделать шаг к пониманию окружающего мира.
И поэтому, пока такая ситуация выделения группы приемных детей и их стигматизация существует, создание сообщества приемных семей все еще оправданно.
- Вероятно, тут, прежде всего, надо работать с родителями? С приемными родителями. Чтобы они сами себя и своих детей не выделяли в особую группу.
- Это опять баланс – «выделять – не выделять». Они уже выделены в особую группу. Неким общественным мнением, статусом, в том числе законодательным, отношением. В том числе средства массовой информации их выделяют в некую группу. И там существуют совершенно разные оценки. Например, то, что прощается родному родителю, не прощается приемному. Некие стандарты восприятия и так далее.
Приемному родителю, если у него невысокий уровень осознанности, рефлексивности, очень трудно с этим справиться. То есть, как ко мне относятся окружающие, я так же пытаюсь взаимодействовать в людьми. Как пример можно посмотреть истории семей с детьми с ограниченными возможностями здоровья. Они иногда просто смертным боем бьются за то, чтобы восстановить право ребенка жить в обществе, иметь доступ в школы, в детские коллективы, получать дополнительное образование. Это первая часть. А вторая часть – я вижу только один рецепт: признавать, что ситуация такая. Она тяжелая, не простая. Дальше побуждать родителей в определенных группах искать выходы, потому что группа поддержки в данном случае помогает не «схлопнуться» одному человеку. Как можно больше рассказывать, в чем мы похожи, объяснять, действительно ли есть какие-то особенности. А эти особенности касаются просто детской истории или они только сиротские? А если есть и в кровных семьях такие же проблемы и трудности, можем ли мы объединиться, сделать шаг вместе для того, чтобы решать их? И здесь я вижу задачу все-таки специалистов. Медиаторов, социальных педагогов, иногда психологов, хотя это не совсем их квалификация. Чтобы они как раз размыкали…
- А почему вы говорите, что это не совсем квалификация психологов? Ведь это всегда самое очевидное – при каких-либо проблемах пойти за помощью к психологу.
- Психологи очень часто работают с некими внутренними запросами, внутренним пространством человека, отношением, восприятием, эмоциями, желаниями. А вот медиаторы, тьютеры, социальные педагоги - они развернуты на поиск ресурсов в обществе, для помощи людям.
- В Иркутске недавно прошла встреча представителей «Точки будущего» с приемными родителями, которые хотели бы поселиться в поселке. Что их волнует?
- Очень широкий спектр вопросов для Благотворительного фонда «Новый дом». И, кстати, сама встреча, по отзывам, которые опубликовали приемные родители в своем сообществе, им понравилась, была ресурсна. У них появилось еще больше вопросов, что хорошо. Большой спектр вопросов, который касался организации совершенно материальной жизни. Говорили и о таких содержательных вещах, как дошкольное образование в общей образовательной концепции, есть ли там какая-то специфика, каким образом будут переходить дети из одной ступени в другую ступень образования. Поднимали и такие важные вопросы: где граница моей личной, семейной жизни и будут ли они неприкосновенны, и где граница общественная, и как они будут регулироваться. И вообще, я могу принимать в этом участие и есть ли у меня право отстаивать эти вещи? Мне кажется, это был совершенно равноправный разговор, что очень хорошо, потому что впереди почти год для того, чтобы эти вопросы обсуждать. И позиция Благотворительного фонда была достаточно разумна: мы будем предлагать решения, мы будем обсуждать эти решения, и мы будем искать вот эти границы, выстраивая совместные партнерские отношения. Для меня это очень ценно.
- Желающих много?
- Да, много. Но есть трудности в распространении информации и коммуникации. Даже опубликованная информация на сайте не всегда правильно понимается. Я повторю: это может быть приемный родитель-одиночка, это может быть совершенно любого возраста пара приемных родителей, это могут быть совершенно разные дети, и если в семье есть кровные дети наряду с приемными, это прекрасно. Единственное, на что бы я все-таки обратил внимание, что этот проект для многодетных приемных семей. То есть, если вы планируете дальше развивать свою жизнь в этом направлении, то это для вас.
- То есть, если дети выросли и ушли в большую жизнь, а родители хотят оставаться в проекте, они берут еще детей?
- Да, и это помощь как раз тем, у кого нет таких возможностей в тех условиях, в которых они живут. Предоставить им психологическое сопровождение, социальное сопровождение, дать возможность качественного и, важно, дружественного образования детям, которое смотрит на индивидуальные особенности, историю и выстраивает индивидуальные маршруты.
