Мудрость командира.
Вечер 30 декабря, экипаж готовится к взлёту по маршруту Москва – Таиланд. В кабину забегает расстроенная стюардесса: - Командир, пассажиры уже отмечают! Один мужик никак не хочет пристёгиваться! Может, полицию вызовем? Командир отмахивается: - Ты принеси нам три стаканчика и позови этого буйного. Стюардесса приносит стаканчики, командир достаёт бутылку водки. В кабину втискивается здоровенный амбал. - Почему не пристёгиваетесь? - А мне всё по х…! Я на всех положил! - Ладно, дело твоё! – Командир спокоен. – Вот смотри, земляк, какой у нас расклад может выпасть. Мы взлетаем, отказ двигателя! Я приступаю к экстренному торможению. Правильно? Браток ничего не понимает, но соглашается. - Ты не пристёгнут? - Ну? - Срываешься с кресла и летишь по салону вперёд головой! Пробиваешь головой переборку, пробиваешь стенку кабины и влетаешь к нам. А на х… ты нам тут четвёртый нужен? Браток хлопает глазами, потом до него доходит и он хмыкает: - В натуре, командир! Я здесь лишний! Всё понял, брателло, пойду пристёгиваться!
Опять обледенение!
В советское время очень популярной была ближнемагистральная авиация между городками одной области. Такие полёты выполнялись на чешском двухмоторном самолёте Л-410, который вмещал примерно 19 пассажиров. Первые модели Л-410 не были оборудованы электрообогревом остекления кабины пилотов. Очистка замёрзшего стекла проводилась как в автомобиле: спиртовой жидкостью и щётками. В качестве «омывайки» применялся знаменитый медицинский спирт! Чувствуете родной запах? А лётчики тоже люди! Даже летом, в ясную погоду, сразу же после взлёта командир Л-410 докладывал диспетчеру: - Попал в обледенение! Приступаю к ликвидации! После посадки спирт сливался по бутылкам. Одна – диспетчеру. Вторая – на метео, чтобы синоптики подтвердили факт «обледенения». Остальные – на хознужды экипажа. Но ведь зимой действительно приходилось летать в условиях обледенения. Почему же и после таких полётов экипаж уходил нагруженный бутылками? Летали вслепую? Не совсем так! У каждого командира Л-410 в рабочем портфеле кроме карт, формуляров и справочников имелась расческа для волос. Даже у лысых командиров! И не простая расческа, а металлическая! Перед взлётом командир открывал боковую форточку и расческой шкрябал по замёрзшему стеклу. Прочищалась небольшая бойница, как смотровая щель в танке. Этого вполне хватало для взлёта. Во время полёта кабина экипажа прогревалась, стекло оттаивало и посадка производилась в штатном режиме, без применения противообледенительной жидкости. Через некоторое время конструкторы поняли свой просчёт и самолёты были дооборудованы электрообогревом остекления кабины. Экипаж модернизацией был очень недоволен!
Знаменитый Ан-2 «Кукурузник».
Зимой этот тип самолётов мог комплектоваться вместо колёс - лыжами, для посадки на тех аэродромах, где бетонной полосы не было. Бульдозеры расчищали площадку размером с футбольное поле, укатывали снег и Ан-2 приземлялся, как лыжник, прыгнувший с трамплина. На больших аэродромах, оборудованных бетонными ВПП, для приёма «кукурузников» укатывалась снежная дорожка, параллельная основной ВПП. Диспетчер в обязательном порядке интересовался у экипажа: «колёса или лыжи» - и разрешал посадку либо на бетонку, либо на снег. Вечером 30 декабря Ан-2 шёл на посадку в базовый аэропорт. Диспетчер уточняет: - Лыжи или колёса? - Колёса! – Как-то глуховато отвечает командир. Диспетчер, почувствовав неладное, переспрашивает: - Может, лыжи? - Ты чё мне мозги пудришь? – Взрывается командир. – Сказано колёса, значит – колёса! - Посадку на основную ВПП разрешаю. – Командует диспетчер. Ан-2 заходит на посадку, касается бетонки и… Клюёт носом, «капотирует» прямо на винт! Вместо колёс самолёт оборудован лыжами. Слава Богу, экипаж не пострадал, а пассажиров на борту не было. Первое, что спросили у командира подбежавшие к самолёту техники: - Тебе чего, задницу было лень приподнять? Если бы командир потрудился привстать и взглянуть за остекление, то он прямо перед носом самолёта увидел бы огромную лыжину! Но командир перед полётом (или во время полёта) успел принять новогодние сто грамм и обо всём на свете забыл! К счастью пассажиров, командира списали на землю.
