Существует точка зрения, что искусство не только отражает, но зачастую и предвосхищает реальность. Виктор Шкловский считал, что писатели при помощи языка разрушают автоматизм жизни и помогают нам по-другому посмотреть на неё. Но всегда ли художественный вымысел расширяет, а не сужает наши представления о мире? Насколько любое творчество сдерживается культурными предубеждениями и общественными ожиданиями? Доктор философии в области германистики, научный сотрудник Фонда имени Александра фон Гумбольдта Фрайбургского университета Павел Шопин размышляет о том, зачем нам художественный вымысел, почему реальность всегда удивительнее придуманных сюжетов и образов, как искусство влияет на жизнь и может ли наука дать нам то, чего не дает искусство. Разбираемся.
Критики и философы утверждают, что искусство отчуждает реальность, привлекая внимание к тому, как мы устраиваем свою жизнь и воспринимаем действительность. Однако реальность зачастую предвосхищает вымысел, потому что человеческое воображение с трудом может справиться с ее странностью. Жить сознательной жизнью и понимать ее проблемы намного сложнее, чем писать или читать литературу. Сложно себе представить реальность: в ее тени мы чувствуем обжигающий холод неизвестности. В то же время вымысел развлекает нас и помогает нам убежать от невероятно сложной современной жизни.
Истории и образы дают возможность экзистенциально потерянным и интеллектуально запутанным людям нашего времени найти пристанище и разглядеть порядок в безразличном хаосе. Но у искусства есть прискорбный недостаток — оно иллюзорно и не привязано к реальности. Вымысел не может решить основные жизненные дилеммы, если только мы сами не готовы обмануться прекрасными выдумками в форме, например, религии или политической идеологии. Некоторые художники думают, что они могут пробудить и расшатать наше восприятие и сознание, но их усилия не способны пролить свет на реальный мир, они только царапают поверхность по-настоящему необычного человеческого бытия. Чтобы придать смысл жизни, нам лучше заниматься наукой или, по крайней мере, признать, что искусство не отчуждает, а делает непостижимую вселенную более гостеприимной для слабого человеческого разума. Вымысел — это привычный и успокаивающий мир, где мы можем отдохнуть от суровой прозы жизни, но не стоит думать, что это единственный надежный источник истинного знания и откровения. В конце концов, реальность удивительнее вымысла.
В своей статье 1917 года «Искусство как прием» Виктор Шкловский отметил, что писатели при помощи языка разрушают автоматизм жизни и помогают людям осознать реальность. Поскольку рутинная деятельность отходит в подсознание, обычная речь не может быть полностью услышана. Мы перестали обращать внимание на тонкости словесного общения, оно стало привычным и потому не попадает в зону восприятия критического мышления. Такой автоматизм в принципе характерен для человеческого сознания. По мнению Шкловского,
«так пропадает, в ничто вменяясь, жизнь. Автоматизация съедает вещи, платье, мебель, жену и страх войны».
Поэтому художники используют свои навыки, чтобы снова сделать жизнь удивительной:
«И вот для того, чтобы вернуть ощущение жизни, почувствовать вещи, для того, чтобы делать камень каменным, существует то, что называется искусством. Целью искусства является дать ощущение вещи, как видение, а не как узнавание; приемом искусства является прием «остранения» вещей и прием затрудненной формы, увеличивающий трудность и долготу восприятия, так как воспринимательный процесс в искусстве самоцелен».
С этой точки зрения, искусство — это средство подвергнуть сомнению непроглядно темную повседневность и открыть нам глаза на очевидную реальность. По Шкловскому, художники стремятся усложнить то, что мы считаем само собой разумеющимся, и задействовать наше восприятие и познание за пределами автоматической обработки. Почти сто лет спустя Альва Ноэ в своей книге «Странные орудия: искусство и человеческая природа» (2015) характеризует произведения искусства как удивительные приспособления, которые лишены своей функции для того, чтобы показать, как мы живем. Технологии организуют нас, в то время как искусство и философия отчуждают эту организацию; они являются «искажением технологии», становясь теми странными инструментами, которые сталкивают нас с самими собой. Ноэ считает, что мы захвачены привычными практиками, которые упорядочивают нашу жизнь, утверждая, что искусство позволяет нам
«вырваться из мириад ловушек, в которые попали наши движения, наши мысли, наши разговоры, наше восприятие, наше сознание, где все это поддается организации или удерживается в плену».
Искусство остраняет жизнь и позволяет людям изменить ее. И это современное понятие искусства находится в тесном согласии с вековой теорией отчуждения.
Во время написания статьи о странностях искусства я наткнулся на новость о том, что «ученые вылечили крыс-алкоголиков, пропуская через их мозг лазерный луч». Такое даже выдумать сложно! Наука раскрывает перед нами захватывающие возможности реальности. И здесь теория отчуждения ошибается — природа искусства не уникальна и не может быть противопоставлена апатии и мрачности современного мира, ведь реальность сложнее и многограннее, чем мы можем себе представить. Жизнь регулярно ломает привычные для нас схемы, показывая, как мало мы ее понимаем.
Мир слишком сложная штука, чтобы люди разгадали все его тайны, и наука помогает нам понять неразрешимость этой задачи. Сегодня ученые занимаются исследованием ограниченности наших знаний о Вселенной. Хью Прайс и Питер Эткинс утверждают, что существуют вопросы, на которые наш мозг не способен ответить. Они предполагают, что искусственный интеллект лучше справится с решением научных проблем. Прайс в своей статье «Теперь пришло время готовиться к машиноцену» пишет, что ИИ «поможет нам со многими практическими проблемами, которые не в силах разрешить наш ограниченный мозг». А Эткинс в своем метко озаглавленном эссе«Почему только наука может ответить на все большие вопросы» полагает, что проблема сознания может быть решена только с помощью хитроумного изобретения:
«Возможно, наше понимание сознания придется оставить искусственному устройству, которое мы считали просто машиной для его моделирования».