Потому что основная идея образовательного комплекса – это человек, ребенок, который самостоятельно, ответственно выстраивает свою жизнь, то есть имеет успешный опыт реализации собственных жизненных проектов. При этом и приемный родитель должен поддерживать, то есть для него это должно быть ценностью.
- Максим, «Точка будущего» - это пока только проект, этот концепт жизни и образования. У вас в школе, в поселке это уже происходит в той или иной степени. Каковы ваши положительные и отрицательные результаты?
- Начну с положительного эффекта, а потом расскажу об отрицательных моментах, рисках, что с этим делать и можно ли делать вообще. По результатам нашей работы и жизни, до 70% выпускников поступают в вузы. Это не самоцель, но всегда вопрос: а как оценивать результат. Достаточно много, до 80%, успешно социализируются. Получают работу, находят свой жизненный путь, удерживаются в рамках закона и порядка. Следующий момент: дети, вырастая, создают собственные семьи, причем не в своем кругу, не сиротские семьи. Находят партнеров в других социальных нишах. Там, конечно, есть успешные примеры, неуспешные, но у нас структура брака вообще сейчас меняется на уровне России. Но они направлены на то, чтобы создавать семьи, выстраивать отношения и вкладываться в них.
- А есть примеры, что создают свои семьи и тоже становятся приемными родителями?
- Таких примеров в опыте сообщества приемных семей «Китеж» нет. И я бы попросил очень аккуратно к этому относиться. Потому что опыт травм, перенесенных в детстве, это достаточно серьезное испытание человека, которое меняет его мировосприятие, взгляд на жизнь. И это остается на достаточно долгий период, если не на всю жизнь. Это как люди, которые перенесли, например, голод, блокаду, другие лишения. Они могут лишь рационально управлять своими желаниями, но сами желания от этого никуда не деваются. И то же самое с приемными детьми. Прекрасно, когда они с помощью каких-то поддержек, реабилитации, постоянных устойчивых отношений с приемными родителями сумели справиться с тем переживанием, трансформировать его внутри себя, выделить ресурсность и организовать жизнь. Но требовать от них или фантазировать о том, что они смогут тогда помочь другим приемным детям, взяв их в свою семью, это как создавать дополнительную нагрузку, сознательно возвращая в ту же самую травму. Здесь надо действовать очень осторожно, потому что может быть и неуспешная история с приемными детьми.
Например, как говорит Александр Гезалов (российский общественный деятель, публицист, специалист по социальному сиротству и помощи людям, попавшим в сложную жизненную ситуацию – прим. ред.): когда мне говорят, почему же я детей-сирот не беру, я говорю, я сирота, и я прекрасно понимаю, какие изменения произошли во мне. У меня нет ресурса, возможности, готовности, чтобы помочь таким образом. Я помогаю по-другому.
Вот и они могут помогать, могут быть наставниками, могут рассказывать о своем опыте, опыте успешности прохождения кризисов, трудностей. Это вообще бесценно. Потому что равный равному рассказывает о том, что происходит. Но не всегда это возможность стать именно приемными родителями, там другой ресурс должен быть.
- С положительными примерами понятно. А другая сторона?
- Трудности, кризисы существуют, в силу опять-таки той травмы, которую пережил ребенок, или того опыта, который формировал его. К нам в «Китеж» дети попадают совершенно разных возрастов. Как совсем маленькие – трех – четырех лет, так и достаточно уже взрослые – подростки 12 – 13 лет. И от степени тех трудностей, которые у них есть, формируется их опыт самостоятельного проживания, да и собственно их проживания в приемной семье. И некоторые испытывают трудности по выходу, адаптации к самостоятельной жизни, впрочем, также как и дети в кровных семьях. Абсолютно те же самые трудности, проблемы.
И в этой ситуации мы делаем такую вещь. Во-первых, можно вернуться в приемную семью, пожить какое-то время, получить возможность переоценить тот опыт, который получил, отогреться, еще раз сформировать план, посмотреть следующий шаг и пойти. И такая модель позволяет работать с детьми в режиме реального, жизненного тренинга.
- А кто работает с ними в «Китеже», я имею в виду специалистов?
