Тема матери-дочки или дочки-матери была в цехе актуальной. Естественно, родители приводили в цех своих чад. Чаще это попахивало блатом. Так в нашей бригаде работала дочь старшего мастера, ныне усопшего, зять его, которого он поставил бригадиром, сноха и другие родственники. Хотел было и сына привести, чтобы передать ему своё пригретое место, да начальник цеха заупрямился. Да и то верно, и у блата должен быть предел. А то дочуня работала спустя рукава, зятёк наглел от вседозволенности. Но как только помер горемычный, так и зятя сместили с должности, и дочуню сократили. А мужик-то был неплохой сам по себе, порядок в бригаде соблюдал, за общее дело радел. Порой, и сам чалил, если надо. И всю документацию вёл сам, а не на рабочих скидывал, как Упырь новоиспечённый. Обидно было за него, то, что все его родственнички видели в нём только средство для безбедного существования – дачи, машины, квартиры… Всем обеспечил. А на его поминках родственнички оплакивали, чокаясь, (видимо было всё равно за что пить) свои неоплаченные кредиты, а не горемычного, который им всю свою жизнь посвятил…
Но приходила и замечательная смена. Часто со мной на кузове работал Максим, молодой парень, только что окончивший институт. В цехе работали его мама и бабушка. Такая рабочая династия. Спокойный, ответственный, работящий. Попал он к Балаболу в группу. Балабол (на букву «п») – это стойкое прозвище, которое за ним укрепилось, и по-другому его не называли, даже в открытую. А обеспечил это прозвище он себе тем, что работать не хотел, а трепаться был мастак. Но! Начальник цеха был чуть ли не лучшим другом Балабола, поэтому, когда вся бригада составила петицию на имя начальника цеха с требованием уволить бездельника, тот своего дружка не уволил, а список подписавшихся тому указал. А дальше было как в сказке – Балабол каждого, кто посмел подписаться под петицией, изводил целенаправленно, пакостя на каждом шагу. Текучка и так была не маленькая, а тут просто рекой потекла. Оказывается, он был нужной деталью в механизме бригады – шестерёнкой, или проще говоря, шестёркой. Докладывал (со своей точки зрения, конечно) кого нужно убрать, кому зарплату порезать, кого поощрить… Естественно, себя он не обижал. Целый день слонялся, баклуши бил, а в конце рабочей смены, когда весь трудовой народ уже возвращался к столам, чтобы присесть, отдохнуть, Балабол вскакивал, изображал бурную деятельность. Оказывается, в это время начальник осматривал свои владения. И пять минут перед концом рабочего дня для Балабола были показными для начальства, как он «пашет» один за всех. Неплохо устроился! Но главное, что начальник цеха всегда ему давал новичков для обучения, которые за него делали всю работу. Сам он не только не хотел, но и не мог полноценно работать из-за солидного возраста и любви к крепким горячительным напиткам. Схемы не видел, руки-ноги не гнулись, соображалка отказывала иногда. Но ведь запах денег так приятен! Даже со всеми его уже физическими недостатками отказаться от « лишних денег» он себе позволить не мог. Так к нему попал и Максим, и другие ребята, над которыми тот измывался, стараясь их опозорить и выставить лохами, тем самым завоевав авторитет у других. Хотя о каком авторитете можно было говорить, когда его просто терпеть никто не мог за его подлый и просто невыносимый характер. Но зато шестёрка в течение дня собирал материалы для дачи Главного, сведения и сплетни обо всех. Ценный кадр для начальника цеха, как такого уволить!
Начальник цеха - с виду вполне интеллигентный, многодетный папаша. В своё время попался на проходной в состоянии подпития, после чего его не уволили, а тихонечко перевели к нам в цех. Сколько и кому он тогда заплатил за такое мирное решение вопроса, история умалчивает. Но эту схему он взял на вооружение. Как только кто-то из его подопечных попадался на проходной в нелицеприятном виде, проводил с тем душеспасительную беседу. Такса такой беседы, как говорили, колебалась от 3-х до 5 тыс. В принципе, не плохая подработка, потому что залёты были обычным делом. Дача, благодаря тем же Балаболам и "залётчикам", благополучно была построена и отделана. Личная машина своевременно ремонтировалась умельцами из "залётных". Так что во всех минусах всегда бывают свои плюсы. Эту науку начальник цеха освоил великолепно. А вот какие-то требования, связанные с техникой безопасности, а, следовательно, со здоровьем и жизнью людей, просто игнорировал. Но, слава Богу, появлялись, хоть изредка, комиссии, и хоть что-то по указанию свыше всё-таки выполнялось и менялось в лучшую сторону (то же освещение, например). Но в основном – глухая непробиваемая стена! И пусть он даже имеет тысячи положительных черт характера, но для дела всё это пустое, если калечатся и гибнут люди, если алкоголизм покрывается и чуть ли не поощряется самим начальником лишь потому, что на этом можно не плохо «наварить», если уходят ценные и высококвалифицированные кадры, а их замещают Упыри да Балаболы…
Но не хочется больше на них тратить время воспоминаний. Хочу вспомнить Родиона. Знаю, что у него была семья, дети. Пока воевал в Афгане, всего этого лишился не по своей вине, так решила жена. Остался ни с чем, всё оставил им, ради кого жил. Начинать с нуля, когда перестройка в стране и звериные законы было непросто. Горячие точки. Там хоть что-то можно было заработать. Купил новую квартиру. Потом дачу, машину – полный джентльменский набор. А потом и новая семья появилась как по мановению волшебной палочки. Но не всё гладко складывалось в личных отношениях, чему мы были свидетели. Срывы, запои. Но… как-то сумел взять себя в руки. Мы не оставались в стороне, боролись за него, когда ему было тяжко – и по плохому, и по хорошему. Но все вместе победили. А это главное. У нас всегда находились общие темы для разговоров. И это не удивительно. Мама его была учителем русского языка и литературы, привив ему страсть к чтению. Сам он получил два высших образования хорошо разбирался в технике, политике, литературе и даже искусстве. Высокий уровень интеллекта был отличительной особенностью группы Родиона. Пошлого и бессмысленного трёпа о том где с кем и сколько, который присутствовал в других группах, у нас просто не было и не могло быть. Поэтому когда я обедала в комнате, отведённой для этих целей, и «дамы» обсуждали - сколько было выпито, и кто крепче держался на ногах, - мне это было не интересно, я обычно читала, чтобы не вникать в нюансы этих откровений. На что мне однажды « дамы» задали саркастический вопрос: « Ты вообще-то разговаривать умеешь? Или немая?»
- Умею, когда надо.