От квантовой механики к загадкам сознания — реальность намного превосходит очарование вымысла. Наука позволяет нам разгадывать непростые ребусы и штурмовать парадоксы, которые бросают вызов уму. В поисках истинного удивления нам лучше обратиться к научным инструментам, которые более странны и трудны в освоении, чем орудия искусства.
Филологи говорят, что литература отчуждена от реальности, но имеется в виду, что творцы экспериментируют с формой, а не с содержанием искусства. Такое формальное отчуждение любопытно, но и здесь наука предлагает свои, более продуктивные подходы. Ученые могут создать устройства, которые будут использовать художественные средства без осознания канонических закономерностей и значительно опередят людей на пути формального творчества.
Произведения искусства — это знакомые нам вещи, которые приобретают смысл в контексте культуры. Есть социальные нормы и эстетические принципы, которые формируют художественное воображение и способы выражения. Знание искусства может быть использовано для интерпретации причудливой реальности, в которой мы живем. В недавней авторской статье для Financial Times Роберт Купер в общих чертах показывает состояние западной политики, ссылаясь на знакомые художественные произведения:
«Добро пожаловать в Диснейленд! Ведущий брекситер Джейкоб Рис-Могг играет Микки Мауса в качестве ученика чародея из страны Фантазия; Тереза Мэй — злая ведьма из «Белоснежки», хотя ей не хватает волшебных чар. А за прудом живет злой людоед по имени Дональд Трамп; он только и ждет, чтобы съесть нас всех».
Наш культурный фон дает нам возможность представить сюрреалистический политический пейзаж, который обрисовывает Купер. Так искусство одомашнивает дикий сумбур политики.
По мере того, как социум становится все более изменчивым, опасным и поляризованным, люди будут обращаться к комедийным шоу, которые играют на несоответствии реальности и воображения. Нынешнее состояние мировой политики побуждает нас бежать в царство комической свободы. Юмор проливает свет на наши страхи и тревоги; он помогает людям переосмыслить социальное полотно и увидеть его в менее угрожающем свете. Такая стратегия заставляет людей чувствовать себя лучше, но это не всегда приводит к тому, что они всерьез начинают бороться со своими проблемами. Юмор — это отличный способ уйти от современных забот, но он не предлагает реальных решений. Он упрощает риски и последствия человеческого поведения и помогает людям перетерпеть невыносимое настоящее и непредсказуемое будущее.
Убегая от чуждой нам реальности, мы находим укрытие в доме искусства. Неудивительно, что мы так восприимчивы к фальшивым новостям и вымышленным рассказам: они изображают воображаемые события, которые лишь подкрепляют наши укоренившиеся убеждения и подпитывают самонадеянные предрассудки. Эти выдумки потворствуют стандартному мышлению. Требуется мужество, чтобы делать собственные суждения и лицом встретить беспорядочный мир, лопая уютные пузыри безопасных, вымышленных пространств. Осмысление реальности трудоемко и требует смелости. Иммануил Кант утверждал, что Просвещение побуждает людей делать именно это — осмелиться знать!
То, что происходит в реальном мире, может быть страннее, чем сюжет любого произведения художественной литературы. Для каждого экстраординарного события в современной литературе можно найти десятки странных несчастных случаев и невероятных событий в сетке дневных новостей. Существует онлайн игра-вызов: люди вводят в Google «Florida man», а затем свой день рождения (например, Florida man 10 апреля), и то, что выдает поисковик пугает и ошеломляет: мужчины из Флориды бросают аллигаторов в окна ресторанов быстрого питания, передают заключенным пропитанные марихуанной документы, запирают ключи в собственных автомобилях, чтобы избежать полицейского обыска, поддаются нападению местной белки, которая приводит соседей в состояние повышенной готовности, подмешивают сперму в воду коллег и т. д. Жизнь находит выход: она предлагает массу примеров невероятного творчества. Жизнь страннее, чем литература, и она не даст нам предупреждающих сигналов и не будет уважать нашу зону комфорта.
Нет ничего нового в стремлении к контролю над творчеством и наложению моральных границ на воображение; оно лежит в основе тенденции беллетристики, которая становится легкоусвояемой и знакомой. Несмотря на свои претензии на оригинальность и прозорливость, искусство сдерживается культурными предубеждениями. Стандарты и требования, которые упорядочивают и дисциплинируют творческие процессы, неизбежно делают художников слепыми к тем аспектам реальности, которые не соответствуют общественным ожиданиям. Как следствие, в новостях из Флориды больше драмы и души, чем в эгоцентричном литературном произведении, повествующем о непреходящих переживаниях после одной бурной ночи.
Жизнь чуднее искусства. Вымысел не может воздать должное запутанной ткани реальности, которая сбивает с толку человеческое воображение. Истину нельзя найти в художественной литературе: мы должны полагаться на науку и взаимодействовать с реальностью, чтобы понять ее. Теории отчуждения рисуют обманчивую и противоречивую картину творчества, ибо искусство не остраняет жизнь, а дает нам убежище от невыразимого мира.
Статья впервые была опубликована на английском языке под названием «Why Reality Is Stranger Than Fiction» в журнале «Areo».
Автор: Павел Шопин
Переводила: Эля Харрасова