Боятся ли лётчики летать?
Уже знакомый лёгкомоторный самолёт Л-410.
Обычный рейс, пассажиров треть салона, заход на посадку. Диспетчер предупреждает экипаж, что ВПП пересекает автомашина топливозаправщик, но через десять секунд полоса будет свободна. Самолёт снижается по глиссаде, у экипажа до посадки есть минута в запасе. Экипаж визуально видит грузовую машину, она уже въехала на полосу и… Дёрнувшись пару раз, машина глохнет прямо на осевой линии ВПП! Второй пилот, вчерашний выпускник лётного училища, кричит: - Командир! - Командир! Нужно уходить на второй круг! Мы разобъёмся! Опытный командир лишь хмыкает в ответ: - Шас! Не бзди, салабон! Смотри, как дедушка садиться будет!
Командир слегка поддёргивает штурвал «на себя», лёгкий самолётик перелетает через грузовик и уверенно приземляется за грузовиком на полосу. - Видал, желторотик, как я орлом спикировал? Командир поворачивает голову направо и… Едва не выпускает штурвал из рук – кресло второго пилота пустое! Командир оглядывает кабину – никого! Форточки, дверь – всё закрыто! - Ё-моё! Это что ж за хрень такая? Командир заруливает на стоянку и выключает двигатели. Ничего не понимая, он выглядывает в пассажирский салон. В первом ряду, у иллюминатора, сидит целехонький второй пилот. - Командир, я думал – всё! Нам писец! Присутствие пассажиров сдерживает командира. Когда гражданские покинули самолёт, командир устроил допрос с пристрастием.
Оказалось, что второй пилот, испугавшись, в одну секунду отстегнулся и вылетел в салон. Командир три раза заставлял «вторака» садиться в кресло и выбегать. И все три раза он видел бегство напарника. А во время посадки – не заметил! Воистину, второго пилота из кабины страхом сдуло!
Новый год в Москве.
Утро 31 декабря, мне понадобилось вылететь в Москву, захотелось встретить Новый год с московскими друзьями и подругами. Билетов нет, да мне они и ни к чему, из своего аэропорта всегда летаю «зайцем». Надел форму и бегом к самолёту. Знакомый командир всё понимает с полуслова и кричит бортмеханику: - Этого тоже берём! Я не понимаю, почему меня берут «тоже», но переспрашивать не рискую: взяли – и на том спасибо! Жду, когда закончится посадка. Все пассажиры расселись по местам, из самолёта мне свистит бортмеханик. Я взбегаю по трапу. В салоне свободных мест нет. С радостью спрашиваю: - В кабине полечу? - В кабине мест нет. – Бурчит механик. – Двое проверяющих влезли! Понимаю! В начале 90-х годов в Москву перед Новым годом летали за апельсинами и шоколадными конфетами. В экипаж «вписались» пилот-инструктор и штурман-инструктор. Ничего, места в самолёте для «зайцев» всегда хватает! Я начинаю перебирать: - У стюардесс, на ящике с минералкой? Механик шепчет в ответ: - Там летит родственница командира! - В гардеробе, на радиостанции? - Там мой племянник! - В туалете? Из туалета раздаётся мужской крик: - Занято! Бронь второго пилота! Механик разводит руками: - Хоть контейнер к хвосту прицепляй! Ладно, сейчас решим! – Он кричит через весь салон. – Командир! У нас какая загрузка? - Задняя! - Вот и ладушки! – Механик толкает меня вперёд. – На взлёте встанешь в проходе, на тебе стюардесса будет жилет демонстрировать. А как наберём эшелон – смещайся к хвосту, будешь очередью в туалет распоряжаться! Я был согласен на всё, лишь бы улететь! Погода не подкачала, и Новый год я встретил с друзьями на Красной площади!
© Copyright: Дмитрий Ятокин, " Профессия Небо".