- У нас есть внешний психолог, мы специально его приглашаем, который наблюдает жизнь сообщества со стороны, это очень важно. Потому что ни один человек, живущий внутри сообщества приемных семей, не может видеть объективную картину, адекватно оценивать всю ситуацию. Нам нужен независимый взгляд экспертов и специалистов. У нас есть несколько наблюдателей-специалистов, мы их называем – советчиками, из образовательной среды, из среды клинической психологии. Они периодически приезжают к нам и несколько дней делают обзор, слепок, отражение сообщества. А также есть внутренние ресурсы помощи: приемный родитель, который примет и обогреет, и есть еще наставник, который поможет обсудить какую-то ситуацию, выскажет какое-то критическое замечание и так далее. И есть еще психологи, которые живут внутри сообщества.
- Максим, ваш функционал в рамках проекта «Точка будущего»?
- Я являюсь одним из разработчиков модели сообщества приемных семей, поселка приемных семей, который будет в образовательном комплексе. И одновременно я проводил обучение приемных родителей Иркутской области - со специалистами органов опеки, со школьными психологами. Но это только лишь одна из частей.
Есть еще одна, очень важная работа - это ресурсный центр для Иркутской области, развернутый на всех приемных родителей региона. Недавно мы провели серию вебинаров, куда приглашали всех приемных родителей. Сейчас записи вебинаров доступны в сети для скачивания и просмотра. И там освещены совершенно разные вопросы воспитания: как справляться с подростком и с его стремлением попробовать курево, выпивку, наркотики и так далее? как играть с ребенком, как с ним организовывать время? как остановить внутреннее истощение ресурсов приемного родителя? Приемный родитель – это родитель или профессия? И это очень интересные специалисты со всей России.
- Вопросы, которые вы перечисляете, они важны для любого родителя.
- Возможно. Конкретная единичная проблема приемной семьи не отличает ее от схожей проблемы в кровной семье. Но иногда букет социальных трудностей и вместе с этим подорванное в детстве доверие к фигуре родителя создают все-таки тяжелую ситуацию. Хотя, если честно, я сам не сторонник выделения семей по каким-то критериям. Есть конкретная ситуация, есть конкретные трудности, есть конкретная история. И с ней нужно взаимодействовать, работать, помогать.
- Ваша оценка «Точки будущего» с позиции жизнеспособности этого проекта в рамках страны? То есть тиражирование потом возможно?
- Это похоже на двойной прыжок, сразу через этап (улыбается).
- Я понимаю, что мы сможем оценить успешность этого проекта даже не через пять лет.
- Да. Первое – было бы здорово и очень ресурсно, если бы появилась какая-то модель школы, которая бы была ориентирована в стране не на формальные показатели успешности по результатам ЕГЭ, ГИА и так далее. А на содержательные проекты, продукты, которые ребенок может предъявить по окончанию учебного заведения как результаты своей деятельности внутри. Мне кажется, что это – очень интересный заход в будущее. Потому что ребенок тогда получит не специальность, не востребованную квалификацию, а набор возможностей работать в команде, в проектной логике практически в любой сфере, осваивать ее.
- Неважно, в какую сферу ребенок пойдет?
- Неважно, опыт-то можно переносить, он масштабируется. С этой точки зрения ребенок востребован будет в будущем, как бы ни менялись условия. Плюс это гражданская позиция, это ответственное отношение к своей жизни, к пониманию себя и к отношениям с другими людьми. «Как я в сообществе, в социуме нахожусь, какая моя роль, какая ответственность» - мне кажется, нам этого не хватает. И судя по тому, каким образом отозвались сейчас обучающиеся учителя, приемные родители, административные работники, - они доверяют этой идее, они чувствуют ее жизненность. Это может быть залогом того, что модель будет востребована.
И было бы здорово эту идею масштабировать. Может быть какие-то гибридные формы, с участием местных капиталов и государства. Это хорошая история, которую надо развивать. Потому что и команда разработчиков, и сообщество педагогическое, которое откликнулось, считают ее жизненной. Может быть, доверие является в данном случае самым важным ресурсом на данном этапе. Это социальный капитал.
Для меня главное в этом проекте сохранить в Иркутской области социальный капитал, чтобы люди увидели результаты. И тогда это действительно может стать стартовой площадкой, точкой будущего для того, чтобы развивать дальнейшую такую сеть.
- Как относитесь к тому, что рабочее название «Умная школа» сменили на «Точку будущего»?
- Мне очень важно, какая метафора лежит внутри любого названия. «Точка будущего» в этом смысле очень хорошо раскрывает смысл – это направление, это движение. Это возможность построить какую-то перспективу, которая есть у человека. Соединение точек расширяет видение, много точек позволяет увидеть широкую картину.
Беседовала Милена Князюк